Тристания

Лиз

Этим утром Лиз идет на прогулку, но по Тристану нельзя гулять, как в других местах. Тут некуда пойти развлечься, потому что Тристан — это остров, остров-гора двухкилометровой высоты, овражистая, спускающаяся далеко в глубь океана.

Стоит весна. Солнце пылает жаром, переливаясь оттенками желтого и белого, ветер мечется между домами и кустами, отчего все вокруг наполняется жизнью.

Лиз надевает длинную юбку и шерстяную кофту, выходит за дверь и отправляется пешком по центральной поселковой дороге, на которой вторым с конца стоит ее дом. Вскоре Лиз добирается до перекрестка, где сходятся все три дороги и где установлены три камня. Говорят, это надгробные камни, под которыми покоятся первые жители острова, мужчины, о чьих судьбах ходит много историй, — так много, что быль давно стала небылью, а того, что от них осталось, не нашли и по сей день. На камнях ничего не написано, но они стоят тут с незапамятных времен и дают название Перекрестку трех камней — месту встречи всех жителей поселка, где сегодня Лиз должна увидеться с Элиде.

Как всегда, Элиде опаздывает; как всегда, ее голова забита семейными делами, домашними хлопотами и детскими болезнями.

— Хильда опять всю ночь кричала, — говорит она и чмокает Лиз в щеку.

— Бедняжка.

— Хорошо тебе, у тебя-то Джон уже почти взрослый. И здоровый.

— Твоя правда… — кивает Лиз и улыбается, думая о сыне, который спит в детской, свернувшись мягким теплым комочком.

А в остальных комнатах дома холодно.

— Ну, пошли? — говорит она и приподнимает потрепанный подол своей юбки.

От перекрестка Лиз и Элиде идут вперед, сначала мимо дома Тильды («Однажды этот дом уйдет под землю», — роняет на ходу Элиде), а потом мимо консервного завода, где фасуют крабов и рыбу. За заводом начинается песчаная тропа, проходящая вдоль Цыганского оврага; по этой тропе подруги поднимаются к плато, на котором пасутся овцы.

На полпути в гору Элиде останавливается и упирается ладонями в колени.

— Такое чувство, что сегодня пастбище находится выше, чем обычно.

— А может, это гора сдвинула камни, чтобы посмеяться над нами, — отзывается Лиз, — или ноги у нас уже не те, что раньше.

— Быть того не может. У нас и сейчас ноги как у горных козочек!

Когда они добираются до цели, Лиз успевает запыхаться и вспотеть. Она снимает кофту, встает спиной к горе и смотрит на огромный купол синего неба. Трава, море, рыбацкие лодки, напоминающие больших птиц на водной глади, — все выглядит пронзительно ярким. Кажется даже, что водоросли в море полыхают жаром.

— Красиво, — произносит Лиз.

— День будет хороший, — откликается Элиде.

Лиз разворачивается лицом к горе и обводит взглядом овец, которые беззаботно щиплют траву и ни о чем не думают.

Приставляет ладонь козырьком ко лбу и ищет среди животных тех, у кого на ухе виден знак, вырезанный ее мужем.