Эфирный эликсир

* * *

В фойе кинотеатра «Родина» народищу было не протолкнуться. Сегодня сжалившиеся деятели кинопроката для горожан Шахтёрска давали «Грязные танцы». И как гласила афиша: «Дети до 16 лет, должны были идти лесом». Меня с Рысцовым билетерша, увидев в обществе двух таких обворожительных барышень, остановить просто не посмела. А перед сеансом внутри кинотеатра некоторые мужики так нагло пялились на Дину и Наташу, что я думал у них слюна изо рта вот-вот капать начнёт. И один какой-то хмырь лет тридцати, подвалив к нам, предложил мне отойти с ним на пару сек.

— Твои девочки? — Зашептал он, обдав меня перегаром и табаком. — Познакомь парень.

— Девочки мои, не познакомлю. — Я криво усмехнулся. — А будешь нарываться так отхерачу, что мама родная и жена законная не узнают.

— Да ты, сучёнок, борзой, — прошипел хмырь, у которого было обручальное кольцо на безымянном пальце. — Смотри, после сеанса встретимся.

— Когда будешь слизывать собственную кровь с асфальта, только попробуй в милицию заявить, тебя же и привлекут за развращение несовершеннолетних. — Я кивнул на девчонок. — Урод.

«Грязные танцы» я смотрел когда-то очень давно, и уже основательно их подзабыл. В принципе кино американцы сняли годное, в нём была правда жизни, в которую скоро окунутся все советские люди. Общество уже делится на бедных и богатых, одни развлекаются, швыряя деньги, а другие шестерят, собирая крохи с барского стола. Но девчонок, сидевших слева и справа от меня, Дину и Наташу, скорее всего, захватила сама любовная линия между богатой девочкой «Бэби» и бедным парнем, дамским угодником Джонни. А ближе к финалу фильма, который состряпали тяп-ляп, превратив социальную драму в хэппи-энд с танцульками, Дина спросила:

— Что от тебя хотел тот мужик в фойе?

— Этот гориллопотам? С вами хотел познакомиться, и я его послал подальше.

— Не боишься, что он тебя с дружками после сеанса встретит?

— Только дурак не боится ничего, и только трус боится всего. Я не тот и не другой. Разберёмся.

— Ты сейчас со всеми будешь драться из-за меня? — Улыбнулась Дина, когда пошли титры и в кинозале включился свет, а зрители начали с шумом вставать и продвигаться вдоль рядов в два боковых широких прохода.

— Как показывает мой жизненный опыт, сначала одному дашь по рогам, затем другом врежешь по печени, а третий и последующие уже и сами не полезут, — отшутился я, тоже медленно продвигаясь следом за Наташей на выход. — Слухи разлетятся, раздуются, и все будут знать, что Валера Молчанов псих ненормальный и его лучше не трогать.

— Пойдёмте быстрее, может всё-таки удастся избежать драки, — зашептала за моей спиной Наташа. — Лучше все вопросы решать миром.

— Правильно, — поддержал девушку Андрюха, который выходил из нашего ряда последним. — Я сейчас машину тормозну, деньги не проблема.

Однако когда мы вместе с толпой выползли на улицу, где стемнело и зажглись редкие уличные фонари, трое мужичков уже поджидали нашу компанию. Ну, правильно, почему бы не избить подростка, ради самоутверждения в своих глазах, чтобы хотя бы на несколько минут почувствовать себя царём жизни, которому всё подвластно — и карать, и миловать. Не удивлюсь, если эти гамадрилы лупят своих жён и подружек, когда у них плохое настроение, когда о них уже кто-то вышестоящий вытер ноги и наплевал в душу.

— Стойте здесь, — шепнул я Рысцову и девчонкам, а сам направился навстречу всей ухмыляющейся небритыми рожами троице.

Сразу бы хотелось оговориться, что Шахтёрск основали ещё до войны с Наполеоном Бонапартом, и сделали это на нескольких холмах. Поэтому если двигаться в сторону железнодорожной станции, то это делается легко под горку, а если идти от железной дороги и кинотеатра «Родина» в сторону нашего района, то придётся ползти в гору. Именно рельеф местности мне подсказал выход из тупиковой ситуации, когда я встал напротив того самого хмыря. Дело в том, что задняя дверь кинотеатра, выходившая на небольшой асфальтовый пятачок, смотрела прямиком не четырёхметровый обрыв.

— Вы идите девочки, — засмеялся хмырь, отнеся к слабому полу и моего кореша. — Мы тут с вашим мальчиком поговорим.

— Короче, Склифосовский. — Я сплюнул под ноги всей троице мужиков. — Мне ещё дома параграф по ботанике нужно прочитать, про тычинки с пестиками.

— А пацан-то юморной, хэ-хэ, — хохотнул дружок этого хмыря. — Весельчак, б…ь.

— Тогда я его сейчас, б…ь, огорчу, козлёнка. — Буквально выплюнув эти слова, хмырина выбросил от бедра правый боковой удар.

Но за доли секунды до этого я успел сделать резкий шаг назад и когда хмырь промахнувшись по инерции, повалился на меня, я его сначала руками подтолкнул к обрыву. А в следующую секунду резко выпрыгнув с криком «ха!», прямым ударом ноги в живот отправил в путешествие по Западноуральским возвышенностям, в обрыв. Два метра он пролетел нормально, головой вниз, затем зацепившись за кустарник, перевернулся и хряпнулся на асфальтовый тротуар уже плашмя, разодрав до крови лицо.

— Хорошо, что дальше не улетел в сточную канаву, — сказал я двум оставшимся в строю мужикам. — Только попробуйте в ментуру настучать.

Внезапно за моей спиной раздались аплодисменты, и я только сейчас обратил внимание, что кроме моей компании, на короткий, но кровопролитный поединок смотрели, по меньшей мере, человек тридцать. Эти козлы, наверное, перед сеансом поприставали ни ко мне одному. Мужички же перед лицом толпы забздели и в драку больше не полезли, тем более их товарищ там внизу на тротуаре завыл как пёс.

— Нормально пробил, — сказал мне кто-то из мужчин, сторонних наблюдателей, и пожал руку, когда я вернулся к Андрюхе и девчонкам.

— Где тренируешься? — Спросил ещё кто-то.

— Дома в гараже, — отмахнулся я и шепнул Рысцову. — Лови тачку, пока ещё кто-нибудь не захотел полетать.