Братство идущих к Луне

Над нашими головами висит наковальня, которую мы ощущаем каждый день, каждый час, и каждую минуту. События неотвратимы и прискорбны, и выхода уже никакого нет, но мы сумели осознать странную и нелепую вещь. Да, именно нелепую, потому что звучит она действительно нелепо. У нас есть мы. Среди этого ада у нас есть мы, у нас есть разум, и есть свободная воля, которую никому и никогда не сломить. Роман как-то сказал, что всё, с него хватит, и что он больше в жизни не напишет ни одного портрета с довольной сытой рожей, и ни одного сюжета, прославляющее то, что требуется теперь прославлять. Яр сказал, что не напишет больше ни строчки о происходящем, и что он умывает руки. А я сказала, что не хочу больше учить детей этих вот всех, и что не возьму ни с кого ни копейки, обойдусь пенсией.

Есть такой термин — внутренняя эмиграция. Когда происходящее невыносимо, а бежать тебе некуда, и ты в результате бежишь внутрь себя, и живешь там, внутри, в своей никому другому неведомой стране, в которую не пустишь никого из тех, кого не хочешь туда пускать. Мы третий год живем именно так — внутри, почти не выходя наружу, в своей стране, в своей реальности. И не стоит думать, что мы бедны. Мы богаче многих. Потому что там, в этой стране, есть и прекрасные картины Романа, и то, что успел написать Яр, есть истина, есть простор, есть воздух, есть свобода. И есть Луна. Луна, к которой уже строится лестница, и настанет момент, когда мы трое покинем свою страну, и уйдём туда, где происходящее здесь окончательно потеряет над нами власть.

Роман говорит, что именно такое вот понимание этих вещей и сделало меня в его глазах Кошачьей королевой. По крайней мере, мне он это объяснил именно так. Он сказал, что обычная, простая женщина не смогла бы нести на себе такую ношу. Ведь Королева — это отнюдь не корона, не положение, и не трон. Это тяжелая ноша, это ответственность, и это сила, которая нужна, чтобы удержать эту ношу, и нести эту ответственность. Конечно, мне такие слова льстят, а кому бы они не польстили? Правда, произносит подобные слова Рома исчезающе редко, чаще я у него либо идиотка, либо старя дура, но так оно даже лучше. Потому что и он, и я в глубине души знаем, как обстоит истинное положение дел, каков реальный порядок вещей, и что мне эти его сказанные сгоряча дуры или идиотки. А от Яра я так и вообще воспринимаю такое ворчание, как порыв весеннего ветерка. Говорить можно что угодно, главное не слова, а то, что живёт в душе на самом деле...«

Эри отложила дневник, и молча посмотрела на Берту. Та кивнула.

— У кого-то еще есть желание поворчать на Аду? — спросила она. — Лично у меня это желание пропало абсолютно.

— У меня оно пропало после того, как она вытащила Романа из тюрьмы, — заметил Лин. — Не всё то золото, что блестит. А ещё она сложнее, чем хочет казаться. Намного сложнее.

— Есть такой момент, — кивнул Ит. — Ладно. Давайте по делу. Кто вызывает гения?

— Я вызываю, но с большей охотой я бы вызвала Пиковую даму или ещё что поинтереснее, чем его величество, — с тяжким вздохом отозвалась Берта. — На послезавтра, если я правильно понимаю. Значит, завтра...

— Завтра у тройки отходная, будут пить, есть, сидеть, и вспоминать, — ответил Скрипач. — И мешать им мы ни в коем случае не станем. Завтра мы собираем тут всё, в том числе свои вещи, досматриваем фрагмент с грибницей, который всё никак не можем досмотреть, кидаем вещи в модуль, и с ночи стартуем туда. В Солнечный.

— А зачем с ночи? — удивилась Эри.

— Затем, что лучше начать отслеживать пораньше, — вздохнул Скрипач. — К тому же у Ита чуйка, да, Ит?

— Вроде того, — Ит дёрнул плечом. — Не знаю я, что у меня. Потусуемся там, послушаем, что и как. Гения тоже туда загоним, нечего прятаться от проблем, которые сам же и создал. Дальше... девчонки, вас бы я отправил на «Сансет» после разговора с Ри, а потом мы уже там сами. Не надо вам этого всего.

— Но... — начала Эри, однако Берта тут же перебила:

— Как скажешь, — произнесла она. — Ит, как скажешь, так мы и сделаем. У меня будет только одна просьба: не берите на себя слишком много. Да, вы попробуете, но я всё равно попрошу. Не надо.

— Как получится, маленькая, — пообещал Ит. — Тут уж как получится. Постараемся, но обещать заранее ничего не будем. Да, рыжий?

— Ну а то, — отозвался Скрипач. — «Сансет» я бы отсюда пока что не убирал, кстати. Так, на всякий случай.

— Не будем убирать, — пообещала Берта. — Ладно. Вы ложитесь спать, а я на балконе еще немножко посижу, побеседую с Фэбом и с этим... которого видеть не могу, а надо.

— Недолго только, — попросил Скрипач. — Фэб ладно, а на этого время не трать.

— Не буду, — пообещала Берта, вставая. — Обойдётся.