Уроборос

При подобной погоде проводить ночь в море не хотелось никому, поэтому до темноты Волк Ньёрда нашёл свой ночлег в узком разломе утёса. В этом месте волны разбивались о высокий мыс, наверху которого произрастал куцый хвойный лес. Лучшего места для ночёвки нам было не найти.

По итогу даже сходить с борта не стали, заночевав на палубе. А как только солнечный диск едва показался на горизонте, вновь отправились в путь.

Утро началось с дождя.

Крупные капли мерно стучали по палубе, скатывались с лиц хмурых хирдманов, хлюпали в ботинках, холодили руки. Затем дождь перерос в ливень и движение судна замедлилось ещё больше. То-ли колдунство Сигрун не сработало со мной, то-ли кунг-фу шаманов Кьётви сильнее кунг-фу вёльвы, но кто-то явно не хочет, чтобы мы достигли цели.

Планируемый путь в двое суток до Агдир-фьорда превратился в три дня изматывающего испытания нашего терпения. И в тот миг, когда мы наконец вступили из моря в реку ударили заморозки. Как будто дождя и ветра мало было… Температура опустилась до некомфортной. Каждый выдох стал сопровождаться облаком белого пара. Такими темпами до обители Богатого мы дойдём по пояс в снегу.

От нескончаемого ливня река полнилась мощью, сопротивляясь ветвистыми потоками движению нашего корабля. Тут и там в неё впадали буйные ручьи ливневых водопадов, так, что найти искомую отворотку оказалось крайне непросто. Даже знаковый водопад, о котором говорил Илуги терялся на фоне других. Только по наитию мы вошли в один из ручьёв, напоминающий сейчас полноводную реку. Если я сделал правильный выбор, то сейчас нам нужно приготовиться и быть во всеоружии.

Подходил к концу седьмой день похода. Неделя потребовалась для того, чтобы достичь владений Кьётви. Всё больше признаков говорило нам, что мы на верном пути. Чуйка это, интуиция, но что-то во весь голос кричало мне, что мы вот-вот придём к цели. Своим чувствам я привык доверять, поэтому мы нашли укромное местечко, схоронили снекку и аккуратно стали пробираться по дремучим горным чащобам.

Иногда на пути попадались просеки, поросшие юным полеском; кто рубил здесь, а главное зачем это делать в глубине леса? Вопросы возникали в голове, но ответить на них никто не спешил. Дважды на глаза нам попались охотничьи силки. В петле одного из них слабо трепыхалась куница. Поставили недавно.

— Не поздьнее, чем вчера поставьили, — сказал самый авторитетный охотник хирда. Олави чутко повел носом у примятой дождём травы и легонько коснулся почвы. Что суоми видел, мне знать не дано, но финский охотник с рождения читает лес и явно знает больше моего. — Я вьижу след. Тяжёлый и хромьой. Плохой охотникь.

Олави уже сносно говорил на нашем, но делал это с ярким акцентом, ровно как и его друг. Пока суоми изучал следы, таваст призраком скользил по кромке тропинки. У полянки Сэфинн задержался, что-то внимательно изучая, затем подскочил к Олави и вместе они двинулись к находке таваста. Тихий спор зашуршал среди листвы, пока Гери не прервал их.

— Чего ждём, не ты ли сказал, что вчера тут были люди?

— Да, это сказал я. Мьи с Сэфинном спорили, кто ставил силки. Старьик или слабый желудком мужчина, — медленно проговаривая слова ответил Олави.

— И как вы это поняли? — спросил Рэв.

— Он навальил под деревьо. Жидько, — поделился Сэфинн.

— Прекрасно, ну раз говнознатцы здесь закончили, предлагаю идти дальше! — внёс свою лепту Фреки и, в ожидании моего решения, встал на тропинку.

— Идём по обе стороны от тропы, на неё не ступаем, держим друг друга в видимости. Двинулись!

Вопреки ожиданиям, никто нам так и не встретился, однако мы наконец вышли из леса и нашему взору предстал хутор.

С первого взгляда он показался полным достатка: россыпь домиков и плотный тын, чернёные идолища на отшибе, колодец, прополотые грядки и сытые белые овцы. С первого взгляда. А со второго: ветхие ставни и покосившиеся стены землянок, прорехи среди жердей забора, пустующие блюдца деревянных болванов, скудность культур и голов скота. Даже главный длинный дом выглядел убого. Величие этого места кануло в лету, оставив после себя изношенность и запустение.

Свора детишек носилась по дворам собирая пыль и грязь на видавшие виды наряды. Старики вполглаза поглядывали за вознёй малышни. Скотина паслась… где всё боеспособное население? Даже если Кьётви покинули самые молодые хирдманы, у него всё равно должны были остаться нормальные бойцы? Значит, они ещё не вернулись с похода. Мы успели вовремя!

Ещё понаблюдав немного за хутором, мы пришли к выводу, что его нынешнее население не превышает и дюжины, не считая детей. И трэлей, этих вообще никто не считает. Значит и таиться смысла нет.

Ни от кого не скрываясь мы твёрдо направились к центру обители. Дети, едва завидев нас тут же прыснули в противоположный лес, старики как могли поспешили обороняться, видимо военное прошлое дало о себе знать. Но что они могли противопоставить нам? Мне не нужны жизни детей и престарелых воев, мне нужна смерть одного конкретного человека.

— Кьётви! — что было мочи проорал я.

Облик хозяина дома полностью соответствовал этому месту: большой и величественный, но при этом старый и ветхий. Его белёсые глаза покрывала пелена равнодушия. Голова, что больше напоминала страусиное яйцо, окружённое седым гнездом редких волос, была глубоко утоплена в покатые плечи. Толстые пальцы сияли переливом драгоценных камней, которые так диссонировали с окружающим запустением и бедностью. Даже дневной свет не мог придать яркости выцветшим от времени гобеленам за его спиной.

Я не торопился. Медовый зал, который видывал и несколько сотен дружинников в своих стенах покорно принял двенадцать непрошеных гостей. Ещё пятеро ожидали снаружи, чтобы никто не потревожил беседу уважаемых людей. В молчании проходили минуты. Кьётви собирался что-то сказать, но слова так и не покидали рта. А я всё смотрел на человека, от действий которого погиб отец, но так и не мог заставить себя возненавидеть его.

— Ты знаешь, кто я?

— Даже если бы знал… разве это важно? Ты пришёл в мой дом и хочешь убить меня.

— Хочу.

— Тебя можно понять. Ты молод и за тобой идут люди. Но в этом доме больше нет богатств для тебя и твоих людей. Мой корабль забрали мои же хирдманы, у меня не осталось наследника, а жёны умерли от старости.

— Мне не нужны твои богатства, корабль или жёны.

— Чего же тогда ты хочешь от старика?

— Твоей смерти.

— Кажется я знаю, кто ты. Да, ты похож на него… Я потерял сына, ты потерял отца. Мой путь подходит к концу, а твой только начинается…

— Где твои люди?

— Уже не мои. Забрали драккар и сбежали в Исландию.

— Чьи это дети?

— Дети трэлей, но с ними есть внук и пара внучек моих хирдманов. Тех, кто слишком стар для долгих переходов и тех, кто верен мне до конца.

— У тебя есть желание перед смертью?

— Одно. Завтра будет десять лет как погиб Торир, мой сын. Я хочу встретиться с ним в этот же день.

— Я исполню твоё желание.

Также без спешки я покинул покои Кьётви, а за мной вышли и остальные хирдманы.

День или два не играли существенной роли. Сбежать он не сможет, другие старики связаны и загнаны в сарай. Дети прячутся в лесу. Нужно только немного подождать…

— Почему ты не убил его? — первым делом спросил Фреки.

— Убью завтра, к чему спешка?

— Мутный он, не верю я ему!

— Я тоже, брат. Этот старый змей не просто так время тянет, — поделился Гери.

Меня тоже напрягала просьба Богатого. Да и по рассказу Илуги людей у Кьётви было четыре десятка. Могли ли они действительно сбежать в Исландию? Очень даже могли. Но сбежали ли?

Ближайшие к длинному дому лачуги благополучно сменили жильцов. Обычно время в ожидании течёт медленно, но после долгого и тяжёлого перехода оно пролетает незаметно. Так оно и было, пока Аскарик не прибежал к моей землянке со свёртком в руке.

— Хёвдинг, я нашёл в сундуке моего дома эти шаровары. Тебе не кажется, что они слишком модные для седых старцев? — франк развернул яркие штаны глубокого бордового цвета. У викингов действительно в зависимости от региона были разные предпочтения в моде, но такие шаровары я стал замечать среди людей конунга Сигфрида не больше года назад. Сомневаюсь, что предавшие Кьётви хирдманы решили сбежать без модных портков. — В доме остальных тоже несколько новых вещей.

— Ясно. Что же, значит для Богатого "завтра" уже наступило. Зови остальных. Вздеть бронь!

Но мы всё равно опоздали…

Как только я выбил запертую дверь длинного дома в меня тут же полетело копьё. Благо дверь открывалась наружу и и на его пути был мой щит в правой руке. Такой бросок не ожидаешь увидеть от дряхлого, тучного старика. Тут же с лёгким шелестом промасленных ножен его меч увидел свет. Не теряя ни секунды Кьётви ринулся в мою сторону, занося клинок для удара. Могуч дед! Каким же он был в молодости?

Возможно сил Кьётви до сих пор хватало для боя, опыта и мудрости было хоть отбавляй, но, как он сам и сказал, его путь подошёл к концу. Никто не вмешивался в бой, и в этом не было необходимости.

Мой щит как таран врезался в лицо Богатого. Металлическая окантовка ребра со звенящим хрустом выбила пеньки его зубов. Удар был так силён, что тушу Кьётви развернуло в воздухе и старый вождь пробил затылком иссохший деревянный настил. Мгновения растянулись в часы, я не мог поверить, но Богатый тяжело развернулся, опираясь дрожащими руками о пол. Его залитые кровью глаза и дикая усмешка исказили остатки лица.

— Думаешь… это мой конец?! Ты… глупый малец… — кровь безостановочно текла из его рта. — Мы умрём вместе!

Как только его предсмертный крик затих в зале, со двора прибежал Веторм: "Люди, четыре десятка!"

Лучники успели дать лишь по два залпа, прежде чем в воздух помимо стрел полетели и копья. Среди врагов я увидел несколько молодых лиц, но большинство хранило на них не только шрамы, но и глубокие морщины. Хирдманы Богатого бежали слаженно и умело прикрывались щитами. Плотный строй не размыкался даже после выбитых звеньев цепи. В момент столкновения за спинами агдирцев уже лежали трупы их товарищей. А дальше прозвучал долгий волчий рёв…

Горы порубленных искалеченных тел, предсмертные хрипы и стоны стали наградой победителям. Наградой нам. На площади перед длинным домом было трудно найти чистый от крови участок земли.

— Кьётви нет, и нет больше никого, кто связан с ним родством. Круг замкнулся, змея укусила хвост. Мы отомстили, дед…

— Да, внук… Я так корил себя все эти годы… что не был с твоим отцом в тот день. Прости меня…

— Норны сами решают, когда оборвать нить жизни, значит тебе незачем винить себя, а мне не за что тебя прощать. Ты сделал, всё, что смог, Хакон.

— Что смог… я наконец вижу их, Эгиль. Ох, как же они прекрасны…

На губах Хакона сияла фирменная улыбка, но глаза его уже не видели свет. Последний вздох покинул его иссохшее тело. Я накрыл деда собой, лишь бы не потерять это тёплое дыхание, но его было уже не вернуть.

— Прощай, Легенда…