Дикая

Рассказчица вдруг замолчала.

– Остаются Эффект и Бум, – решила подтолкнуть её я. – Эффект из-за его ярко-рыжих волос?

– Если бы! Этот сорок первый паренёк во время своего похода в Тёмный лес свалился с верхушки дерева, благодаря плотному насту из опавших игл кедра не разбился и даже ничего себе не сломал, только слегка ушибся, после чего, уже спустя час, сорвался в обрыв и, в конце концов, нарвался на волчицу с пятью волчатами. И, естественно, все его приключения того дня закончились побегом от Люминисценов, сразу от трёх. За эффектную историю похода в Тёмный лес и выметания из него он и стал зваться Эффектом.

– А Бум?

– Сорок третий. Случайно опрокинул котелок с ухой, то есть весь ужин, над которым колдовал Вывод, прямиком в пылающий костёр и от растерянности произнёс: “Бум!”. Вывод грозно переспросил его: “Бум?!”, – на что тот наивно-растерянно повторил: “Бум”. В тот вечер все засыпали голодными, полузлыми-полувесёлыми и знающими имя новенького.

Мы немного помолчали.

– Были ещё запоминающиеся прозвища? Помимо Нарцисса и Горы.

– Для меня они все запомнившиеся, Отмороженная. Спрашивая меня о них, фактически ты предлагаешь мне вспомнить смерть каждого. К примеру, трёх человек, прибывших в течение трёх недель непосредственно перед тобой, я решила сводить в лес одновременно. Думала, что при побеге у них будет больше шансов, но нам по-крупному не повезло: все трое оказались видимы для Люминисценов, плюс мы наткнулись на пятерых Блуждающих. Двоих растерзали Люминисцены, один пал жертвой Блуждающих.

Перед глазами явственно всплыла кровавая картина, которую пришлось наяву пережить ей. По коже моментально забегали неприятные мурашки – питомцы леденящего душу страха.

– Ты не должна испытывать чувства вины, – попыталась я.

– Чувство вины в этот момент я испытываю только за то, что во время побега от Люминисцена мы потеряли всю добычу.

– Зато ты не увидела гибели пятидесятого человека, названного тобой Отмороженной, – попыталась сиронизировать я.

– Приятный бонус, – в ответ хмыкнула Дикая, и мы замолчали, прислушиваясь к тому, как от очередного сильного порыва ветра “загудело” наше укрытие – дерево, казалось, пыталось ожить и сказать нам что-то зловещее.

Я вдруг подумала об обитателях Паддока. Все они, каждый вечер, с таким напряжением ожидают возвращения Дикой из Тёмного леса, что, должно быть, они за одну ночь поседеют, когда поймут, что сегодня она не вернётся, да ещё и со мной – единственной из них, кто смог пройти испытание Люминисценами, – причём сразу после того, как в Паддок не забросили новенького… В воспоминаниях всплыли слова Яра о том, что никому не известно, что́ Дикая переживает в Тёмном лесу ради того, чтобы спасти всех их, и о том, что ей было бы проще выжить в одиночку. И ещё мне вспомнились слова самой Дикой о том, каково это – видеть, как Люминисцен терзает человека, который рассчитывает на спасение в твоём лице, и не иметь ни единой возможности спасти гибнущего. Когда она произнесла эти слова, я не уточнила, почему же она не могла спасти людей от Люминисценов, как порой спасала их от Блуждающих, имея в своих руках лук и стрелы – не хотела сыпать соль на раны. После же сегодняшнего инцидента я поняла, в чём причина такой беззащитности перед Люминисценами: стрелы их не берут – вот что она имела ввиду. Входя в Люминисценов, стрелы вытекают из этих существ не нанося им физического урона. Только злят тварей и затормаживают на считанные секунды, от которых, обычно, зависит малое. Сегодня мне просто ужасно не повезло подстрелить одного из них, а после дико повезло суметь сбежать. Но что будет завтра? Тяжёлый вопрос. Я даже не могу ответить на вопрос о том, что было вчера… Как я, находясь в криокапсуле, смогла перекочевать из Северной Америки в Евразию? В какой точке Евразии нахожусь в этот момент? Дикая не смогла дать мне ответы на эти вопросы. Но если не она, тогда кто может знать ответы на эти и другие вопросы, которые меня так терзают? Что с Конаном, Лив, Кеем и остальными? Где они? Живы ли они? Раскаивается ли Лив? Кто все эти годы заботился о Кее? Что с Подгорным городом?.. Я засыпала вновь и вновь ворочая в своём подсознании одни и те же вопросы без ответов, и периодически добавляя к их массе новые, ещё более запутанные: будет ли Конан рад узнать, что я жива? Кто-нибудь из моей прошлой жизни может знать, что такое Паддок? Может ли кто-то из них прийти мне на помощь? А вдруг никого из них давно уже не осталось на этой расшатавшейся вдоль собственной оси планете?..

Я засыпала с тяжёлым грузом на душе, хотя и с осознанием того, что грозная буря прошла стороной, мимо нашего участка леса, лишь попугав нас сильными порывами ветра и редкими, крупными каплями дождя. Глубокой ночью меня разбудил странный звук. Открыв глаза, я даже не сразу поняла, что открыла их, настолько в нашем укрытии было темно. Звук исходил издалека и походил на… На пение сектантов, готовящихся принести в жертву живое существо. Раз за разом повторялось монотонное: “Оммм… Оммм… Оммм… Оммм… Оммм…”. По коже побежали мурашки и холод, я почувствовала, как на руках встают дыбом маленькие волоски.

– Ты это слышишь? – тихий шёпот Тринидад неожиданно помог мне выдохнуть.

– Да, – в ответ шёпотом такой же силы отозвалась я.

Дикая вдруг переместилась из своей части дупла в центр. Поняв, что она хочет выглянуть за плёнку, я придвинулась к ближайшей части плёнки с моей стороны. Мы одновременно едва отклеили плёнку от ствола дерева и выглянули в образовавшиеся щели. В лесу стояла непроглядная ночь. Единственный, холодный, колкий, мигающий свет исходил от звёзд, густо рассыпавшихся по небу, словно фантастические стразы или настоящие бриллианты на тёмной мантии не доброго и не злого волшебника.

– Ты это видишь? – вдруг зашептала Дикая, и на сей раз от её шёпота стало страшновато.

– Звёзды?

– Вереница голубовато-белых огоньков. Очень далеко между деревьев. На одиннадцать часов.

Я посмотрела в указанном направлении, но ничего не увидела.

– Пропали, – вдруг шепнула Дикая, и вместе с этим заглохло и “сектантское пение”. По моей коже вновь пробежались недобрые, колючие мурашки, волоски на руках вновь встали дыбом.

Погипнотизировав звёздную ночь ещё несколько минут, но так больше и не расслышав “хора мистической общины”, и не увидев огоньков среди чёрных стволов деревьев, мы вновь плотно приклеили помятую плёнку к шершавым краям дупла и вернули свои спины к успевшим остыть стенам. Больше мы не произнесли ни слова, хотя по дыханию Дикой я знала, что с этого момента и вплоть до самого рассвета она не сомкнула глаз так же, как и я.

День 10.

Как только макушки деревьев окрасил первый огненно-оранжевый луч рассветного солнца, мы с Дикой одновременно принялись сворачивать плёнку в шарик, который она вновь закрепила при помощи булавки в недрах капюшона своей кофты. Спускаясь вниз по шершавым веткам и холодному стволу дерева, я пыталась абстрагироваться от кошмаров последних десяти часов нашего пребывания в Тёмном лесу. Судя по выражению лица Дикой, она уже успела справиться с задачей сосредоточения на насущных проблемах.

Для начала мы решили попытать удачу на том маршруте, который мы преодолели накануне. Продираясь через густую поросль в рассветных сумерках, мы в итоге смогли подобрать тридцать пять из пятидесяти выпущенных нами и в итоге вытекших из Люминисцена стрел, и дошли до того места, где я, стреляя в птицу, попала в Люминисцена.

– Наша вчерашняя добыча как сквозь землю провалилась, – засовывая последнюю найденную стрелу в колчан, закрепленный за моей спиной, хмуро заметила я.

– Я точно помню, в какой именно куст на этом маршруте выбросила свой рюкзак.

– Я, вроде как, тоже помню, где сбросила свой.

– Возвращаемся. Прошерстим весь путь ещё раз.

Второй раз ничего нам не дал. Рюкзаки исчезли. Их как будто кто-то подобрал. Рядом с кустом, в который я сбросила свой рюкзак, в луже грязи обнаружился след босой человеческой ноги, что само собой выглядело жутко. Дикая списала принадлежность следа Блуждающему. Я охотно поверила в эту версию, лишь бы не зацикливаться на более зловещих. После повторного обхода мы решили выходить из Тёмного леса, которого нам за прошедшие сутки хватило по горло.

На половине пути к роднику, в пятидесяти метрах перед нами, снова словно из ниоткуда, возник Люминисцен. Этого момента я страшилась больше всего – опасалась, что тварь появится, когда мы всё ещё будем находиться слишком далеко от выхода из леса. В итоге так и случилось. Но Люминисцен нас словно не заметил. Я снова стала для этих существ “невидимкой”. Осознание этого факта было подобно булыжнику, свалившемуся с моих вытянутых в нервном напряжении плеч.

Когда Люминисцен скрылся, мы продолжили идти, взявшись чуть левее его траектории. Через километр я резко затормозила, увидев под молодой елью, сросшейся с дубком, движение. Выстрелив, я промахнулась – кролик поспешно скрылся, не дав второго шанса на выстрел, зато я пронзила один из объектов его любопытства:

– Грибы? – приподняла одну бровь я.

Подойдя ближе и рассмотрев нашу находку, Дикая уточнила:

– Белые грибы. Боровики.

Сделав импровизированную сумку из пленки, успешно укрывавшей нас этой ночью, мы насобирали с три килограмма средних по величине боровиков и, посчитав, что вычистили всю грибницу, снова направились к роднику.

– Нужно запомнить это место, чтобы через день вернуться к нему, – заметила я. – Грибы растут быстро, уже завтра здесь могут быть новые.

– Неплохо знаешь повадки природы?

– Почти десятилетие выживала за счёт леса. И выжила, как видишь. Ты уронила один… – я обернулась.

– Я роняю, чтобы поднять.

– Мне сейчас показалось или ты не признаёшь свою ошибку?

– Запомни, Отмороженная: не ты делаешь ошибки – ошибки делают тебя, – ловко подобрав и закинув гриб обратно в сумку, парировала Дикая.

– У тебя всё в порядке с уровнями самооценки, иронии и сарказма, да?

– Что тебе ответить на этот вопрос? Не “нет” же.

Мы вышли из Тёмного леса на закате, чуть левее, чем обычно, и сразу же заметили Бума. Паренёк стоял у границы Тёмного леса, возле того места, из которого мы обычно выходили, и всматривался в лесную темноту.

– Кого приманиваешь: Люминисценов или Блуждающих?! – громко выкрикнула Дикая, отчего парень подскочил на месте. Я с Тринидад брызнули смехом.

– Вы издеваетесь?! – пока мы приближались к парню, восклицал он. – Сначала нам не прислали новенького, теперь ещё и вы двое пропали без вести!

– Мы не пропали без вести, – с этими словами Дикая отдала парню свою бутыль с водой, а я протянула ему свою ношу. – Как дела в лагере?

– Все переполошились. И немного голодны. Решили, что если завтра вы не вернётесь, будем забивать по одной курице в день.

– Двадцать одна птица на двенадцать человек в течение двадцати одного дня.

– В конце съели бы козу, – ухмыльнулся докладчик.

– А потом?

– А потом отправляли бы в Тёмный лес по одному человеку в день. Может, кто-нибудь и возвращался бы живым, а может кто-нибудь ещё и с какой дичью умудрялся бы выкарабкаться оттуда.