Отряд

– Я знаю, вы смелый человек, – «серый» сделал вид, что не услышал моего замечания, – но и у вас есть слабости. Вилять не советую, иначе сильно пожалеете.

– У меня такое ощущение, что ваша задача не узнать, а запугать. Вам, неизвестный малоуважаемый гражданин, надо к психиатру. Я вам русским языком говорю: спрашивайте, а вы всё о своём долдоните. Обязательно у врача побывайте. Это нельзя запускать.

– Я воспользуюсь вашим советом, – прозвучал невозмутимо спокойный ответ. Тёртый калач, такого с толку не собьёшь. И он продолжил: – Вернёмся к делу. Что вы можете сказать о бойцах вашего отряда?

– Только хорошее. Все они отличные воины-профессионалы, честные и исполнительные.

– Вы в курсе, что некоторые из них подпадают под определение «преступники»?

– Не знаю таких. Кстати, в первую очередь под это определение подходят те, кто незаконно меня задержал, нанеся телесные повреждения и насильно лишив свободы. Вот и вы, не представившись, тоже меня связанного допрашиваете без санкций и предъявления обвинения, а это произвол и преступление.

– Зря вы, Сергей Борисович, пытаетесь валять дурака, – наконец, сбросив маску невозмутимого равнодушия, он изменился и глумливо ухмыльнулся. Он приблизился к столу, и лампа, отбросив на лицо рельефные тени, придала ему образ киношного злодея.

– Ну, зачем же вы на себя наговариваете, вовсе вы на дурака не похожи, всё это обидные враки.

– Что на самом деле представляет собой отряд «Д»? С какой целью вы прибыли в Донбасс?

– Все добровольцы, идейные борцы за свободу народа Новороссии. Все бойцы отряда начинали в Славянске и оружие у нас исключительно трофейное.

– Допустим. Что вы делали в Ростове во второй декаде июня сего года?

– Отпуск. Отпросился у начальства. Прокатился по знакомым, попил водки, расслабился. Устал, знаете ли.

– Значит, сотрудничать не желаете. Ну, что же, остаётся только пожалеть вашу семью.

– Я знал, что вы добрый человек. Обязательно их пожалейте. Они этого заслужили.

– Вы идиот, или прикидываетесь? – он всё-таки сорвался, по-фазаньи вскинул голову, торопливо сглотнул слюну и рывком вскочил. – Нам не составит труда доставить боль вашим близким.

– Во-первых, ещё раз спрашиваю: кому это нам? Во-вторых, вы сначала их достаньте. А, в-третьих, если и достанете, то значит, такова их селяви.

Ага! Всё-таки мне удалось разозлить «серого», он скорчил гримасу и с силой ударил по кнопке под столом. В комнату зашёл здоровенный бугай.

– Уведите задержанного.

Пройдя коридором, через две двери я оказался в небольшом помещении без окон и с тусклым освещением. Видимо, захватившие меня деятели совсем недавно обосновались в этом здании, и потому, не имея оборудованных застенков, засунули меня в ближайшую подсобку. Сразу бросились в глаза два больших деревянных ящика, чему я очень обрадовался и быстренько перетёр пластиковую стяжку на руках об обивочную металлическую ленту.

Покосившись на бахрому пыльной паутины в углу, я заметил там большой рулон мешковины, сложил её в десяток слоёв, накрыл ящики и прилёг. Ладно, сойдёт. Но разлёживаться некогда, пора подумать и о побеге. Я встал, направился к встроенному шкафу и открыл дверцы. Ого! Там было всё, что мне нужно: две швабры, два ведра, моющий порошок, половые тряпки и поролоновые губки. Не бог весть, какой подарок фортуны, но дарёному коньяку звёзды не считают.

Я выломал из швабры черенок, положил рядом с ящиками, потом высыпал на импровизированное ложе пару горстей моющего порошка. Теперь осталось дождаться момента.

По моим ощущениям прошло около часа, когда лязгнул замок, и в комнату зашёл прежний бугай:

– На выход.

Заведёнными за спину руками я незаметно зацепил горсть порошка и шагнул навстречу конвойному. Резко махнул левой рукой в сторону. Он рефлекторно распахнул глаза, и горсть моющего порошка полетела ему в морду. Он крепко зажмурился, левой рукой начал тереть лицо, а правой шарить вокруг, рыча матюги и угрозы. От удара по его чугунному затылку черенок обломился, но своё дело сделал, здоровяк сомлел. Однако чтобы его окончательно успокоить, пришлось немного потрудиться. Я стянул ему локти сзади его же ремнём, связал руки и ноги половыми тряпками, заткнул рот поролоновой мочалкой и закрепил тряпкой. Оружия конвойный не имел.

С острым обломком черенка я выскользнул из подсобки. Вот и нужная дверь. Я бросил взгляд в конец коридора. Там какие-то люди таскали коробки. Охраны нет. Видать спешили спецы и не успели организовать логово по всем правилам.

Я вошёл в комнату, плотно закрыл за собой дверь, повернул ключ в скважине замка, и положил его в карман. Длинноногий и угловатый, чем-то похожий на цаплю, «серый» вскочил и забился в угол, хлопая глазами и беззвучно открывая и закрывая рот. Потом его расширенные зрачки заметались в поисках выхода.

– Садитесь, малоуважаемый, и не вздумайте дурить.–Я не спеша обошёл стол, рывком выдрал тревожную кнопку и плюхнулся в хозяйское кресло. – Поговорим?

– Д-да. – он подошёл деревянной походкой, присел на краешек стула, и его глаза лживо забегали.

– Имени твоего не спрашиваю, ибо не интересно. А вот кто твой главарь и зачем меня схватили, спрошу? Отвечай быстро, сучонок! И не вздумай вилять.

– Н-не им-мею прав-ва… – его лицо с трясущимися губами покрыли капли пота.

– Долго с тобой общаться не буду. Некогда мне. Не скажешь и не надо. Упокой, господи, душу раба твоего…

– К-кононов. Ц-царь. Он т-теперь б-большая шиш-ка в Н-новороссии. Он доложил в органы безопасности. С его с-слов, вы агент ин-ностранной р-разведки намерены п-подобраться к рук-ководству р-республики, чтобы уб-бить и уст-троить п-переворот. В-велено в-выбить у в-вас п-показания и пот-том з-забить до полус-смерти. Так в-велено. Я с-сам н-не… – его зубы выбивали дробь, и голос срывался, а быстрые глаза продолжали шарить вокруг в поисках способа выкрутиться.Хитрая лживая трусливая бестия.

– Вот ведь боишься, и жить хочешь, а не всю правду говоришь. Помнится, ты мою семью хотел пожалеть. Так вот, пожалей сейчас самого себя. Времени у меня нет, а потому не буду объяснять, что такое интенсивный допрос. Сам должен знать.

На «серого» стало невозможно смотреть. И куда подевалось его невозмутимое хладнокровие. Вот ведь, как человека страх корёжит. Руки ходуном. Лицо судорогой свело. Штаны мокрые. Тьфу. Слизняк, мать его.

– Даю тебе последний шанс, и ровно пять секунд.

– Ва-ва-ва… вас… п-п-п… рошу… Н-е-е… на-а-а-до… Н-е-е… вы-ы-ы… ношу… бо-о-ли… П-приказ… из… Мо-осквы-ы… с… Лубя-янки-и…

– Замолчи, слушать тебя больше не могу. Ладно, живи, гад. Сиди здесь и не рыпайся.

Я встал, вышел из-за стола, шагнул к двери и сделал вид, что ищу что-то в карманах. За спиной послышалось осторожное шевеление, звук отодвигаемого ящика. Руки трясутся, и ящик постукивает о стенки. Достал. Надеется на что-то, и ведь не догадывается, что земной путь его уже закончился. Прощай, засранец. Я резко повернулся и вогнал острый обломок черенка «серому» в глотку. Он захрипел, выпучил глаза и выронил пистолет Макарова.

Я прихватил оружие, обошёл корчащееся тело и принялся шарить в столе, разыскивая мои вещи. Ремень с пистолетом, запасная обойма, часы и рация с гарнитурой лежали в среднем ящике. Быстро всё нацепил на себя и сразу же связался с Дитрихом:

– Здесь Бор. Дитрих на связь.

– Ты где пропал?

– Тут меня нешуточно прихватили, но я уже освободился. Хотелось бы покинуть это негостеприимное местечко.

– Так и знал. Тут уже все наши подъехали. Я вызвал с базы. В гарнитуре кое-что услышал, когда тебя взяли за цугундер.

– Пока ничего не предпринимайте, но будьте в готовности раз. В бардачке возьми рацию спецсвязи и сообщи о происшествии Валету. Седьмой канал. Пароль «97».

Дитрих связался с Валетом, и я в гарнитуре слышал весь разговор. Крайне обеспокоенный куратор обещал срочно прибыть.

– Бор, это Дитрих…

– Я всё слышал. Когда Валет появится, скажешь ему, что я в подвальном этаже, в левом крыле. Неподалёку разгружают какие-то коробки. На двери табличка «021».

Приблизительно через полчаса в дверь постучали:

– Сергей Борисович, откройте, это Валет.

Я достал пистолет, повернул в замке ключ и тут же отпрыгнул назад и вправо. Дверь шумно распахнулась, и в помещение ввалились четверо в камуфляже без знаков различия. Глаза выпучены, зубы оскалены. Натурально волки в человеческой шкуре. Двое из них втащили Валета, высоко задрав скованные сзади руки. Двое других держали пистолеты.

– Стоять!! Не двигаться!! Руки в гору!! – сразу раздались истошные вопли. Знаю я этот приём, взять на горло и парализовать децибелами. Не на того напали, господа налётчики, или фэсбешники, что, в принципе, одно и то же. Без разговоров я влепил камуфляжникам под ноги пару пуль. Сразу стало тихо.

– А, ну-ка все в угол, – я держал в руках оба пистолета, трофейного Макарку и свою «Гюрзу», – я сказал, в угол!! – и всадил ещё пулю в стену поближе к их головам.

Так, так. Опытные головорезы пожаловали, но ни разу не бойцы. Не воевали они, выстрелов боятся.

– В угол!! Быстро!! – я снова пальнул в стенку. – Оружие на пол!!! – взревел я.

И они дрогнули, положили пистолеты, и попятились, глядя исподлобья выпученными по-рачьи глазами. Однако держащие Валета попытались им прикрыться и дёрнулись за оружием. А мне только повод дай. Два выстрела провертели две дырки в их плечах. Они бросили Валета и, схватившись за раны, замычали и скривили рты в гримасах боли. Ещё два выстрела по ногам, они скрючились на полу и под ними начали расплываться лужи крови.

– Ключ от наручников!

Один из головорезов медленно наклонился, вытащил из кармана раненого ключи и кинул мне. Не сводя глаз с парочки в углу, я освободил руки Валета.

Только хотел плотно пообщаться с непрошенными гостями, какуслышал шум в коридоре и звук открываемой двери. Хотел сильно возразить, однако слова застряли в глотке, когда в дверях показалась высокая фигура генерал-полковника Белова. Ну, надо же, не поленился, лично приехал. Значит, весь этот марлезонский балет не простая случайность и не местная самодеятельность. Похоже, мы, действительно, стали важными фигурами.

– Эт-то что за безобразие?! Приказываю, немедленно опустить оружие!

– Совершенно правильно формулируете товарищ генерал-полковник. Форменное безобразие. Интересно, кто эти неизвестные вооружённые люди, которые сначала ударили меня по голове, связали и посадили под замок, пытались запугать и забить до полусмерти угрожали моим близким, а теперь схватили моего куратора и опять угрожают оружием?

– Сбавьте тон, Сергей Борисович, и не забывайтесь! – генерал тоже начал давить голосом, и на его покрасневшем от прилившей крови лице брови сошлись на переносице. Видел я и такое. И мы принялись ломать друг друга взглядами.

– Я полагаю, тоны, полутоны и обертоны здесь ни причём, а вопросы остаются, – я разозлился по-настоящему. – Товарищ генерал-полковник, прикажите вашим людям в коридоре отойти от двери, а то после контузии я стал ужасно нервным. Не дай бог, рука дрогнет, да, на курок нажмёт.