Высокие устремления

* * *

Своих бойцов Керф нашел там же, откуда под конвоем невезучего гвардейца и ушел. В общем, в том же виде и составе. Разве что, сморило и стойкого Флера — мастер гиен беззастенчиво дрых на лавке, умудрившись сбросить один сапог. Грязная желтая портянка размоталась, валяясь на полу дохлой раздавленной змеей.

Поверженную компанию от разграбления и прочего надругательства, хранила сама судьба! В лице Судьбы и Мину. Мяур сидел на столе, придавив пушистой задницей пустую тарелку. Колотил хвостом, словно дубинкой. Гиена выбрала пост на полу, замерла мохнатой статуей, беззвучно показывая клыки тем, кто подходил слишком близко… Что посетители, что обслуга, старались обходить далекими путями.

Завидев командира, стража обрадовалась. Мяур издал мурлыканье, больше похожее на рев тигуара — подрос звереныш, изрядно подрос! Гиена же, оглянувшись, слегка взхохотнула, и словно улыбнулась уголками пасти.

Керф погладил ее по густой шерсти, следом почесал затылок Мину. Тяжело вздохнул, оглядев воинство. С другой стороны, даже жаль, что не случилось лихого налета — может, кого утащили бы в рабство — меньше мороки. А то пристраивай, оберегай, похмеляй…

— Не шалили тут?

Мину дернул роскошными усами, мохнатое полено хвоста трижды бумкнулось о стол.

— Вот и молодцы, вот и славненько! — Керф снова погладил компанейских животинок. Опять тяжело вздохнул. — И приходил Батыгайсон к кургану, и касался он камней, и узнавал их… И горевал о былом! И о павших в неравном бою…

Расчувствовавшаяся Судьба истошно взвыла на весь кабак. Пробегающий мимо половой уронил поднос с пивом. Разлетелись осколки, поползла лужа, окаймленная густой пеной…

— Ох и дадут нам сейчас пизды, — задумчиво произнес наемник, оглядываясь и заранее грозно надувая щеки.

Но произошедшего словно и не заметили. Окружающие громко орали, шумно хлебали, с хрустом закусывали. Возюкал тряпкой по луже, загоняя разлившееся пиво в щели, незадачливый половой — и даже не оглядывался на виновников исподлобья — Керф бы понял! И даже не осудил бы!

Забавно… Интересно, так принято у местных или что?..

Бочком-бочком, подкрался кабатчик, с куском пергамента и свинцовым карандашиком в руке — богато живут! — с опаской поглядывая на Судьбу, и с уважением на наглого мяура.

— Господин! Вы продолжать будете?

Мечник возвел очи к потолку, поразглядывал люстру — этакое гигантское тележное колесо, к которому подвешено две дюжины коптящих и воняющих горелым жиром светильников.

— Как говаривал один мой сержант, когда капитан поймал его за еблей козы «Я от такой жизни повешусь скоро, а вы такой мелочью попрекаете⁈» Буду, конечно! Неси, друг…

Рука кабатчика замерла над пергаментом, хищно целясь карандашиком, будто пикой — прямо в сердце!

— А что принесешь, то и буду. На твой выбор и вкус. Доверюсь, так сказать, подлинному бухаймахеру!

Кабатчик на миг застыл — было слышно, как скрипят натужные мысли над загадкой южанина — то ли похвалил, то ли обругал. Тяжелые веки опустились…

— Понял, господин, сейчас все будет!

Мяур зубасто зевнул в спину удаляющемуся человеку, лег, развалившись во всю длину. Чуть не уронил тарелку, сбив хвостом — Керф успел поймать.

Прибежали два половых, тяжело дыша, поставили заполненные подносы — одного пива четыре кувшина! Хлеб, сыр, рыба, даже соленья какие-то…

Мечник нацедил в кружку из первого попавшегося кувшина,

Удивительное дело — пить не хотелось! Даже наоборот — легкое опьянение раздражало. К счастью, основной хмель выдуло пронзительным ветром, пока назад добирались — молчаливый Хумпис подвез до самого кабака.

Наемник глотнул — в горле пересыхало, отставил кружку.

Здесь, на Севере, все было сложно!

С другой стороны, где легко и просто, солдаты сидят без работы, доедая последний хуй — совершенно без соли.

Унаки, которых здесь звали все больше «снеговиками», вовсе не являлись основным фронтом грядущей работы — этот вариант они с Лукасом даже не предполагали, еще даже будучи страшно далеки от местных реалий. Нет, унаки рассматривались на уровне комаров и прочей мошки. Разве что, куда более назойливой и опасной… Да, сложность, но при разумном подходе, несложная.

Архипелаг состоит из десятка крупных островов, сотни мелких островков и бесчисленного множества мельчайших кусков и кусочков суши, которым и названия-то сразу не придумаешь.

На этих островах, островках и песчинках, растет сувойка. «Нет, мастер Керф, сувайка — это уставная команда, а сувойка — это дерево!» Низкое, кривое, гнутое ветрами, пропитанное соленым океанскимвоздухом… И безумно дорогое, если поленце доходит до мало-мальски товарного размера!

Меж сувойки скачет соболь, росомаха, горностай и прочий колонок. В океане ловит крабов калан, рыбу — сивуч, а всякую придонную ракушку — морж.

А рядом со всеми этими зверями, которые ходят в драгоценнейших мехах, и с дорогущими клыками, живет унак — который на самом деле, относительно мирный. Что наскочили на «Лося» — это бывает, но редко — раз в месяц, не чаще. Да и то, больше от молодецкой удали, чем ради прибыли.

Обычно унак мирно живет на одном из островков. Скачет меж сувойки, бьет соболя и прочего барсука меткой стрелой прямо в глаз. Обдирает шкуру, и несет нам. В один из тамошних городков-фортов. Там сдают символический налог, больше схожий по размерам с платой за разрешение на вход. Остатки меняют на иголки, медные котлы, стальные ножи и прочие полезные вещи.

А вот кроме унаков и полусотни честных охотников, промышляющих с положенным разрешением за пазухой, есть еще и браконьеры.

Которые часто, кроме непосредственно промысла — хамского и неумеренного, бьют насмерть податное население, грабят что унаков, что честных добытчиков, воруя доход Герцогства прямо из кармана! Да и жгут костры из сувойки, вывезти которую далеко не всегда удобно — а она, всего-то в два раза дешевле меди, того же веса!..

Керф потряс головой. За раздумьями над грядущей задачей два кувшина сами-собой выпились… Сиятельный рыцарь долго подходил к главному — хотя и так было понятно, за что обещана столь высокая плата. Так-то, за мерк в месяц, и за право оставлять себе половину добычи, можно было и попробовать себя в роли егерей-лесников. Но забавно, забавно! Никогда бы не подумал, что жизнь так изворотливо выгнется!

Мечник коснулся языком качающийся зуб — скоро выпадет, сволочь, если не выбьют раньше.

К тому же, между Бурхардом и Отчаянными Парнями не было никакой прослойки. Сиятельный рыцарь нанял, сиятельный рыцарь и командир. Все прочие, в том числе и официальный бургомистр одного из таких городов, под названием Нурга — имеют право тихонько советовать и идти в жопу.

Воинская же Компания получала обещанную плату, снабжение как у гвардии в походе и право действовать по обстановке любыми методами. А это Керфу нравилось! Особенно — «любыми методами»!

Где-то на задворках сознания остался один незаданный вопрос, нуждающийся в ответе. Если здесь герцогство, то почему Бурхард? Мастер Кристоф — регент при недееспособном герцоге? Или все сложнее? Хотя, если платит именно он, то какая разница?

Безухий наемник поймал за рукав пробегающего мимо кабатчика.

— Милейший, вам денег-то, сколько давать?

Тот вытер руки о засаленный фартук, посмотрел на стол, на спящих солдат. Отдельного взгляда удостоилась Судьба, решившая именно в этот момент показать окружающим свои чудесные длинные клыки. В глазах кабатчика жадность мешалась с чем-то непонятным — не со страхом, точно!

— Сиятельный рыцарь Бурхард оплатил с запасом!

Удивленный Керф откинулся, облокотился на стену. Жизнь заиграла новыми красками!

— Знаешь, милейший, а принеси-ка…!