Асфодель

Да, кстати, о пустой болтовне: не стоило бы по такому поводу тревожить память Примулы и Дрого, но раз уж ты об этом заговорила, давай все разъясним. Жили они душа в душу (я ни на что не намекаю, но тем, кто подумывает о вступлении в брак, следовало бы взять их за образец), это подтвердит всякий, кто их знал. Не веришь мне — расспроси любого из Брендибаков или Бэггинсов. Утопить Дрого! Этого и вообразить себе невозможно, а особенно невозможно это вообразить о моей родной сестре! А то, что мельник об этом болтает, так дело известное — он любит распускать такие гнилые разговоры. Много он понимает! Ты спроси его, сам-то он знал Дрого или Примулу при жизни? Может, они его на чай зазывали да на завалинке беседовали? А я тебе отвечу: не было такого! Он с ними дружбу не водил, в дом их вхож не был. Совести у него нет, вот что! Я на него и не злюсь, я ему цену давно знаю. А вот ты меня такими разговорами огорчаешь. А если Фродо про это услышит, то и вовсе нехорошо будет. Дрого с Примулой просто катались по реке, а Дрого к этому делу непривычный был — он ведь не из наших, не из Брендибаков, с лодками управляться не умел… Вот и вышла беда. И нечего тут огород городить на ровном месте.

Целую,

любящая тебя тетушка

Асфодель Барроуз

Она хотела поставить жирную точку, но рука дрогнула и вместо точки вышла клякса. Небольшая, можно не переписывать набело.

И ложь у нее вышла небольшая. Хоть и мучительная. Ну да что уж тут поделаешь…

Асфодель запечатала конверт, а письмо от племянницы убрала в специальный ящик. Она подолгу хранила письма — не все, конечно, а только от близких, но и таких уже накопился целый сундук. Надо бы перебрать их на досуге да повыбрасывать лишнее, вот только где его возьмешь, этот досуг?

Солнце скрылось за верхушками яблонь. Долго же она тут сидит! Пора ужинать, потом запереть ворота на ночь… Руфус все эти годы над ней посмеивается — от кого закрываться в родном Шире, по эту сторону реки? Но так уж она привыкла с детства. В Бакленде всегда запирали дома на ночь. И никому не надо было ничего объяснять, все и так понимали, даже самые маленькие хоббитята. Старый лес совсем рядом, за Изгородью, а разве Изгородь — это защита?

В Бакленде все осторожные. Всегда начеку, всегда готовы забить тревогу и бежать на помощь. Но в тот вечер, когда Дрого и Примула отправились на реку прогуляться, это их не спасло.

* * *

Тукборо,

17 сентября 1402 года

Дорогая тетя Асфодель!

Как твои дела? Пишу тебе на бегу, я сейчас в гостях, и у меня совершенно, вот просто совершенно нет времени!

Я рассказала Эверарду, что это ты упросила папу, чтобы он отпустил меня в Тукборо. Эверард велел тебе кланяться, говорит, ты самая расчудесная тетушка во всех четырех четях и он будет рад с тобой породниться! Я сделала вид, что не понимаю, на что он намекает, но на самом деле понимаю, конечно, только ты никому не говори!

А насчет того, что я будто бы слушаю всякую пустопорожнюю болтовню, то это ты ко мне несправедлива. Ничего такого я не слушаю и сама не говорю, а мельника этого в глаза не видала, сдался он мне! И я, конечно, ничего такого не думаю про тетю Примулу… Но все-таки хочу тебе рассказать… У нас тут в Тукборо были гости, и вот Эсмеральда Тук, ну то есть сейчас-то она по мужу Эсмеральда Брендибак, и вот ее муж говорит, а ему сказал их сосед из Бакберри, который все своими глазами видел… он сказал, что будто бы в тот вечер, когда Дрого и Примула катались на лодке, они там были не одни… Он, правда, не разглядел, темнело уже, а они далеко, но будто бы там был кто-то третий, высокий такой… Я вот теперь думаю, кто бы это мог быть? Может, это он их и потопил, а? Но я никому не сказала ни словечка, ты не думай! Только Первинке. Но она, как и ты, говорит, это все чепуха. И я тогда сказала Эверарду. А он говорит: а что, очень даже может быть, надо про это разузнать! Да только как разузнаешь-то? Двадцать лет прошло, даже больше… А может, дядюшка Динодас что-нибудь знает? Мы с Эверардом решили, что съездим к нему в гости и расспросим! Потому что нельзя же оставить это дело просто так! Как ты думаешь?

С любовью,

Мелисса Брендибак

P. S. А еще, совсем забыла! Этот вот сосед, который из Бакберри, он говорит, будто потом, когда Дрого с Примулой пропали и все пошли на поиски, будто бы он видел там на берегу, где они в лодку садились, следы башмаков. А зачем им башмаки, когда на дворе июнь? Странно так!

Мелисса

P. P. S. А самое-то главное! Тетечка, ну что ты такое пишешь, никто в наше время уже не танцует «девятишаг», меня тут на смех поднимут, если я про него заикнусь… Но я выучила новый танец, называется «фыр-фыр-фыр», ты не думай, он приличный, а не как в прошлый раз!

М.

Асфодель перечитала письмо еще раз, потом еще. Первым ее порывом было резко ответить бойкой племяннице, чтобы не лезла не в свое дело, не приставала с глупостями к солидным хоббитам, а занималась дальше своими танцульками, в которых она так хорошо разбирается. Но Мелисса удивится такой перемене в своей милой тетушке и, пожалуй, что-то заподозрит… Ум у нее цепкий, как видно, и в мыслях не одни только танцы да пирушки. Еще, чего доброго, и впрямь заявится со своим Эверардом к Динодасу да подступит к нему с расспросами о его покойной сестре.

В кого только Мелисса уродилась такая? Выросла она в том же Бакленде, что и остальные. В пограничье, на виду у Старого леса, где каждый чувствует на себе его недобрый взгляд, где на ночь крепко запирают двери и меньше, чем в остальном Шире, дивятся чужакам и всяким странным делам. Здесь привыкли помалкивать и не обо всем болтать, что случится увидеть, потому что зачем понапрасну баламутить народ? А если постараться, то можно и себя убедить, что ничего не было. И не надо чесать языком о том, что происходит в лесу, и о голосах, которые можно расслышать, когда отправишься в гости на выселки в одиночку и припозднишься… и лучше бежать оттуда, а потом поскорее забыть и никому не рассказывать, если не хочешь накликать беду.

Но все равно, конечно, все рассказывали.

Так и с Примулой. Разговоры потом пошли, и держались стойко. Каких только слухов не доносила до Асфодели молва! Тут как с исчезновением Бильбо — вранья в этих россказнях много, да только не на ровном месте ведь оно возникло. В глаза-то ей никто об этом не скажет, вот разве что Мелисса, у которой никакого понятия ни о чем.

Значит, кто-то еще заприметил, что в лодке с Примулой и Дрого был третий. Ничего удивительного — вечер выдался такой теплый и приветливый, что даже в Бакленде, несмотря на поздний час, многим взбрело в голову прогуляться вдоль реки. Значит, кто-то их видел, молчал все эти годы, но правду не утаишь. И ведь с какой неожиданной стороны она подкралась… Мелисса, легкомысленная племянница, шустрая и болтливая… И скоро об этом узнает весь Шир.

Или нет. Ну что такого они узнают? Что в лодке был кто-то третий… но кто? Если б они знали имя, то назвали бы его. Следы от башмаков на речном песке? В Бакленде многие хоббиты носят башмаки, но только в холод и слякоть. А вечер-то был хороший и ясный, это все помнят. Кто наденет башмаки в такую погоду? Разве что чужак какой. Злоумышленник, пробравшийся в Шир? Да… да. Чужак, не иначе! Вот о чем надо написать Мелиссе. Это кто-то другой, явился из-за Изгороди и стал причиной гибели двух мирных хоббитов. Потому что… разве мог сделать такое кто-то из своих? Невозможно! Что за глупости!

Асфодель придвинула к себе чернильницу, но рука с пером зависла в воздухе на полпути к бумаге. Нужные слова никак не приходили на ум.

* * *

Тукборо,

25 сентября 1402 года

Дорогая тетя!

Как твое здоровье? Почему ты мне не пишешь? Мы тут все волнуемся! Ты всегда так быстро отвечаешь на письма, а тут вдруг замолчала. Ты на меня не сердишься? Я помню все твои наставления и веду себя прилично, я за всю жизнь себя так прилично не вела, как сейчас! Мама Эверарда меня ставит в пример своим дочерям. Кажется, они этим не очень довольны… Так и подмывает показать им язык… Но я, разумеется, ничего такого не делаю!

А одна из них вчера за обедом сказала (она думала, что я не слышу, но я все слышала): «Они там в этом Бакленде все с приветом! Уж и не знают, чего такого еще придумать, то на лодках катаются прямо по речке, то башмаки для форсу наденут… Зачем нормальному хоббиту башмаки? Вот помяните мое слово, Эверард на это все насмотрится… и в один прекрасный день тоже заявится домой в башмаках! Вспомните потом, что я предупреждала, да уж поздно будет!»

И тогда ей другая на это говорит: «Ну ладно, не все же они там чокнутые… А в башмаках только Динодас разгуливает в любую погоду, уж такая у него причуда, все знают. Да что с него взять, он-то и впрямь не в себе, с малолетства еще, когда в Старый лес ходил. А может, и сейчас ходит, не к ночи будь сказано».

Я так разозлилась! Чего они на дядю наговаривают?! Никакой он не чокнутый! Я им сначала хотела на это ответить… но потом вспомнила, как ты мне советовала, чтобы я на такие глупости внимания не обращала… и промолчала, только рот набила пирогом, чтобы не было искушения все им высказать. Чуть не подавилась, но смолчала. Видишь, как хорошо я себя веду? Так что не сердись на меня, тетечка, и напиши мне поскорее!

Твоя примерная,

образцово воспитанная,

милая и сдержанная

(чудом не лопнувшая от злости)

племянница Мелисса Брендибак.

P. S. Передай дяде Динодасу, что мы приедем к нему в гости! Эверард хочет послушать про его приключения в Старом лесу! И вообще получше познакомиться с будущими родственниками (это он так говорит, не я)…

М. Б.

Письмо выскользнуло из рук Асфодели, и она некоторое время сидела неподвижно, прежде чем поднять его и положить на стол.

Вот и все. Еще немного — и правда выплывет наружу. И она, Асфодель, ничего не сможет с этим сделать. Наверное, это должно было случиться рано или поздно. Может быть, это даже принесет ей облегчение… и не только ей, им обоим. Может быть, Динодас на самом деле тоже этого хочет. Может быть, не надо было утаивать все это и молчать столько лет... Может быть, поступив так, Асфодель предала не только себя, но и сестру? Все эти годы утешением ей была мысль, что тем, кого нет, уже не поможешь, надо позаботиться о тех, кто жив. Так и жизнь прошла, и вот под конец ее все грозит обнаружиться.

В Бакленде, значит, все чокнутые… Про Динодаса это поговаривали, точно. Без особых оснований поначалу, но теперь он, одинокий, поселившийся на отшибе, и впрямь казался странным. А в молодости из всех странностей за ним водилась только любовь к гномьим башмакам. Внешне он не отличался от своей многочисленней родни, ну разве что был повыше ростом, но тут, на востоке Шира, таких немало.

Динодас был младшим в их семье, пока не родилась Примула. И все они втроем, две сестры и брат, самые младшие из всех, крепко дружили между собой. Динодас действительно бывал в Старом лесу, и Асфодель однажды напросилась с ним, но ничего особенного там не увидела, только было неуютно, и они вскоре повернули домой. А Примула побоялась идти, ну да она всегда была домоседкой.