Нулевая версия

— Только конверт порвался. Зацепился за что-то в сумочке и порвался... Вот. — Таня открыла портфель и вынула письмо. — Я купила конверт, сегодня отправлю.

— Дай сюда. Сам отправлю. Стыдно читать чужие письма, да и хозяйку сумочки надо найти... Таких фамилий в поселке нет. Из дома отдыха, наверное.

Соснин перебил рассказ мальчика.

— Когда же ты отправил письмо?

— Да в тот же день.

— А где сумочка?

— У Тани.

Вызвали Таню, и через полчаса она принесла зеленую сумочку.

— Там зубная паста, мыло и зубная щетка. Да еще четыре рубля сорок семь копеек... Мы потом с Махмудкой ходили в дом отдыха, хотели найти, чья сумочка.

— Никто не признал ее, — добавил Махмуд.

Арслан встал и подошел к Махмуду. Тот тотчас же вскочил со стула.

— Товарищ командир, — серьезно произнес Туйчиев, — приказываю построить отряд. Надо выполнить очень важное задание.

Махмуд засиял от гордости и побежал собирать ребят. Вскоре отряд, разместившись в кузове совхозного грузовика, двинулся в путь к Красным камням.

— Так где, ты говоришь, стоял тот парень?

— Вон там. Только он не стоял, а бегал взад и вперед, — Махмуд показал, как бегал парень.

— Я видела, он подбегал и глядел в воду... — добавила Таня.

— Вы узнаете того человека, если вам покажут? — спросил Туйчиев.

— Узнаем! — в один голос ответили Таня и Махмуд.

— Посмотрите-ка, не этот? — Арслан протянул ребятам фотоснимок Стасика.

Ребята долго рассматривали фото и сказали, что это не тот человек.

— Значит, сумочку ты нашла на том берегу?

Таня кивнула, перешла через бревно и показала корягу, на которой висела сумочка. * * *

Николай не скрывал своего недовольства. Вот уже битый час он доказывал никчемность и даже вредность этой затеи, но Туйчиев был неумолим. Он твердо решил, что выведет Бурова на место, где спрятаны похищенные вещи, и сделает это без конвоя.

— И надо же подумать, — возмущался Соснин, — все это только потому, что Буров, видите ли, стесняется знакомых! Вдруг встретятся по пути! Да как ты не понимаешь, что Буров относится к людям, которым вообще неведомо стеснение! — Соснин шагал и шагал по кабинету, в волнении размахивая руками. — Он просто издевается над тобой. Неужели это не ясно?

— Как раз очень даже ясно. Но вопрос, Коля, стоит гораздо острее, глубже и принципиальнее. — Арслан защелкал зажигалкой, пытаясь прикурить. — К сожалению, ты видишь в Бурове только преступника...

— Он совершил столько преступлений! Буров непоправим.

Убедившись, что прикурить от зажигалки так и не удастся, Арслан попросил у Николая спички. Прикурив и сделав несколько глубоких затяжек, он продолжал:

— Ты прекрасно знаешь, что у любого человека, в том числе и у преступника, есть и хорошее и плохое...

— Как же, отлично знаю, — усмехнулся Соснин.

— Только у человека, вставшего на путь преступлений, хорошее запрятано, очень глубоко запрятано, а на поверхности одни лишь отрицательные черты, только плохое.

— Да где ты разглядел хорошее у Бурова, где? — удивленно пожал плечами Соснин.

— Ты становишься ремесленником, квалифицированным, правда, но все же ремесленником.

— А ты в облаках витаешь, теории филантропические создаешь. Ну, о каком доверии может пойти речь? Я имею в виду следователя и обвиняемого. Ведь любой обвиняемый считает тебя своим заклятым врагом!

— А знаешь, почему? Да потому, что исстари так повелось: преступник скрывается, заметает следы, следователь же распутывает, а суд потом наказывает.

— Что же, разве не в этом правда жизни?

— Только частично, Коля. Важно, чтобы преступник понял: следователь ловил его не только для того, чтобы в суд передать. Когда преступник поймет, что ему прежде всего хотят помочь разобраться в ошибках, встать на правильный путь, тогда он не будет считать следователя врагом.

— А как же практически? — усаживаясь напротив, спросил Соснин.

— Практически — примеров много. Хотя, сам знаешь, как это сложно. Вроде бы как отделение сетчатки глаза, ювелирная работа. Даже еще сложней. Рецепта готового нет. Надо ведь оперировать душу человека, а без взаимного доверия успеха не добиться.

— Ты полагаешь, что у тебя с Буровым достигнуто такое доверие?

— Нет, не достигнуто. Он ведь тоже не лыком шит. Я убеждал его самому выдать все украденные вещи — очиститься от скверных преступлений, честно отбыть наказание и начать новую жизнь. Он, разумеется, ко всему отнесся недоверчиво. Решил проверить: действительно ли мы хотим ему хорошего или это просто тактический ход. Поэтому и заявил, что с конвоем не пойдет. Дескать, раз верите — докажите.

— Ты уверен, что он не сбежит?

— Кто, кроме самого Бурова, может дать гарантии? — развел руками Арслан. — Но иначе я не могу. Не вижу смысла тогда в нашей работе. Ловишь, стараешься, а он отбудет наказание и снова за старое... Я ведь не льщу себя надеждой, что тот же Буров или другой сразу исправится. Пусть это только семена, но бросить их в душу преступника первыми должны мы, следователи, работники милиции, потому что самый передний край борьбы проходит у нас. Иначе мы ничем не будем отличаться от обычной собаки-ищейки, которая тоже идет по следу, ищет и находит.

— Черт с тобой, криминалист-экспериментатор, — миролюбиво согласился Соснин. — Вместе отвечать будем. * * *

«Да, с чемоданом получилось страшно глупо. Так нелепо попасться! Если бы не этот чемодан, в жизни не удалось бы им ничего узнать...» Эти мысли не давали Василию покоя. Он гнал их, пытался думать о чем-то другом. И когда, казалось, он наконец отвлекался от тяжелых раздумий, неожиданно опять врывались обстоятельства с этим злополучным чемоданом...

В эти минуты лицо Бурова перекашивала злоба — бессильная и от этого особенно яростная. Он терзался, вскакивал с места, беспрерывно курил. Болела голова, слегка подташнивало.

Буров вновь и вновь перебирал в уме события последних дней, пытаясь ответить на мучавшие его вопросы, выяснить, когда и в чем он ошибся.

Конечно, заложил его шофер. В этом Василий почти не сомневался. Предчувствие надвигающейся опасности не обмануло его. Вспоминая, как он ловко провел работников милиции и ускользнул от них, Буров довольно улыбнулся. Это он проделал на уровне, ушел элегантно...

«Шофер, сволочь, не нужно было с ним связываться... — Василий зло сплюнул. — Наверное, раскис сразу, как только взяли. Сам влип и меня заложил. Слюнтяй... — Буров опять сплюнул. — Интересно, как все-таки на него вышли? Эти мальчики-следопыты, видать, дело знают. С подходом, — усмехнулся Василий. — Особенно этот, Туйчиев. Все на доверие упирает. Доверие...»

Буров до сих пор не мог понять, как решился Туйчиев идти с ним без конвоя через весь город, в парк, где он спрятал золотые часы.

Когда на допросе Туйчиев спокойно внушал Бурову, что в его же интересах выдать все похищенное, Василий воспринял это с недоверием.

— Почему вы, гражданин следователь, печетесь обо мне? Мне кажется, у вас достаточно доказательств. Вон сколько вещдоков у меня на квартире взяли. Специально оставил! — Буров явно издевался, но Туйчиев по-прежнему был невозмутим.

— Я уже объяснял вам, Буров, что вы неправы. Напрасно вы прикидываетесь конченым человеком.

— Прикидываюсь? Значит, вы думаете...

— Да, Буров. Именно это мы и думаем. Поэтому предлагаем добровольно выдать похищенные вещи.

— Гражданин следователь, у вас есть еще другие дела? — неожиданно задал вопрос Буров. — Времени вашего жалко. Вот вы меня хотите на путь истинный направить, столько времени тратите. А сейчас кто-нибудь другой к кому-то в карман лезет. Лучше поспешите, может быть, успеете схватить.

— Схватим, Буров, всех схватим. Вы вот себя каким ловким считали. Схватили же. Но не это главное, Буров. Схватить не резон. Рано или поздно все попадаются. Главное — убедить таких, как вы, что идете не той дорогой. На это мы не пожалеем времени, можете не сомневаться!.. Не думайте, что это громкие фразы. На это действительно не стоило бы тратить времени.

Туйчиев говорил горячо и взволнованно. Буров смотрел на него удивленно. Нечто подобное он слышал и раньше, но было это не так сердечно и душевно. Туйчиев, похоже, действительно смотрел на него как на человека, а не как на вора. Но Буров не хотел сдаваться, он попытался отбросить сомнения.

— Знаете, гражданин следователь, а вы меня, можно сказать, убедили. Есть у меня в одном месте часишки золотые, штук восемь, кажется. — Буров говорил с безразличным видом. — Впрочем, я и место могу назвать: парк-озеро. Только без меня не найдете. Готов прогуляться с вами или с капитаном Сосниным. Можно и втроем, компания вполне подходящая, но только без официального, так сказать, сопровождения. Без конвоя. У меня в городе немало знакомых, того и гляди встретятся. Не хотелось бы огорчать их печальным зрелищем. — Буров притворно вздохнул и испытующе посмотрел на Туйчиева. — Я предлагаю потому, что вы говорили о доверии, — добавил он с улыбкой.

Когда же на следующий день Бурова вызвали из камеры предварительного заключения и Туйчиев с Сосниным без конвоя поехали с ним в парк-озеро, он был потрясен, но слово сдержал и показал тайник.

«Почему же Туйчиев поверил мне, ведь я мог убежать? Нет, убегать от них я бы не стал... Но они же не знали этого! Неужели действительно верят мне?.. А тут еще чемодан... Влип я с ним, ох как влип! Но как рассказать правду?.. Нет, нет... Нельзя!» * * *

Получив словесное описание парня, которого дети видели у Красных камней, Туйчиев и Соснин направились в дом отдыха. Но дирекция дома отдыха ничем помочь не могла: отдыхающие предыдущей смены уже разъехались.

— Обидно, черт возьми, на каких-то два дня опоздали!

Никогда не унывающий Николай рассмеялся.

— Судя по твоей реплике, нас могут принять за необязательных людей. Назначили встречу таинственному незнакомцу, а сами изволили опоздать, да еще на целых два дня. Хотя на мой непросвещенный взгляд — мы нигде не задерживались. Я склонен во всем винить только его: при желании он мог и пораньше дать о себе знать и, как минимум, сообщить свою фамилию.

— Да перестанешь ты, наконец, балагурить. И что это привело тебя в такой восторг? Не перспектива ли поисков этого парня?

— Именно. Угадал. Ну как не порадоваться? В предыдущую смену в доме отдыха находилось всего сто тридцать восемь мужчин в возрасте до тридцати лет, и среди них — он. Да для нас это детские игрушки, мы же с тобой привыкли к ты-ся-чам! — Николай с особым удовольствием произнес это слово.

Соснин был прав. После того как им пришлось перебрать тысячи людей в поисках одного, сто тридцать восемь человек казались ничтожно малой цифрой. Тем не менее понадобилось несколько дней, чтобы установить всех отдыхающих и заполучить их фотографии. * * *

Тело Смолиной было найдено далеко вниз по течению реки, у спокойной излучины. Равнина утихомирила здесь бурлящий горный поток, а берега, густо заросшие камышом и травой, скрывали водную гладь. Это тихое и спокойное место всегда привлекало внимание рыболовов и охотников, они и обнаружили тело девушки.

— Пожалуй, картина проясняется, — произнес Арслан, складывая в портфель протокол осмотра и план местности.