Нулевая версия

Нулевая версия

Как всегда, в обеденное время в ресторане «Стрела», расположенном на привокзальной площади, было многолюдно. Мягко оттеснив швейцара, Басов подошел к зеркалу, причесал пятерней слипшиеся волосы и вошел в зал. Ошарашенный такой бесцеремонностью, швейцар не успел вымолвить ни слова.

С трудом отыскав свободное место в углу громадного неуютного зала, Басов безуспешно пытался привлечь к себе внимание официанток. Поняв тщетность своих попыток, он тихо ругнулся и, стараясь не смотреть на аппетитно чавкающего толстяка-соседа, углубился в изучение меню.

Он ничего не ел около двух суток. Острое чувство голода уже притупилось, лишь изредка посасывало под ложечкой. Наконец его заметили. Подошла официантка, молодая блондинка с высоким замысловатым шиньоном.

— Слушаю, — равнодушно бросила она, глядя куда-то в сторону.

— Два салата, два рассольника, биточки и триста грамм.

— Вас двое?

— Нет, я один. Просто проголодался.

— Водка отпускается по сто граммов на посетителя, — тем же безразличным тоном изрекла официантка.

— Может, с учетом моей персоны вы сделаете исключение?

Официантка критически оглядела помятый пиджак посетителя и сомнительной чистоты рубашку. Однако что-то в его взгляде заставило изменить первоначальное мнение о клиенте. Этот, пожалуй, из тех, кто щедро бросает на стол чаевые. Движения ее стали быстрыми, и вскоре заказанные блюда вместе с запотевшим графинчиком стояли перед ним.

Басов принялся хлебать из судка горячую жидкость и, только покончив с одной порцией рассольника, налил в фужер водку и выпил. Сидевший напротив толстяк подозвал официантку, рассчитался и ушел.

— Простите, как ваше имя? — спросил Басов официантку, когда та принесла биточки.

— Нина.

— У меня к вам дело, Ниночка. Я здесь проездом. В родных пенатах был, отца провожал, так сказать, в последний путь. Чудак старик был, земля ему пухом, часы коллекционировал всю жизнь. Вот я и получил часовое наследство, а на что они мне? Да и в дороге издержался, боюсь, до дома не дотяну. Может, есть желающие среди подружек? — Он вынул из кармана коробочку. — Новые, золотые, фирма с гарантией. На базар идти неудобно, и поезд через час уходит. За полцены отдам: восемьдесят вместо ста шестидесяти. — Басов достал из другого кармана брошку и вложил в передник официантки. — Каждый труд должен быть оплачен.

Нина обещала узнать и минут через десять вернулась.

— Давайте еще.

Вскоре она принесла деньги, которые он взял не считая. Если он хочет продать еще, сказала официантка, то пусть обратится к метрдотелю, вон он стоит у буфетной стойки.

Басов расплатился по счету, оставив пять рублей «на мороженое», и встал из-за стола. Хотел подойти к метрдотелю, но передумал и медленно направился к выходу. * * *

— Опять ты стучишь? Хоть бы в воскресенье отдохнуть от этой трескотни. Голова разламывается.

Валя обиженно поджала губы, и, хлопнув дверью, ушла в другую комнату. «Эти родители к старости становятся невозможными...»

Полина Ивановна ничего не ответила, она лишь посмотрела на дочь поверх очков, проводила ее долгим взглядом, и ее пальцы снова забегали по клавишам.

Полина Ивановна любила свою дочь самозабвенно и страстно, боготворила ее, с радостной готовностью выполняла ее любые прихоти. Сама Полина Ивановна оправдывала это тем, что у девочки было тяжелое детство.

Валя выросла без отца — он погиб в последние дни войны. Росла она хилым и слабым ребенком. Часто болела. Не успевала оправиться от кори, как тут же сваливалась от скарлатины, а воспалением легких она переболела несколько раз.

Жить было нелегко, и Полина Ивановна нередко оставалась вечерами на работе: печатала, пока не деревенели пальцы. Потом сумела приобрести старенькую машинку и стала брать работу на дом. Печатала ночами, чтобы иметь возможность одеть Валю не хуже, чем другие одевают своих детей, да и накормить соответственно ее слабому здоровью. И даже тогда, когда Валя окрепла и перестала болеть, Полина Ивановна продолжала водить ее по врачам и не верила им, что у Вали нет никаких воспалительных процессов, ни сердечной болезни, ни прочих скрытых недомоганий. Она была убеждена, что у Вали порок сердца, поэтому всю домашнюю работу выполняла только сама.

Годам к шестнадцати Валя превратилась в хрупкую, но очень красивую, всегда модно одетую девушку. Училась она плохо, но это мало беспокоило Полину Ивановну, которая считала, что главным является здоровье и подрывать его чрезмерной учебой нельзя.

Едва окончив школу, Валя пылко влюбилась. Полине Ивановне она лишь сказала, что он студент и зовут его Стасиком. А через месяц заявила:

— Выхожу замуж!

Полина Ивановна попробовала было возразить, что Валя еще очень молода и раньше надо подумать об институте, но дочь была непреклонна. В конце концов Полине Ивановне пришлось дать согласие.

Брак Вали и Стасика оказался недолговечным. Поклонники теперь менялись с калейдоскопической быстротой. Полина Ивановна с горечью наблюдала все это, не решаясь читать нравоучения, к которым дочь в последнее время стала совершенно нетерпимой. Одно утешало: Валя поступила в институт иностранных языков и почти не пропускала занятий.

Очередным поклонником Вали стал Костя. Познакомилась Валя с ним при вполне рыцарских обстоятельствах. Это было зимой. Она возвращалась вечером от подруги, и вдруг из-за угла выскочили три подростка, преградили путь. Тот, что казался постарше, выразительным жестом показал, что Валя должна снять с себя шубу. Валя растерялась и не заметила, как подошел рослый плечистый парень. Он ударил одного из грабителей в челюсть, тот упал, а двое других бросились бежать.

— Надеюсь, они не успели причинить неприятностей, — участливо осведомился он у Вали.

— Благодарю вас, — только и смогла ответить она.

— Если позволите, я вас провожу. — Не ожидая ответа, он протянул Вале руку и представился: — Костя.

Так завязалось их знакомство. Скоро Валя поняла, что Костя искренне и горячо любит ее. Ей он тоже нравился, особенно потому, что не был похож на всех предыдущих поклонников.

О себе Костя почти ничего не рассказывал, вообще он не любил много говорить и, казалось, был всегда погружен в собственные мысли. Когда же он в свойственной ему сдержанной манере предложил Вале выйти за него замуж, Валя ответила, что замужем уже была и эта перспектива пока не представляет для нее интереса. Спустя несколько дней Костя вновь повторил свое предложение, но опять получил такой же ответ.

Постоянство и продолжительность времени, в течение которого Валя встречалась с Костей, очень беспокоили Полину Ивановну.

— Это у тебя серьезно с ним, Валюша? — спросила она однажды.

— С кем, мамочка? — удивленно подняла брови Валя.

— Да с Костей с этим.

Валя рассмеялась и, подойдя к матери, обняла ее.

— Не волнуйся, мама. В ближайшие десять лет я буду только с тобой. С меня хватит пока Стасика.

Ответ дочери не успокоил Полину Ивановну — она продолжала терзаться тяжелыми раздумьями. Ее материнское сердце чувствовало, что с Костей у Вали что-то серьезное. * * *

Светлана уже ждала его. Когда она, улыбнувшись, пошла навстречу, Соснин с трудом сдержался, чтобы не расцеловать ее.

— Ну, должница, сегодня ты будешь платить мне по векселям! За что? За все несостоявшиеся по твоей вине встречи.

— Я готова. Куда надо идти?

— Целиком полагаюсь на экспромт, по дороге что-нибудь придумаем.

Они ели шашлык в летнем ресторане, запивая его сухим вином, кушали мороженое в сквере, потом смотрели какой-то фильм-детектив с закрученным до невозможности сюжетом. Светлана каждые пять минут спрашивала: кто из них убийца?

Соснин, чуточку снисходительно, с высоты своей профессии, объяснял ей, что к чему, а убийца — вон тот высокий, с усиками, коммерсант.

— А я думала, что врач, — удивлялась Светлана.

— Это от недостатка интуиции...

Сзади них стали шикать.

В конце концов убийцей оказался все-таки врач и, когда они вышли на улицу, она стала подшучивать над Сосниным. Тот оправдывался, говорил, что это немыслимо и что врачу незачем было становиться убийцей, но потом махнул рукой и расхохотался. «Надули, черти. Подложу этот орешек Туйчиеву, пусть попробует разгрызть».

Они еще долго гуляли, болтая о пустяках. Соснин никогда еще не видел ее такой веселой и, как ему показалось, чуточку счастливой. Николай даже боялся подумать, что, может быть, он является причиной той милой улыбки, которая так часто сегодня появляется на лице девушки.

Возвращались через парк. Внезапно пошел дождь, они забежали под раскидистый каштан около танцплощадки.

Николай осторожно обнял Светлану. Она вздрогнула, посмотрела на него и вдруг разрыдалась. Соснин напрасно пытался успокоить девушку и узнать причину неожиданных слез.

— Прости... — Она решительно вышла на дорожку. — Провожать не надо.

Он долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась в сумерках за густой пеленой дождя. Потом поежился от попавших ему за ворот капель и медленно побрел домой. * * *

— Ты сегодня просто неотразима. — Костя налил ей в бокал вина, улыбнулся. — Я даже горжусь, что сижу рядом с тобой, на тебя обращают внимание.

Во времена своего замужества она часто приходила сюда со Стасиком. Вале нравилось здесь все: большой зал с тяжелыми старинными люстрами, нарядная публика, седоголовый метрдотель с манерами герцога, оркестр, исполнявший популярные мелодии. Но после развода она здесь не была. Те молодые люди, с которыми она встречалась, в лучшем случае предлагали ей выбор между кафе «Мороженое» и кино. Костя, конечно, был настоящим мужчиной, он делал ей подарки, хотя в ресторан пригласил впервые.

— Ты даже не знаешь, как много значишь для меня и сколько я могу сделать хорошего, если ты будешь рядом. Пью за тебя!

Костя поднял рюмку и медленно выпил.

Валя улыбнулась, но улыбка тут же сползла с ее лица: к их столику подошел молодой блондин в белой нейлоновой рубашке и черных брюках.

— Разрешите пригласить вашу даму? — вежливо обратился он к Косте.

Валя с надеждой посмотрела на своего спутника, полагая, что он откажет. Но Костя лишь неопределенно хмыкнул. Блондин расценил этот звук как согласие и, мягко взяв Валю под руку, пошел с ней к небольшому пятачку, где уже танцевали пары.

— Не видал тебя целую эпоху! Ну, как живешь-можешь? — спросил блондин и, не дожидаясь ответа, задал еще вопрос: — Где ты подцепила такого представительного пижона? Кто он?

— Это тебя не касается. — Валя резко отпрянула от него и остановилась.

— Я был вчера у тебя, но не застал. Послушай, глупенькая, я ведь любил тебя и, что самое смешное, продолжаю любить. Неужели ты все забыла?

— Мне нечего забывать, — зло ответила она. — Ничего интересного не было, одна голая физиология...

— Ты взбалмошная дура... Прости, сорвалось.

— Хватит, — сказала Валя.

Он подвел ее к столику, за которым сидел Костя, вежливо поблагодарил и ушел.

— Знакомый? — осведомился Костя.

— Муж... бывший, — равнодушно ответила Валя. — Налей мне вина.

Костя с интересом взглянул на Стасика. Он сидел в дальнем углу зала. Его сосед по столику, молодой парень, с важным видом дымил трубкой.