Нулевая версия

Потом Костя еще несколько раз бросал взгляды на Стасика, отмечая про себя, что бывший Валин супруг изрядно наливается спиртным. Сосед Стасика по-прежнему не выпускал трубку изо рта.

Примерно через час Стасик подчеркнуто твердой походкой прошел мимо них к выходу. И сразу же в зале послышался шум. У столика, который только что покинул Стасик, стояли милиционер и пожилой посетитель — он что-то взволнованно объяснял милиционеру.

Когда Костя рассчитывался с официанткой, он услышал за спиной возмущенный женский голос:

— Подумай только, вон тот с трубкой прямо здесь, за столиком, снял часы с какого-то парня. Тот даже не почувствовал. Хорошо, что мужчина заметил... * * *

Чувство раздражения, возникшее вчера, когда ему с Николаем поручили расследование дела об исчезновении Валентины Смолиной, не проходило. Арслан пытался успокоить себя, но безуспешно. Нет, это не было обидой. Просто его захлестнула неудовлетворенность. Все отчетливей стало казаться, что ты просто-напросто неудачник...

Сейчас, возвращаясь с Николаем в город, Арслан попытался привести в порядок события последних дней, разобраться в них, обрести душевное равновесие.

«Собственно говоря, ничего страшного не произошло. Чего же я раскипятился? Наверное, потому, что никак не разделаемся с кражей в военторге. Сколько раз казалось, что сели на хвост преступникам, но увы! Правда, сейчас кое-что наметилось. Оказывается, накануне кражи получили партию командирских часов — они тоже исчезли. Остались коробочки от часов, с паспортами. А это уже кое-что...»

Арслан притушил окурок, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза.

«И где эту Валю искать, куда она могла запропаститься? Может быть, уехала с кем-нибудь? Почему бы и нет... Мать против, а тут любовь... Под маркой поездки в дом отдыха собрала она вещи и махнула с любимым... В этом, по крайней мере, больше смысла, чем в версии о самоубийстве. Правда, если верить матери, этот Стасик хотел бы снова сойтись с Валей. Он приходил к ним в последний вечер и был особенно настойчив, а узнав, что Валя уезжает в дом отдыха, сказал, что обязательно проводит ее... Провожал он ее или нет?.. Да-а, Стасиком придется заняться...»

Машину тряхнуло, Арслан открыл глаза. Оказывается, проезжали железнодорожное полотно. Арслан вытянул занемевшие ноги.

«С Валей этой все пока путано-перепутано. Во-первых, почему она приехала в дом отдыха на день позже? Во-вторых, почему была без вещей, хотя мать утверждает, что дочь взяла с собой чемодан? В-третьих, кто этот парень, который, по словам отдыхающих, искал ее в день приезда? В-четвертых, почему... Впрочем, не хватит ли этих «почему?» И кто даст на них убедительные ответы?..» * * *

Поздним осенним вечером пассажирский поезд Москва-Харьков остановился на пустынном разъезде. С подножки второго вагона ловко спрыгнул высокий мужчина в плаще. Обогнув одинокую будку стрелочника, он вышел на едва заметную тропинку и быстро зашагал вдоль редкой лесопосадки.

Мужчина шел уверенно: он вырос в этих местах. Последний раз он был здесь более пяти лет назад. Много воды утекло с тех пор, а степь не менялась; она встретила его своим неповторимым запахом и безграничным раздольем, которые всегда чудодейственно снимали тяжесть с души.

Начал накрапывать дождь, когда он вошел в хутор и остановился у крайней хаты дядьки Нестора. Старая яблоня, которая росла во дворе, все так же свешивала свои ветви на дорогу. Немало яблок уносили они отсюда во время дерзких мальчишеских набегов. А однажды дядька Нестор одной рукой поймал сразу двоих — его и Ваську Горобца, а второй рукой надрал им уши... Мужчина усмехнулся и потрогал ухо. Яблоки уже давно не его профиль. Он равнодушно посмотрел на спелые плоды и пошел дальше. Вот и клуб, куда он частенько ходил на танцы. К клубу примыкал магазин — здесь ребята угощали девчат лимонадом...

Внезапно он остановился, еще боясь признаться себе — почему. Проходя мимо дома дядьки Нестора, он поскользнулся и, чтобы не упасть, ухватился за железную стойку ограды. Пальцы ощутили холодок металла. Это была обыкновенная металлическая трубка.

«Трубка... Клуб... Магазин...» Мысль молниеносно соединила эти звенья в единую цепь. Внутренний голос запротестовал: «Не надо. До дома, где тебя ждет мать, триста метров. К нему ты шел долго, с твердым намерением «завязать», начать новую жизнь. Неужели сейчас сорвешься?..»

Но какая-то сила уже заставила его вернуться, вырвать довольно глубоко загнанную в землю железную трубку. Подойдя к зданию клуба, он огляделся: вокруг не было ни души. Заткнув железную трубку за пояс, он ловко вскарабкался по телеграфному столбу. Протянув ногу, почувствовал карниз крыши. Осторожно пошел по крыше и влез через слуховое окно на чердак.

Прошло минут двадцать, прежде чем удалось с помощью железной трубки пробить отверстие в потолке. Прыгать вниз он не хотел, чтобы не шуметь. Огляделся по сторонам, зажег спичку и увидел тянувшуюся по чердаку веревку. Выдернул ее, привязал один конец к балке, а второй конец опустил в пролом. Спустившись вниз, он несколько минут отдыхал на каком-то мешке. Потом чиркнул спичкой и, увидев на ящике керосиновую лампу, зажег ее. Как и в большинстве сельских магазинов, здесь было два отдела: промтоварный и продуктовый.

Внезапно ему захотелось есть. Он открыл ножом банку консервов, отрезал кусок хлеба. Затем вытер носовым платком два стакана и налил в один из них водку, в другой — лимонад. Утолив голод, он направился в промтоварный отдел, нашел пустой мешок и начал складывать в него вещи. Когда мешок наполнился, он открыл три бутылки водки, тщательно облил пол и, взобравшись наверх, вышел через слуховое окно на крышу. Бросил на землю мешок и спрыгнул сам.

Он постоял с полминуты, глядя в сторону родительского дома и пытаясь разглядеть во тьме его очертания. Потом махнул рукой, взвалил на плечи мешок и пошел к разъезду. Было около трех часов ночи, он прибавил шаг, чтобы успеть на львовский поезд. В четыре часа был уже на разъезде.

Когда пришел поезд, он сел в него не сразу, а подождал, пока тот тронется. Вскочил на ходу в последний вагон, доехал зайцем до Запорожья, там купил билет до Москвы и через сутки вышел на перрон Киевского вокзала. * * *

Когда Соснину и Туйчиеву стало известно, что у задержанного в ресторане Акопова были изъяты часы как раз из числа украденных в военторге, они решили, что само счастье привалило к ним. Наконец выплыл на поверхность предмет, визитную карточку к которому оставили преступники. Акопов сознался, что действительно снял эти часы у сильно подвыпившего парня. Больше он ничего сказать не мог.

Арслан и Николай с нетерпением ждали: о краже часов должен заявить потерпевший. Но потерпевший молчал и своим молчанием обезоруживал следствие. Возможно, он по каким-то соображениям не хотел, чтобы узнали о его пребывании в ресторане, да еще в нетрезвом состоянии. Так бывало нередко. А возможно, сам причастен к военторговской краже. Тут уж он, несомненно, не будет афишировать себя. Ясно одно: таинственный посетитель ресторана должен быть установлен и найден.

Первые проблески наметились, когда из беседы с одним из оркестрантов ресторана, ударником Бурманом, стало известно имя и род занятий потерпевшего: Станислав, студент... Это было очень и очень мало, ведь среди многих тысяч студентов города Станиславов оказалось несколько сотен. Начался кропотливый и тщательный поиск. Ежедневно Арслан и Николай вместе с помощниками просматривали личные дела студентов, показывали фотоснимки каждого Станислава официантке, Бурману и Акопову.

Подгоняемые желанием скорее «выйти» на этого ускользающего от них Станислава, Соснин и Туйчиев не щадили ни себя, ни работников вузов. Скорей, скорей... Казалось, еще одно усилие — они найдут потерпевшего и наконец раскроется тайна военторговской кражи.

Один за другим «отпадали» институты и, наконец, остался университет. Десять факультетов, более семи тысяч студентов... Там, среди них, Станислав.

...Станислав Козецкий, студент пятого курса исторического факультета. Да, это он. У него в тот вечер в ресторане украл часы Акопов. Но как тесен мир! Станислав Козецкий, возможный участник воровской шайки, и Стасик, бывший муж непонятно исчезнувшей Вали, оказались одним лицом...

Стасика Козецкого Соснин и Арслан стали разыскивать еще раньше, с того момента, как пропала Валя. Ведь никто иной как Стасик искал встречи с Валей, хотел проводить ее в дом отдыха, но почему-то не проводил... Зато он побывал в доме отдыха, искал Валю; отдыхающие сразу узнали на фотоснимке того самого парня, который спрашивал Валентину Смолину. Правда, пока не известно, видел ли он ее тогда, но зато уже неделю Стасик не появляется ни дома, ни в университете.

— Тебе не кажется странным, что он так долго где-то пропадает? — обратился Соснин к Арслану.

— Кажется, но только не странным, а примечательным. — Арслан потер переносицу. — Стасик пропал сразу же после исчезновения Вали. Я вижу в этом не случайное совпадение, а преднамеренность.

— Странно... Почему об исчезновении Стасика никто не сообщил в милицию?

— Это могли бы сделать родители, но они в отъезде.

— Хорошо. Давай подумаем, почему Стасику понадобилось вдруг исчезнуть, зачем? — Соснин встал и зашагал по кабинету. — Я думаю, единственно потому, что Стасик, во-первых, причастен к магазинной краже. Во-вторых, встретив Валю в доме отдыха, он пытался уговорить ее сойтись с ним... Возможно даже угрожал, намекая на своих друзей по краже. А когда Валя категорически отвергла притязания, он решил от нее избавиться.

— Ты хочешь сказать — убил?

— Ва́ли же нет! — несколько запальчиво ответил Николай. — Да и Стасик исчез после всех событий.

— Итак, средоточие наших поисков — Стасик, — подвел итоги Арслан. * * *

Ухватившись руками за прибрежный куст, Махмудка подтянулся и тут же почувствовал острую боль в правой ноге. Незаметный в густой траве осколок бутылки вонзился в ногу. Махмудка чуть слышно охнул и скатился вниз. Тотчас же с противоположного берега застрекотала трещотка. Видно, «пулеметчик» стрелял так просто, на шум. Колька, «гранатометчик» из отряда Махмуда, швырнул на тот берег водяную бомбу. Командир, морщась от боли, строго посмотрел на Кольку.

— Приказ был открывать огонь?

— Не-е, — растерянно моргая белесыми ресницами, ответил Колька.

— Почему тогда дисциплину нарушаешь?

— Так они ж стреляют в нас.

— Стреля-я-ют, — передразнил его Махмудка. — Пусть себе стреляют. Мы здесь для их огня недосягаемы, а боеприпасы беречь надо. Понял?

Пока Таня обрабатывала ранку на ноге, Махмудка мучительно искал выход из создавшегося положения.

Да, на этот раз Файзи, несомненно, перехитрил его. Где бы ни появился Махмудка со своим отрядом, чтобы переправиться на тот берег, везде ждала засада. Что делать? Не перебираться же вплавь, когда такая ледяная вода, того и гляди судорогой сведет ноги и унесет на камни...

Махмудка тяжело вздохнул.

— Что, больно? — участливо спросила Таня.

— Ни капельки не больно... — хмуро отозвался Махмудка. — Сейчас пойдем к Красным камням. Только не все. Здесь останутся четверо: Пулат, Умар, Вася и Учкун. — Обращаясь теперь к четверке, Махмудка продолжал: — Вы будете делать попытки перейти через этот мостик. И тот, что у чайханы. Пусть думают, что мы здесь все. Ясно? А теперь пошли.