Смотрящая в окно

Юля испуганно обернулась, видимо, услышав его, и рванулась вперед. Артем бросился следом, торопясь успеть. Он преодолел весь коридор в считанные секунды, свернул за угол и ринулся к открытым дверям лифта, в который Юля забежала секундой раньше. Теперь-то она от него никуда не денется!

И только когда механические дверцы сомкнулись за его спиной, затуманенный ударом по голове мозг осознал происходящее.

Лифт? Откуда, черт побери, здесь взялся лифт? Здание ведь не достроено, шахты были пусты. Здесь даже электричества нет!

Лифт тем временем поехал вниз. Стремительно, словно собирался преодолеть несколько десятков этажей. Забившаяся в угол кабины девушка тихонько рассмеялась, и смех этот прозвучал до того жутко, что у Артема похолодело в груди.

Она обернулась, меняясь на глазах. Вместо современной одежды – джинсов и простенького свитера – на ней оказалась белая свободная сорочка в пол, немного не доходящая до босых ступней. Прямые черные волосы упали ниже плеч, а на землисто сером лице растянулись в плотоядной улыбке почти черные губы.

Артем отшатнулся, инстинктивно желая выбраться из лифта, но пути назад давно не было.

Глава 18

17 марта 2017 года, 20.25

В дежурку Соболев заскочил буквально на пять секунд, чтобы стрельнуть пару чайных пакетиков. У него в кабинете закончились, остался только растворимый кофе, от которого Юля Ткачева наотрез отказалась. Но она выглядела настолько замерзшей, что ему совесть не позволяла оставить ее без горячего напитка.

На его просьбу дежурный ответил рассеянным взмахом руки, мол, там возьми. Все его внимание было сосредоточено на экране смартфона, из которого доносился тревожный голос репортера. Зажав в ладони чайные пакетики, Соболев уже собирался уходить, когда слова репортажа привлекли его внимание и природное любопытство возобладало над чувством долга. Он шагнул к дежурному и заглянул в экран смартфона через его плечо.

– …Сейчас речь идет по меньшей мере о семи погибших, но еще пятеро человек доставлены в больницы в крайне тяжелом состоянии, поэтому количество жертв страшной аварии еще может возрасти.

– А что случилось? – поинтересовался Соболев, поскольку репортаж на этом закончился и окошко с роликом закрылось.

– Авария на МКАДе, просто жесть, – выдохнул молодой дежурный со смесью ужаса и нездорового восторга. – Больше десяти машин вообще в хлам, пробка уже на несколько километров. Хорошо, что мне тещу в Шереметьево везти только завтра, сегодня не проехали бы.

Что-то царапнуло Соболеву мозг, какая-то мысль, которая погасла раньше, чем успела сформироваться. Пару секунд он пытался поймать ее за хвост, а потом махнул рукой, бросая эту затею. У него сейчас были дела поважнее.

Юля Ткачева ждала его в кабинете, кажется, ровно в той же позе, что он ее оставил: сидела на стуле, завернувшись в чужую куртку, несмотря на жару в помещении, и рассматривала собственные руки, пальцы которых остались немного перепачканы подсохшей кровью после того, как она вытерла их предложенной салфеткой. На щеках горели неровные красные пятна: следы высохших слез. А глаза все еще блестели от влаги, и она постоянно шмыгала носом. Но теперь было трудно понять, в чем причина: в том, что она пытается не заплакать, или в начинающейся простуде.

Соболев опоздал совсем чуть-чуть. Прибежав к Порталу, почти сразу столкнулся с Игорем, который уже проверил подвал и успел выяснить, что его чересчур деятельный подопечный умудрился исчезнуть с того места, где он его оставил. Соболев объяснил ему, в чем дело, и они оба снова посмотрели на здание. Как раз в тот момент внутри, практически по центру тринадцатого этажа, вспыхнул слабый свет.

Они бросились к подъезду, но незадолго до того, как до него добежали, свечение исчезло. А когда они добрались до тринадцатого этажа, там все уже было тихо. Настолько тихо, что сначала стало страшно. Но потом они услышали сдавленный всхлип, а фонарики смартфонов выхватили из темноты двоих людей, в обнимку сидевших прямо на ледяном полу, привалившись к стене.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что это Юля обнимала Влада, зажимая рукой рану на левом боку. Он сам не подавал признаков жизни, но на его шее слабо бился пульс.

По вечерним пробкам центра города «скорой» было бы никак не успеть, если бы только машина к тому времени уже не подъехала к гостинице на противоположной стороне реки, вызванная на фальшивый теракт. Однако фельдшер, увозивший Влада, на вопрос Соболева о том, выживет ли он, с сомнением поморщился.

– Особо не надейтесь. Хотя… если мы его довезем…

Больше он ничего не стал говорить и захлопнул дверцы. Снова взвыла сирена, и машина отправилась обратно на проспект, пробиваться в противоположном направлении.

Юля, конечно, порывалась поехать в больницу с Владом, но Соболев не пустил, а у нее не хватило сил настоять. Игорь закутал ее в свою куртку и на руках отнес в машину, поскольку у нее не было обуви. Соболев велел отвезти ее в отделение, которое находилось совсем рядом. Ему нужны были показания, потому что при осмотре этажа вызванные им на подмогу коллеги нашли место проведения ритуала, но никаких следов того, кто его проводил. Осмотр здания продолжался, принадлежащая Артему Федорову машина – одна из его машин – оставалась припаркована рядом с законсервированной стройкой, но он сам словно в воздухе растворился. На данный момент Юля была единственным свидетелем, способным рассказать, что произошло.

Соболев заварил чай покрепче, бросил в кружку сразу три чайные ложки сахара и размешал, прежде чем сунуть напиток девушке в руки. В этот раз она не стала отказываться: обхватила кружку все еще подрагивающими пальцами, согреваясь. Бедная. Должно быть, замерзла сильнее, чем он мог себе представить.

– Как все было, расскажи, пожалуйста, – мягко попросил Соболев, заняв свое место за столом.

Неотрывно глядя на клубящийся над поверхностью чая пар, Юля едва заметно пожала плечами.

– Я думала, пришел курьер с пиццей, – заговорила вяло, словно во сне. Голос ее звучал немного хрипло. – Вышла в коридор, а там меня схватили, зажали рот. Потом я отключилась. Пришла в себя уже в Портале…

Она говорила ровно, монотонно, в ее тоне не было слышно никаких эмоций. Может быть, из-за препарата, которым ее накачали. Или шока. Лишь когда в рассказе появился Влад, она заметно заволновалась.

– Я думала, он далеко. Артем убедил его лечь в какую-то клинику, и он поехал в аэропорт…

Что-то снова царапнуло Соболеву мозг, и он впервые перебил ее, поинтересовавшись:

– В который? Шереметьево?

Юля снова пожала плечами.

– Не знаю. Я даже не знаю, куда он должен был улететь. Он и сам не знал, даже когда собирал вещи. Мы поссорились из-за этого.

– Из-за того, что он не сказал тебе, куда летит?

– Из-за того, что он сам не знал. Мне показалось это безрассудным: вот так срываться, куда-то лететь, ложиться на операцию, ничего не зная, не взвешивая «за» и «против». Влад говорил, что операция может его убить.

– Какая операция?

– По удалению образования, которое мешает ему видеть… Не знаю, правда ли все это. Теперь я понимаю, что Артем просто велел ему уехать, когда Влад вспомнил, что это он тогда убил людей в гостинице. Влад послушался.

– Но вернулся, когда понял, что Артем хочет убить тебя.

Юля пожала плечами в третий раз, хотя это было произнесено как утверждение, а не как вопрос.

– Ты его видела? – уточнил Соболев осторожно. – Видела лицо Артема Федорова, когда он пытался тебя убить?

На этот раз она уверенно кивнула и наконец сделала один маленький осторожный глоток из кружки. Ее голос после этого сразу окреп.

– Он снял капюшон. И даже объяснил, почему решил убить именно меня.

– И почему же?

– Я была недостаточно почтительна с ним, – усмехнулась Юля. – Он этого не выносит.

– Понятно. И что случилось потом?

– Я ненадолго отключилась, а когда снова пришла в себя, вокруг было уже темно. Влад и Артем боролись в темноте. И… м-м-м… мои руки и ноги были уже свободны, поэтому я смогла встать. Я хотела помочь Владу, но ничего не видела. А потом…

Она тяжело сглотнула, ее голос снова стал шершавым.

– Потом Влад охнул, и борьба прекратилась. Артем достал зажигалку и выдал свое местоположение. Я ударила его по голове обломком какого-то камня. Помогла Владу подняться. Думала, мы успеем убежать, но…

Юля замолчала и снова поднесла к губам чашку. Соболев не стал требовать подробностей, все и так было понятно: далеко Влад не ушел, рухнул в коридоре, а Юля не захотела его оставить. Там они с Игорем их и нашли. Оставался лишь один вопрос, самый важный.

– Куда делся Артем Федоров?

Соболев сверлил девушку взглядом, но ее глаза словно приклеились к кружке, которую она сжимала в руках. Она знала ответ на его вопрос, но почему-то медлила с рассказом, как будто чего-то боялась.

– Что бы там ни произошло, ты можешь рассказать, – все тем же мягким, дружелюбным тоном заверил Соболев. – Тебе нечего бояться. Мы должны знать, стоит ли нам опасаться Артема Федорова.

Юля покачала головой.

– Не думаю. Он спустился вниз на лифте.

– Юля… Там нет лифта. Шахты пусты. И даже если бы был… Там нет электричества.

– Я знаю. Но лифт приехал, и она его туда как-то заманила.

– Кто она?

Девушка наконец оторвалась от созерцания кружки и подняла на Соболева взгляд. Серые глаза слегка слезились и поблескивали, но смотрели на него с вызовом и уверенностью.

– Хозяйка. Настасья.

Соболев растерялся и не нашел сразу слов для ответа. Девчонка сбрендила? Интересно, на какой стадии переохлаждения начинаются галлюцинации? Или это тоже последствия примененного препарата?

Он так ничего и не успел сказать, когда дверь распахнулась и в кабинет уверенно вошел Дмитрий Логинов, неся в руках объемный пакет. Он шагнул к столу Соболева, протянул руку для приветственного рукопожатия, но смотрел при этом только на Юлю.

– Андрей, отпусти девчонку домой. Ее там мама и брат уже заждались, извелись от волнения. Я вот вещи ей принес, чтобы она оделась нормально, но ее там водитель, как я вижу, дожидается. А мы лучше пока на место несостоявшегося преступления сходим, да? Показания же никуда не денутся.

Соболев сначала кивнул, думая о том, что небольшой отдых, возможно, пойдет свидетельнице на пользу, да и та дрянь, которой ее накачали, выветрится, что позволит ей более трезво смотреть на вещи. Потом мозг обработал слова эксперта, и Соболев внимательнее посмотрел на принесенный им пакет.

– Погоди… А откуда у тебя ее вещи? У тебя же вообще сегодня свидание какое-то было, разве нет?

– Было, – вздохнул Логинов, выразительно на него посмотрев. – Но закончилось, как только Федоров позвонил Лиде и сообщил об исчезновении Юли. Он велел ей идти домой, к сыну, а сам обещал решить проблему. Так что вечер пошел не совсем так, как я ожидал.

– Ну ты, блин, даешь, – протянул Соболев, тряхнув головой. – Ладно, пусть идет. А мы с тобой начнем с осмотра шахты лифта. Может, найдем старшего из братьев Федоровых на дне.