Чертова баба

Глава 21

Все-таки жаль, что Свинарчук так быстро исчез с Аниного горизонта…

Оказалось, что вечером того же дня, когда они побывали в гостях у писательницы, ему надо было улетать в Лондон. И вот прямо так — «с корабля на бал», точнее, практически прямо из подвала с огурцами — экстрасенс опять отправился в объятия Скотланд-Ярда — не могут они без него! Хорошо, хоть домой успел все-таки заехать, собраться…

Нет, все-таки какой этот Свинарчук милый! Просто чудом выкроил для нее время — всего сутки в Москве у него, оказывается, были!

А со Светловой они так толком и поговорить не успели. Еле отдышались от своих приключений в машине, пока Аня довезла Свинарчука до Москвы.

Светлова вообще сидела всю дорогу, как пришибленная… Это открытие: сама Мария Погребижская, по-видимому, и есть убийца, — просто сбило Анну с ног… Кинжал… чей-то труп, замурованный в подвале… Мало не покажется.

Теперь остается только сожалеть, что не успела поподробнее поговорить с экстрасенсом.

— Когда теперь Аня его увидит?

Надо было обнаглеть и попросить номер мобильного, но не догадалась, не обнаглела, а он чего-то не предложил.

Ну, конечно, для такого человека, который всем так нужен, открыть номер мобильного — катастрофе подобно. Одна клиентка узнает — и пошло… Можно забыть о работе со Скотланд-Ярдом, только и будешь на звонки отвечать.

"Впрочем, хватит думать о Свинарчуке! — спохватилась Аня. — Вернемся к «нашим баранам».

Значит, никакая она не зомби…

«Какой там „живой труп“! — на прощанье второпях выдал Светловой свое заключение экстрасенс. — Да эта тетка живее всех живых! Больная? Безумная? Ну, есть некоторые странности… Вы же сами видели!»

Вот как, значит… Не зомби. Надо же, чтобы такое в голову пришло! Ну, видно, уже у самой Светловой ум за разум зашел от безысходности этого расследования.

«Итак, госпожа Погребижская — вовсе не зомби местного производства… А в подвале, между прочим, как выяснилось, — кости человеческие…» — подвела итоги своего визита к писательнице Светлова.

Что вполне возможно. К разряду скептиков, считающих Свинарчука шарлатаном, Аня не относилась. Почему бы и нет?

Например, сама Светлова, когда искала дома какую-нибудь потерянную вещь, всегда точно чувствовала: найдет она ее или нет? Рядом она в доме или ее уже нет вообще? Есть смысл искать, или Светлова посеяла ее где-то за пределами своей территории?

Так что, все-таки хлопоты по приглашению экстрасенса вряд ли пропали даром.

Прах, замурованный в подвале, — это возможно. В доме ведь был ремонт. И замуровать чей-то труп было вполне реально. Другое дело Максим Селиверстов…

Его труп в нем спрятать побоялись.

Такого рода «работы» все-таки очень заметны — вряд ли получится так сделать, чтобы следов не осталось. Надо кого-то нанимать, что опасно! А самим, если не профессионалы, слишком долго — ну, сколько труп может находиться в доме?! А тут еще жена погибшего звонит — ищет! В общем… Быстрей и проще им было вывезти.

Значит, остается одно объяснение. Писательница, видно, просто сошла с ума, и ее нападение с кинжалом на них с экстрасенсом — тому подтверждение.

А со своим секретарем Погребижская вместе «работает». Лидия Евгеньевна вынуждена покрывать ее художества. Причем писательница даже главнее в этой шайке. Лидия Евгеньевна вот даже уехала предусмотрительно, оставив их со Свинарчуком на съедение этой мегере с ножиком. Видно, нервишки не выдержали.

Доктор Милованов все-таки ошибся. Нет, Погребижская не умерла, как он это предрекал своим диагнозом. Она лишилась рассудка. Что ж… И так бывает.

Иногда тяжелая и, как доктора обещают, неизлечимая, смертельная болезнь, свалившаяся на человека, всегда уверенного в своем отличном здоровье, переворачивает для него весь мир.

Возможно, Погребижская восприняла медицинский диагноз как глобальную несправедливость и стала мстить… Кому? Здоровым.

Сколько случаев, когда неизлечимо больные люди в ожидании скорого конца ведут себя именно так. Зараженные заражают сознательно здоровых — и так далее, и тому подобное…

И эта стала косить всех, кто попадется, направо и налево…

Но неужели все-таки настолько она изменилась?

Убить доктора Милованова?! Друга семьи, человека, которого она, наверное, знала с юности…

А мужа бывшего, этого безобидного Лешу Суконцева, который кормил котов?! Ведь божий человек… И все говорят, у него была с Погребижской тихая дружба.

Додружился…

Что делать… Болезнь меняет человека неузнаваемо.

Очевидно, это и имел виду экстрасенс, когда сказал: «Я никогда не бью женщин».

То есть, как бы: это уже не женщина, а чудовище!

Светлова вздохнула.

Итак, каков же теперь итог расследования? Болезнь, значит, меняет человека неузнаваемо… И это «не женщина, а чудовище». Таков, получается, печальный вывод. Собственно, о том же говорила и послушница Ефимия… «Эта женщина испугала меня», — сказала она тогда в монастыре Анне.

Если все происходило, как в видениях Ефимии, то…

Светлова попробовала представить, как это было…

Все случилось, очевидно, в той самой комнате где стоит письменный стол Погребиясской. Там где эркер и сосны за окном. Да, там, очевидно, все это с Селиверстовым и случилось… В той самой комнате, о которой говорила и Ефимия, и где послушница тоже побывала: посидела робко на краешке стула у знаменитого письменного стола, беседуя с писательницей.

Правда, Ефимии удалось все-таки ускользнуть из дома Погребижской… а журналисту — нет.

И Светлова попробовала — пока еще только в своем воображении — восстановить сцену преступления.

— Ну, что ж, спасибо… — Селиверстров выключил магнитофон. — Вы были удивительно откровенны! Вообще, это была потрясающая беседа. Признаться, для меня это настоящая журналистская удача.

— Не за что меня благодарить, молодой человек. Признаюсь, и мне было удивительно приятно беседовать с вами.

Собеседница Максима встала из-за письменного стола и легким шагом обошла его вокруг.

Теперь она стояла за спиной журналиста.

До Селиверстова донесся слабый запах каких-то потрясающих духов.

«Умеют же некоторые женщины выбирать запахи, которые делают их неотразимыми!» — почти восхищенно подумал он.

И тут же: надо это записать! Хорошая фраза для его будущей статьи: «Эта женщина умеет выбирать духи, которые делают ее неотразимой несмотря на возраст!» «Нет, про возраст не стоит, — тут же подумал он, — еще обидится!»

Женщина стояла сзади, за креслом Максима.

И вдруг он почувствовал, как ее рука почти неосязаемо прикасается к его шее…

"Ого! — Максим замер от изумления. — Вот это да! Что бы это значило?

Неужели я произвел на нее такое впечатление?"

Больше подумать Селиверстов ни о чем не успел.

В то же мгновение голова его резко запрокинулась…

«Да вы что?! — хотел крикнуть он. — Сума сошла, чертова баба?»

Но никакие звуки уже не могли вырваться из его булькающего кровью горла.

Этот вопрос остался невысказанным. Однако предсмертное изумление, испытанный Селиверстовым мгновенный ужас и недоумение навеки застыли в остекленевших зрачках погибшего.

Говорят, что предсмертный ужас, который испытывает живое существо, расставаясь с жизнью настолько сильная эмоция, что может осязаемо влиять на близких умершему людей.

И очевидно, недаром жене Максима Майе не давал успокоиться застывший в его остекленевших зрачках изумленный предсмертный вопрос.

Да, вот так оно, очевидно, все и случилось.

Правда, Светлова сурово укорила себя за некоторый художественный домысел. Слишком уж разыгралось у нее воображение — ну, про духи, «неотразимые запахи», застывшее в глазах изумление, «впечатление» и все такое…

Но основная канва события, если опустить художественные детали, очевидно, была именно такой. * * *

Светлова набрала телефонный номер Кронрода.

— Ну что, Андрюша, потрудился?

— Да, Анюта, все о'кей… Время выкроил с трудом, но задание, товарищ начальник, выполнил.

— Ну, ты о моем времени не беспокоился, когда уговаривал меня за расследование дела Селиверстова взяться, так что давай — тоже трудись н результат.

— Вот я и потрудился! Сидел за компьютером как приклеенный…

— И есть результат?

— Представь!

Суть работы, о которой Светлова попросила Андрея, сводилась к следующему. Нужно было проанализировать все исчезновения журналистов за последние два года. Данные для такой работы Аня получила с помощью капитана Дубовикова. Основной отправной момент для анализа — последние задания, которые исчезнувшему журналисту поручали в редакции.

Поскольку последние два года Погребижская общалась практически только с журналистами, рассудила Светлова, то…

— В общем, знаешь, — заметил Кронрод, — направление поисков было совершенно правильным. Пару лет назад исчезла молоденькая журналистка.

— Вот как?

— Какое у нее было задание, как думаешь?

— Догадываюсь…

— Ага, верно… Интервью с Марией Погребижской!

— Что ж, вполне возможно…. — пробормотала Аня.

— Слушайте, Аня, может, они без должного Уважения говорили о ее даровании? Селиверстов и а девушка? И она их — того…

— Если бы литераторы мочили всех, кто пишет отрицательные рецензии, тут уже, знаешь, что бы было… Нет, тут другое! Кстати, и львенок этот ее Рик, ну, просто озверел в последних порциях «Приключений»… Косит всех налево и направо..

— Да что ты говоришь?

— Угу… Просто ужас! — подтвердила Светлова.

— А знаешь, я бы тебе мог посоветовать одного нужного человечка в помощь…

— Что еще за человечек?

— Знаешь, у нас материальчик был напечатан как-то, довольно занимательный, в газете… Один психолог занимается анализом литературных текстов.

— Да? .

— Понимаешь, очень любопытные, в итоге, получаются выводы.

— Как зовут психолога?

— Наташа Кошкина ее зовут.

— Телефон?

— Записывай.* * *

Психолог Наташа Кошкина оказалась не слишком оригинальной.

— Времени у меня нет совершенно! — сразу же объявила она Светловой.

— Но… — начала было протестовать Анна.

— Хорошо, хорошо… — вздохнула Кошкина. — Ради Андрея.

«Пожалуй, — решила про себя Светлова, — надо будет, если новое дело подвернется, Кронродф в напарники брать. Бесценный человек, оказывается. Если кто что в Москве и делает, то только ради него».

— А что вы можете? — поинтересовалась она у психолога Наташи.

— Ну, в общем, далеко не все, — довольно сухо объяснила предупрежденная об Аниной просьбе психолог Кошкина.

— Вот как?

— Да. И даже, в общем, не слишком много, — Жаль…

— Не хотелось бы вас излишне обнадеживать! Но, в принципе, можно по каким-то особенностям текста определить, например, что автор не любит детей или любит лошадей… И тому подобные черты характера, — сменила гнев на милость Кошкина.

— Это неплохо, — заметила Аня.

— Вы меня непременно и более ранними выпусками этих «Приключений львенка Рика» снабдите… — предупредила ее напоследок Наташа.

— Зачем?

— Ну, может быть, можно будет проследить, происходили ли какие-то серьезные заметные изменения в характере и психике автора с течением времени.