Твердые орешки

Нет худа без добра

Когда мы подходили строем к нашему дворику, Венька вдруг побежал во второй отряд. Вернулся он оттуда скоро, и вид у него был сияющий. Я подошел к нему, а он спрашивает:

— Митя, ты кем хочешь быть?

Это был мой самый больной вопрос, и меньше всего я сейчас думал об этом. Я просто еще не решил, какую профессию выбрать. И честно сказал:

— Не знаю. Я еще просто не знаю.

То есть, вообще-то говоря, я знаю, но никому не хочу в этом признаться. В глубине души я иногда мечтаю стать журналистом или писателем. Но ведь это не так просто. Ведь надо еще проверить, есть ли у меня талант. Стихи, которые я пишу для стенгазеты, ребята хвалят, но что они смыслят в поэзии! Дома у меня есть целая тетрадь стихов о природе и еще басни, но я их никому не показываю, пишу для себя.

— Эх, ты! — сказал Венька. — А я знаю!.. Ты парень свой. Тебе я скажу.

Он отвел меня в сторону и показал на пенек.

— Садись! Слушай… Надо быть космонавтом! Время такое, понимаешь! — И он ребром ладони начал рубать воздух, словно отсекал слово от слова.

Теперь я понимаю, зачем Венька бегал во второй отряд. Он бегал к этому самому Павлику. О чем они говорили, не знаю, но сейчас Венька стал раскрывать передо мной свои планы:

— Главное — попасть на авиазавод. Это раз. Ясно? С восьмого класса возьмут. Второе: у меня там Василий Ефимович. Сосед. Работает в авиамоторном. Ясно? Обещал устроить. Третье: литературу перечитал. Четвертое: в авиакружке работаю. Кончил модель-реактивку! Ясно?.. — Венька вдруг посмотрел на меня и спохватился: — Может, не веришь, что у меня есть Василий Ефимович? Что он на авиазаводе работает?.. Так вот! — И он быстро вытащил из кармана сложенный вчетверо листок. — Это от него. Читай!

Венька поднес листок прямо к моему носу. Ну, я и прочитал немного.

«…Ты, Вениамин, смотри, отдохни как следует, спортом подзанимайся, а главное — не дури! Если что понадобится, не стесняйся, пиши мне или тете Клаве. Мы мигом тебе всё доставим. Бабушка твоя чувствует себя хорошо, мы к ней каждый вечер заходим… Будет время, обязательно тебя навещу…»

В письме ничего не было сказано о том, что этот Василий Ефимович на авиазаводе работает. Я только подумал, что хорошие у Веньки соседи, прямо как родные: заботятся о нем, даже бабушку навещают. И еще, что хорошо Веньке строить планы: родители далеко, и он вольная птица. Попробовал бы я дома заикнуться, что хочу пойти на завод. Мне бы еще и влетело. Родители ни за что не пустили бы. Где там! Просто привязали бы к школьной парте: «Кончай десятилетку, и точка!»

Когда мы пришли на линейку, отряд уже был построен и кто-то даже подмел дорожку. Захар ходил вдоль строя и кулаком равнял линию. Мы стали в строй и рассчитались по порядку.

— Тридцать второй, последний! — пропищал Женька Быков.

Он, как всегда, стоял в конце. Между предпоследним и Женькой можно было по росту поставить еще человек пять, до того этот Быков был куцым, а все ребята и девчонки, как назло, у нас долговязые и почти одного роста. Когда отряд построен, получается смешная картина: что-то вроде строчки с точкой.

Да, я еще ничего об этом Женьке не рассказал. Ох, и типчик же он! Ростом-то с вершок, а хочет прежде других стать взрослым, прямо из кожи лезет. И главное, все время возле девчонок вертится и пижонится. Трижды в день смачивает свою шевелюру водой и на затылок зачесывает. Чтобы казаться выше, ходит на носочках и шею вытягивает. А когда стоит возле дерева или стены, тоже приподнимается на носки и упирается пятками, чтобы ноги не уставали. Чудак, он думает, что никто этого не видит. И еще часы носит. Часы большие, толстые, а рука у него тощая, как щепка. Смешно получается.

Так вот, стоим мы в строю, и вдруг Захар как зашипит:

— Тихо! Нин-Вас идет и какого-то парня ведет!

Когда я посмотрел на главную аллею, то у меня появилось желание провалиться сквозь землю. Старшая вожатая вела к нам того самого парня, которому я свалился с забора на голову.

Мы еще никогда так хорошо не стояли на линейке, равнение было образцовым. Парень спокойно оглядывал нас и правой рукой слегка потирал затылок. Он отлично видел и меня и Веньку, но даже виду не подавал, что мы знакомы.

Захар на правах временного председателя сдал рапорт:

— Отряд, смирно!.. Товарищ старшая вожатая, в первом отряде насчитывается тридцать два человека: восемь комсомольцев, двадцать четыре пионера. На линейку явились все!

Последние слова он произнес с особой торжественностью, потому что такое с нашим отрядом случалось редко.

— Вольно, — ответила старшая вожатая. — А это ваш новый вожатый, Валерий Николаевич. Слесарь авторемонтного завода, студент политехнического института… Отряд у вас первый, ребята все взрослые, поэтому и должны во всем быть первыми.

— В столовой по добавкам! — выпалил Сашка Кикнадзе, за что немедленно получил от Захара по спине.

Нин-Вас уничтожающе посмотрела на Сашку, а Валерий Николаевич улыбнулся.

За время рапорта я успел его хорошо рассмотреть. Наш новый вожатый был невысокого роста, но широкоплечий и, должно быть, очень сильный. Впрочем, силу его руки я испытал, когда он схватил меня за ногу. Лицо у него было доброе, и, откровенно говоря, он мне понравился.

— Первым долгом, — сказала старшая вожатая, — необходимо привести в порядок палатки и дворик, а то просто стыдно смотреть.

— Не волнуйтесь, не подведем Валерия Николаевича! — поспешил заявить Захар.

— И я так думаю, — добродушно улыбнулся вожатый и шагнул вперед, кивнул Нин-Вас головой, и она ушла.

Валерий Николаевич постоял, поковырял носком ботинка землю, потом неожиданно сказал:

— Пойдем в лес, что ли?

Мы уже было настроились на уборку, а тут вдруг такое!

— Пойдем! Пойдем! — послышалось с разных сторон, и все мигом окружили вожатого.

Кто-то сзади дернул меня за рукав. Я обернулся — Венька.

— А нам там делать нечего, — заявил он и направился к палатке.

Длинная рука Захара схватила его за плечо.

— Я те дам нарушать! В лес так в лес!

— А что? — сказал вожатый. — Кто не хочет, пусть остается. Упрашивать не будем.

Венька решительно вошел в палатку, а я отправился со всеми.

Мы шли на полянку, что за лагерным хоздвором. Вел туда Захар. Ну и типом же он себя показал, прямо противно! Вертелся перед Валерием и всеми командовал, а потом начал такое плести, хоть уши затыкай: «Мы с вами, Валерий Николаевич, всем форы дадим. Тут вожатые слабаки, а председатели отрядов птенчики. Ребята у нас не ахти какие организаторы, вот мне и пришлось на себя командование взять…»

Валерий ничего ему не отвечал и только отмахивался, как от надоедливого слепня, потому что Захар ему все время дорогу загораживал.

С ребятами тоже творилось что-то невообразимое. Когда мы расположились на небольшой полянке, все начали делать стойки, кульбиты и ходить на руках.

И при этом очень громко кричали: «Але-оп!.. Раз!» — и всякое такое. А девчонок тоже не узнать: пищат, шушукаются. Зинка Дорохова, так та вообще перед его носом вертелась. Короче, каждый хотел обратить на себя внимание, кроме меня, конечно. Я просто старался ему на глаза не попадаться.

Валерий как будто не замечал этого; ходил, разглядывал деревья, а потом остановился и сказал:

— Ну и хорошо у вас тут, ребята! — сказал и, потянувшись, зевнул. — Ох, извините! Я уже позабыл, как сосна пахнет. Здорово здесь, ничего не скажешь. — А потом вдруг спросил: — Ничего не будете иметь против, если я рубашку сниму?

— Снимайте! Конечно, снимайте! — закричали все.

Валерий снял рубашку, аккуратно сложил ее и бросил на траву. Тело у Валерия было совершенно белым, а мускулы прямо как нарисованные. Стоило ему сделать малейшее движение, как мышцы начинали ходить ходуном.

— Вот это да! — воскликнул Сашка Кикнадзе и даже присвистнул. — Признайтесь, вы, наверное, чемпион по тяжелой?

— Нет! Какой там чемпион! Я даже разряда не имею.

— Так мы вам и поверили! Скромничаете. А откуда же мускулы такие?

— Мускулы? — переспросил Валерий. — Так ведь почешешь полуторакилограммовым напильником болванку часа два подряд, вот они, мускулы, и появятся.

Женька Быков подошел и давай пальцем тыкать в бицепсы.

— Ничего, — говорит, — но бывают и тверже.

— Ты лучше свои пощупай! — предложил ему Сашка Кикнадзе.

Ребята и девчонки тем временем разбежались кто куда. Одни на деревья залезли, другие в футбол играли.

— Кончайте, братцы, цирк. Пора делом заниматься, — сказал Валерий и вытащил из кармана список отряда.

— Это что же, снова собрание? — спросил кто-то.

— Выходит, так. Надо же совет отряда избрать.

— Всё! Прощай, вольная жизнь! — запищал Женька Быков.

— Да помолчи ты! — прикрикнул на него Захар.

Валерий пропустил это мимо ушей. Он просмотрел список и сказал:

— Значит, начнем с председателя. Предлагайте кандидатуры.

Ребята сразу притихли, а Захар напустил на себя скромность, сел в сторонку и даже голову опустил.

Женька Быков вскочил и затараторил:

— Да кому интересно председателем быть?! У нас председатель, знаете, кто? Старший подметало!

— Не понимаю!

— Что же тут непонятного? — продолжал Женька. — Председатель — за всех дворик подметай, в строй собирай, в столовой тишину соблюдай, — перечисляет и загибает пальцы. — У нас отряд, знаете, какой?

— Какой же?

— А такой, что и в строй не соберешь. Мы в день по двадцать раз должны строиться!

— Ну и зря! — сказал Валерий. — Что вы, малыши, чтобы всюду строем ходить? Может, еще парами да за ручки?.. Тут что-то не так. И зря ты на друзей наговариваешь. Я же вижу — ребята как ребята.

— Чепуху он мелет! Не слушайте его! — закричали все.

— Ну вот, я ведь знал, что это не так. И потом, я думаю, председатель должен быть затейником, с выдумкой, авторитетом, ну, с характером, конечно. Тогда никто «старшим подметалой» не назовет… В общем предлагайте.

Захар тихонько подсел к Сашке Кикнадзе и толкает его локтем в бок.

И вдруг происходит такое: сразу двое ребят мою кандидатуру называют.

— Митю Соколова! Митю! Он всегда затейником был! Он стихи сочиняет!

Меня прямо в жар бросило. Это ведь просто как насмешка получается. Из-за истории с вишнями Валерий от меня откажется, а что ребята подумают? Я встал и сказал:

— Не могу я быть председателем. Я уже не затейник… Я скучный…

Ребята начали махать руками и шуметь, а Захар на меня тигром посмотрел.

— Верно — Соколов. И старшая вожатая такого же мнения. Да и я не против, — сказал Валерий. Он весело подмигнул мне, потер шею и добавил: — Кстати, мы с ним уже знакомы.

Ребята с удивлением посмотрели на меня, а Захар ехидно бросил:

— Конечно! Знакомство — большая сила!

Валерий не обратил внимания на его слова и продолжал:

— И произошло оно при чрезвычайных обстоятельствах, которые огласке не подлежат.

Ребят это страшно заинтересовало. Мальчишки стали перешептываться, толкать друг друга локтями. А Захар встал и нахально потребовал:

— Нет, уж если вы хотите его председателем сделать, то никаких секретов быть не должно.

— Правильно, — сказал я. — Вы, Валерий Николаевич, начали говорить и кончайте. Пусть ребята поймут, что я не достоин.