Лето надежд

Стиснув кривые зубы, он отчеканил:

— Спальня прямо по коридору, горячего шоколада у меня нет. Надеюсь, тебе хватит такта оставить меня в покое. — Она уже открыла рот, чтобы ответить, но он безапелляционно добавил: — Сейчас же.

Стремительно повернувшись, девушка вышла из гостиной, служившей Снейпу также кухней, столовой и кабинетом, а затем громко хлопнула дверью, давая понять, что спальню нашла без проблем.

Северус откинулся на подушках и смиренно прикрыл глаза. Какого чёрта он творит? Зачем впустил её в дом? И почему она так сильно его раздражает?

Впрочем, на последний вопрос он уже знал доскональный ответ. Она была напоминанием. Молодой и, главное, живой девушкой, немногим младше Лили. Это казалось почти несправедливым. Болезненным, но неоспоримым свидетельством того, что жизнь продолжается. Пусть не для Лили, не для него, но для других.

* * *

Северуса разбудил ужасный грохот, что не могло не вызвать ожидаемого и вполне адекватного раздражения. На самом деле он проснулся ещё от скрипа половиц, когда Гермиона, аки взрывопотам, попёрлась на его кухню, но это он ещё готов был стерпеть. Резко, насколько позволяла вездесущая слабость, он принял вертикальное положение и потёр глаза.

— О, вы… ты уже проснулся. Я попыталась приготовить завтрак, но тут…

— Какого хрена ты не наложила заглушающее?

— Ну, вообще-то… Я здесь гостья, и мне показалось…

— Замолчи. Звук твоего голоса ещё противнее шума, что ты учинила. Я полагал, с утра ты исчезнешь столь же нелепо, как появилась.

— Нелепо? — приняла она оборонительную позицию, скрестив руки на груди. — Это разве я потеряла сознание оттого, что на элементарном уровне не способна о себе позаботиться?

«Туше. Ещё и за словом в карман не лезет… Угораздило вляпаться».

— Заткнись, женщина, я и так хочу умереть.

— Повезло, я вообще ничего не хочу. Но иногда мы обязаны жить дальше, Северус. Еле держась на ногах, на ощупь передвигаться вдоль стен, совсем как ты вчера, но делать то, что должно.

Он бы поспорил, парировал. О, он уже собирался обратить каждое сказанное наглой невеждой слово против неё же самой, а затем выставить вон… да вот только (так некстати) наконец увидел то самое. Истощение. Почти столь же запущенное, как и его собственное. Да, она приняла куда больше общеукрепляющего зелья (не зря в уродливой сумочке имелся запас), но в её внешности точно проглядывались признаки физической слабости. Северус наконец разглядел, какими сложными, по всей видимости, были для неё последние месяцев шесть, а то и весь прошлый год. Неестественная худоба, бледность, дёрганность. Такое бывает, когда длительное время находишься с чем-то или кем-то истинно тёмным. Зловредным. А если при этом не питаться должным образом и подвергаться стрессам… Невидимая война коснулась многих. Теперь всё кончено и каждый остался со своими ранами. И потерями.

— Так ты расскажешь, почему не ушла?

— Я уже говорила, — чуть потупив взгляд, Гермиона вдохнула поглубже. — Мне некуда идти. А тебе, как я понимаю, необходимо подготовить план лекций для каждого курса, — и она указала на стопку неаккуратно сложенных пергаментов (когда только успела подметить?). — Я могу помочь с этим.

— За двадцать с лишним лет я ни разу не принял чьей-либо помощи. Тем более в вопросах, касаемых Зельеделия.

— И во что это вылилось в итоге? — Гермиона посмотрела на него с таким вызовом, что, будь её глаза зелёными, Северус наверняка набросился и точно ударил бы (так же, как его собственный ничтожество-отец бил мать). Но те не были зелёными, это её спасло.

— Да что ты вообще можешь знать?!

— Всё, — она произнесла это настолько уверенно, что поспорить он попросту не смог. Вся ярость мгновенно схлынула, оставив после себя лишь пустоту. — Мне известно всё и даже больше.

Северус замолчал. Пауза затягивалась, начиная давить. Сознание путалось. А моральная усталость, несмотря на ранний час, разом навалилась на каждую клеточку его существа. Наконец, Гермиона решилась продолжить:

— Пожалуйста, позволь помогать тебе, пока до конца не восстановишься, — всё, о чём прошу. Ты не представляешь, насколько это на самом деле важно. Разреши мне пожить здесь до сентября.

* * *

Первую неделю они практически не разговаривали. Северус списал своё временное помешательство на приступ апатии и был таков. По большей части апатия и верно послужила причиной, почему он не прогнал девицу в то первое утро. Ему действительно было всё равно. Плевать на себя и свою дальнейшую жизнь. Если бы Гермиона оказалась мстительной приспешницей Волан-Де-Морта, преследовавшей цель убить его во сне, он вряд ли бы стал возражать. Опять же, она просила не так уж много, первого сентября он сядет на Хогвартс-экспресс, а здесь гори всё адским пламенем.

Тем временем летний зной становился невыносимым. С полудня в Паучьем Тупике стояла дьявольская жара, убивающая малейшее чувство голода и остатки желания жить. Снейп, по своему обыкновению, начинал каждое утро с дешёвого эля, презрительно отказываясь от убогой на вид овсянки, приготовленной на двоих чопорной Гермионой. Она быстро приспособилась, сменив джинсы с водолазкой на откуда-то взявшийся (не из всё той же ли сумочки?) простой бирюзовый сарафан. Северус же довольствовался единственной имеющийся у него парой шерстяных брюк (благо теперь магии хватало на охлаждающее заклинание) и подаренным матерью перед самой её смертью чёрным сюртуком. Видимо Эйлин пыталась так извиниться за то, что ему приходилось всё детство таскать её же перешитые обноски. Глупая. Он никогда не винил мать за их неблагополучие. За вероломство, возможно. Ему потребовалось всего десять лет жизни с магглом Тобиасом Снейпом, чтобы понять: только магия и навыки волшебника способны изменить установленный заведомо несправедливый порядок в этом убогом мире. Его же мать умерла, но так и не осознала этого. Хотя, возможно, он ошибается и она просто понимала несоизмеримость цены за подобные изменения.

Ближе к обеду Гермиона сортировала ингредиенты и вычитывала уже написанные им лекции. Справлялась, нужно было признать, хорошо, что вызывало всё новые вопросы. Почему она тратит своё время и незаурядный ум на подобную чепуху? Что именно задумал Дамблдор? Вряд ли дело в том, что старик боялся подмочить репутацию школы, наняв желторотого Пожирателя. Да и не походила Гермиона на невыразимца под прикрытием. На члена Ордена — куда ни шло, но тогда он должен был хотя бы слышать о ней раньше. Ведь так?

Она день за днём, по своему обыкновению, таскала ему бутерброды и обязательную порцию восстанавливающего зелья. Бутерброды, к слову, были сносными. Чаще с тунцом.

А вечерами зачитывалась одолженными в его скудной библиотеке ветхими книгами, не покидая попыток уговорить его поменяться с ней спальнями. Точнее сменить диван в гостиной на собственную постель. Наивная.

Однажды он заметил, с каким вожделением та рассматривает его книжный стеллаж, и почти усмехнулся. Почти. Когда-то он и сам с подобным интересом исследовал запретную секцию школьной библиотеки. А вот Лили наоборот — никакой усидчивости. Ей проще давалась практическая магия, нежели зубрёжка теорий и учебников. Старика Слизнорта хватил бы приступ, узнай он, что его любимица Эванс всё подчистую списывала у своего незадачливого соседа по парте — слизеринца. С точки зрения своего декана, Северус не подавал великих надежд вплоть до выпускного экзамена по Зельям. Каково же было удивление Горация Слизнорта, когда его ученик, да ещё и со змеиного факультета, не только получил высший балл, но и поразил всю экзаменационную комиссию своим мастерством.

Ощутив на себе задумчивый взгляд Северуса, с головой ушедшего в собственные мысли, Гермиона тогда мечтательно сказала:

— Когда-то у меня будет собственный дом, вроде твоего, но, надеюсь, чище. Я планирую всю гостинную увешать книжными полками и заполнить их сотнями книг.

— Не дурно.

* * *

На второй неделе вынужденного сожительства они стали разговаривать. Сперва её робкие замечания по поводу лекций начали перерастать в жаркие споры, затем к ним добавились многочасовые обсуждения рецептуры зелий первой необходимости.

Гермиона даже уговорила его принять ванну. На самом деле она лично набрала её, обманом заманила его в ванную и заперла. Не то чтобы он не способен был выбить дверь, но, взглянув в отражение зеркала над раковиной, сдался.

Однажды попробовав её овсянку, он повадился самолично готовить по утрам яичницу с беконом. С тех пор Гермиона ежедневно и с удовольствием уплетала свою порцию, а он исподтишка наблюдал за тем, как она ест, и чувствовал странное удовлетворение. Он больше не ходил в пустоши любоваться закатом. Просто слегка напивался и засыпал прямо в одежде.

Раны на предплечье стали затягиваться, а новые наносить было некогда.

* * *

На третьей неделе она застала его врасплох вопросом:

— Вы ведёте половую жизнь? — разгребая кухонный стол, Гермиона выудила из горки неприметного хлама пузырёк с контрацептивным зельем, и слегка покраснела.

— Скорее, это половое самоубийство, — проворчал Снейп, а Гермиона прыснула. — И сколько мне повторять, чтоб ты не "выкала"?

— Привычка, — бросила она, затем осеклась и виновато на него посмотрела. Загнанный воинственный волчонок. Когда-то он и сам был таким.

— Я мог бы залезть тебе в голову прямо сейчас, — он пристально посмотрел ей в глаза и с удовлетворением отметил тревогу. — Выведать каждую сокровенную мысль, каждую тайну. Тебе повезло, что мне безразличны твои планы, как и собственное существование, впрочем.

— Это не везение, а закономерность, — и вновь эти её интонации с налётом мистики. Он пропускал их мимо ушей, хотя подсознание кричало не делать этого. — Так что, для кого оно?

— Я, блядь, мастер Зельеварения, Гермиона, у меня и сыворотка правды имеется. По-твоему, я знаю, для кого она?

Глаза её потемнели, в то время как его подсознание вновь забило тревогу.

— Но ты-то знаешь, верно? С тех пор, как я услышал пророчество одной сумасшедшей, моя жизнь пошла под откос. Скажи, что ты не одна из тех сумасбродных провидиц и что на самом деле тебе не снизошло видение о том, как в будущем я пытаю женщин и детей веритасерумом.

— Пророчества и видения не всегда сбываются, вот в чём весь фокус. То, что видела я, — твоё истинное будущее. Не уверена, что именно эта партия, но да. Однажды ты применишь сыворотку на своём студенте, — Гермиона нервно коснулась шеи, и он наконец всё понял. То, чего до этого момента не желал замечать.

— Ты себя выдала, — Снейп не сводил глаз от блеснувшей серебром цепочки, большая часть которой скрывалась под летним сарафаном.

— Я и не пыталась этого скрывать, — очередная грустная улыбка, но Северус не мог не заметить, как правой рукой Гермиона крепче сжала палочку.

— Достать хроноворот мог только Дамблдор. Снова станешь отрицать, что он прислал тебя ко мне? — Снейп шагнул ближе, и кончик древка в руке Гермионы упёрся ему в кадык. Плевать. На него направляли оружие сильнейшие тёмные маги. — Я могу запытать тебя до полусмерти одной лишь силой мысли.

Разум стоящей перед ним девушки раскрылся, и он не увидел, а скорее почувствовал пронзающую её боль и страдания. Всего на каких-то пару секунд, но этого хватило. Её уже пытали, и сильно.