Орнейские хроники

Это довольно неприятно, но преодолимо. Однако позволю себе напомнить Вам о некоторых обстоятельствах Вашего прихода к власти в обход Бернарда из Мальдалы, Вашего дяди, о которых Вы не любите распространятся. Я не стал предавать их огласке, и не сделаю впредь, но хотел бы, в своей черед, обратиться к Вам с небольшой просьбой.

Так сложилось, что капитан Фальго, чье настоящее имя мне известно, и, как полагаю, Вам тоже, может оказать принчипату Альби важную услугу деликатного свойства.

И если Вы изыщите доводы или примените иные средства убеждения, способствующие принятию им правильного решения, моя ответная благодарность не заставит себя ждать, и я пообещаю вам как поддержку на собрании, так и дальнейшее молчание. Услуга не связана с уроном для чести и заключается в том, что капитану предстоит отправиться с дипломатической миссией в горы Пиррея. Вам, наверняка, покажется странной подобная просьба, ведь Рагасту и Пиррей разделяют значительное расстояние, но уверяю, сьер Фальго поймет, в чем дело. А если вдруг у него возникнут сомнения, предложите ему взглянуть на собственную правую руку. Передайте также, что он будет достойно вознагражден...»

* * *

«Брат мой,

Ваша просьба услышана, и спешу сообщить, что означенный капитан Фальго с должным пониманием отнесся к ней, пусть и понимание это пришло не сразу. Мне стоило большого труда убедить его, и надеюсь, мои усилия не пропадут втуне.

Но поскольку у него возникла необходимость в завершении некоторых своих дел в Рагасте, и частые шторма сезона бурь препятствуют мореплаванию, он прибудет в Талассу не раньше месяца Земли. Что касается грядущего собрания, то...»

* * *

Добротный дом за каменным забором на одной из уединенных улочек Талассы выглядел необитаемым. Окна закрыты тяжелыми ставнями, штукатурка облупилась, из кладки забора местами выпали камни. Среди соседей ходила история о давней трагедии в некогда счастливом семействе: будто молодой торговец, женившись по любви, однажды утром обнаружил свою жену повесившейся, и подался то ли в паломничество, то ли затворился в одной из обителей. Однако на покинутое добро не посягали: опять же по слухам, дом несколько лет назад отошел к другому хозяину, который по какой-то причине не торопился вступать во владение имуществом, во всяком случае, его никто из досужих кумушек не видел. Но во флигеле поселился сторож — немой громила с превосходным слухом, и пустил двух пастушьих собак свободно бегать по заросшему саду. Однако в ненастный вечер конца месяца Зимних костров внимательный взгляд смог бы увидеть слабый отсвет в щель между ставней одного из окон на первом этаже, а значит, печальный покой дома был нарушен.

В гостиной от сквозняка колебалось пламя одинокой свечи, выхватывая то портрет на стене, относящийся ко времени правления герцога Альдаберта, то угол шкафа или кресла под серыми полотняными чехлами. В комнате находились трое мужчин: двое, закутавшись в добротные суконные плащи, сидели за столом; низко надвинутые капюшоны оставляли видимым седую остроконечную бородку одного и полные губы и массивный подбородок другого. Третий — широкоплечий, узкий в бедрах, стоял, уперев руку в бок и выставив чуть согнутую в колене левую ногу вперед. Впрочем, небрежность его позы лишь казалась мнимой, достаточно было взглянуть в сосредоточенное лицо и прищуренные светлые глаза, будто ощупывающие собеседников.

— Итак, Товье доверяет тебе? — спросил седобородый.

— Более чем.

— Что нового у начальника Тайной стражи? — вставил тот, что помоложе

— Благородных месьеров интересует кража ста золотых дукатов из дома торговца Боше? Или убийство жены сьера Пеллье?

— Хорошо живут торговцы, — проскрипел пожилой. — А женушку, поди-ка с любовником застал сьер Пеллье, то и прикончил. Не трать наше время на ерунду, Хин, а то я подумаю, что зря плачу тебе деньги.

— Расследование по сержанту Бестье пока не продвинулось, — названный Хином подобрался, скинув показную небрежность.

— Уже лучше.

— И... вчера подслушал разговор. С большим риском для себя, хочу отметить. Принчепс поручил найти людей для сопровождения и охраны сьеры Оденар.

Сидящие за столом переглянулись.

— Большей удачи и желать нельзя! — воскликнул молодой.

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой, а если это западня? — пробормотал седобородый.

— Почему западня? Обычная предосторожность. На месте Оденара я бы тоже беспокоился, — полные губы молодого растянулись в неприятной усмешке. — Как бы красотка не заскучала, да не нашелся бы удалец, который утешит ее.

— Почему из Тайной стражи? Приставил бы своих волков...

— Одно другому не мешает, — пожал плечами молодой и сказал Хину: — Добейся, чтобы тебя включили в телохранители. Путь даже подстроив другим претендентам... несчастный случай. Ты парень сильный, умелый. И, как утверждаешь, Товье тебе доверяет. Чем не телохранитель? Кстати, может и ты попытаешь удачу в постели прекрасной сьеры Лары...

— Это лишнее, — сухо отрезал седобородый. — Хин, мы на тебя рассчитываем.

— Будет непросто, — поскреб в затылке тот.

— Ты уж постарайся. Потом узнаешь, что делать дальше.

* * *

Последняя ночь 988 года Эры Странника выдалась ясной и это был добрый знак. Следующие пять дней — всегда особое время, не попадали они ни в уходящий год, ни в грядущий. Была особенной и эта ночь. Люди искали предзнаменования в криках птиц и тенях на стенах, лили в воду расплавленный воск, кидали деревянные кубики с нанесенными на них рунами. Затем гасили все огни в доме, чтобы дать пламени родиться вновь, из искры, высеченной ударом кремня — как заповедано от предков. И в полночь погруженные в темноту города и селения Орнея озарялись множеством крохотных звездочек — отражением тех, что светили с неба.

Одна из звездочек вспыхнула на опушке Армории. Старик в темной жреческой хламиде осторожно подул на затлевший трут, и в кольце камней заплясал костерок. Жрец обратил лицо с закрытыми глазами к небу и застыл, то хмурясь, то чему-то улыбаясь. Тишина опустилась не только на опушку, а будто и на весь мир. Перепутье, точка равновесия. Куда же качнется великий маятник?