Листея

– Что-что!? Наш миленький мальчик Шура влюбился в случайную шлюшку? Интересная история, Иаков, может скоро и тебе выходить придется, а то беспредел они там разведут знатный, – хохотал Герман.

– У нас на в этом районе остались только Сеня с Глебом. Может их пустить на разведку?, – с опаской спросил дедок.

– Того ебанутого урода, который вместо приветствия вырывает четыре передних зуба и его дружка укурыша, что вместо еды питается энергией вселенной и тремя косяками на обед? Отменная идея, Иаковушка!, – манерно тараторил Блохин.

– Могу и я выйти, при связях такая процедура труда не составит. Зачем нам вообще сидеть здесь если мы можем в любой момент слинять?, – резко завелся святоша.

– Сколько тебе разъяснять? Мы торчим в этой дыре под видом бомжеватых зеков, только потому, что если всех наших за жопу схватят, на двоих дурачков полжизни просидевших за решеткой никто внимания не обратит!, – наклонил голову вниз Блохин и уставился на напарника, – дареному коню в зубы не смотрят!

– Да ради Бога, Герман, хоть у черта на куличках сидеть буду, лишь бы деньги на счет капали, – сложив руки говорил Иаков.

– А мне казалось, что твоя вера в Господа более серьезная, чем просто сценический образ, – разочарованно промычал парень.

– Я тоже думал, что тот самый “Многогрешный” будет посерьезнее, чем обычный приколист из 9-Б, – обстановка накалялась.

– Ты же вовсе меня не знаешь.

– Знаю даже лучше твоей родной матери, Герман. Твое невероятное умения разговорить самого сатану за чашечкой чая, ты при всем желании мог даже убедить Ленина стать капиталистом, а Иисуса, головорезом! Вдуматься только! В первый день быть попущенным, но уже на следующий корешится с блатными, и буквально загрызть обидчиков. Две сутки, пресвятая Богородица, Герман. Больше чем гнева Божьего я боюсь только тебя одного.

– Хочешь жить, умей вертеться, – ухмыльнулся тот, перевернувшись лицом к стене, – спокойной ночи, завтра предстоит решать много проблем.

После услышанного Выговский спать не будет еще долго. А пока все притихло, он решил развернутся, чтобы перестать лицезреть одну только стену, теперь его взору показался аккуратный луч лунного света, пробивающий решетку в отверстии максимум 20х20 сантиметров размером, мало, но все же, маленькое окно в мир.

“Нелогично”, – огрызался в мыслях Федор, – “не может же студент совершенно без связей построить такую огромную империю. Чисто технически история не знает подобных примеров”.

– Мучают вопросы, Федор Владимирович?, – голос Германа послышался в темной комнате, – знаете, я люблю наблюдать за всем, мне нравится собирать информацию о поведении людей, о характере оных. Я заметил, когда мы обсуждали дело, вы постоянно дергались при упоминании Валерьяна, а особенно вас перекосило от Мирона Трубецкого. Вам известны все эти люди, так ведь?

Полностью черная комната, ведь по ночам свет зекам обрубают полностью, сгущала нависшую атмосферу, этот пронзительный до глубины души голос звучал отовсюду и прокрадывался в самое сердце, заставляя его бешено колотится отбиваясь от твердой шконки. Историк ловил на себе будто сотни очей наблюдающих из этой бесконечной тьмы

– Я слышу ваше дыхание, Федор Владимирович, как для спящего человека вы слишком учащенно дышите, либо вам просто снится кошмарный сон. Но знаете в чем суть? Я ощущаю ваш взгляд, я чувствую как вы сверлите им верхнюю койку напротив себя, как загнанный в угол зверь думаете как же защитить свою шкуру. Не бойтесь, Многогрешный не даст вас в обиду, – он будто очутился вплотную и шептал на ухо свои гипнотические тирады.

* * *

– Валерьян… Валерьян… Валерьян, блядь! Вставай, проказа ты трижды проклятая, – хмурый голос Мирона Валентиновича резко пробудил Видоплясова от затяжной отключки, – отпускаем мы тебя.

Осмотревшись, Валя обнаружил себя в обезьяннике на территории богом забытого полицейского участка, не пойми где. Рядом сидела Надежда, а рядом с ней тулился Шура. Немного отклонившись от стены с облезлыми обоями и чуть не раздавив ногой пробегающего мимо таракана, Валерьян сложил руки у головы с жуткой болью в оной. Черепушка трещала, сейсмическая активность отдавалась глубоким дрожанием у висках.

– Без Нади я не уйду, – пробормотал тот.

– Не бойся, герой, мы вас всех отпускаем, – прикурив неизменную сигарету молвил Мирон, – собирайтесь молодые люди, – Трубецкий открыл камеру, что даже не была заперта на замок и не упустив возможность пнуть Шурика, дал всем выйти, – вы свободны, тебя Валя попрошу остаться, сейчас Вася придет, этот обморок где-то рядом шляется, я вас подвезу, – жуткая тоска отдавала в голосе мужчины, с неимоверной журбой тот затяжку за затяжкой всматривался в окно выпуская паровозные клубы дыма, – а вы на что уставились, сучьи дети, пешком добирайтесь, – гаркнул он на Сашку и Надю, те услужливо кивнули и выбежали из участка, – вот видишь как оно, Валя, все по пизде пошло.

– Зараза ускользнула, – понимающе вздохнул парень усевшись напротив Мирона.

– Куришь?, – прозвучало со стороны следователя.

– Нет, – отрезал тот, всматриваясь в погоду за окном. Она как капризная леди вертела носом в разные стороны, то навевая холодный ветерок, то просвещая яркими солнечными лучами хмурые, как выражения лица Мирона, деньки.

– Привет!, – воскликнул Вася войдя в комнату, – ах, они уже ушли, а я надеялся застать рожу пойманного Шурика, – парень прошелся вдоль комнаты убедившись, что никого нету, – а у вас тут своя атмосферка, а батьку?, – протерев круглые солнцезащитные очки он уселся рядом с Валей, – может поедем уже?

Потушив сигарету Мирон бесшумно встал, подав всем своим видом, что пора уходить, парни быстренько выбежали наружу, прекрасно понимая – батька не в настроении. Там им предстояло лицезреть старенькую иномарку нулевых годов, выполнению в темных оттенках, а если точнее полностью черную.

– Залезайте, – молвил мужчина доставая ключи и на расстоянии активировав замки, сам автомобиль пропищал и звонко щелкнул, оповестив пассажиров о доступности входа.

– Куда едем?, – спросил Вася обнаружив машину на неправильной дороге домой, – если не хочешь не отвечай…

– Пиво пить поедем, – вздохнул Мирон зажимая газ.

– Хорошо.

Достав из бардачка некую кассету без подписи, мужчина задвинул её внутрь соответствующего механизма, перещелкав разные композиции он остановился на группе “КИНО” – “Кончится Лето”.

“Больше надежд нету, скоро кончится лето…”

“С погодой повезло, дождь идет четвертый день…”

“И закрыт за окном пятый год ресторан…”

“И в сотый раз маслом вниз упадет бутерброд…”

“Может будет хоть день, хоть час, когда нам повезет…?”

Пленку нещадно зажевало, много строк попросту терялись в помехах, видно, что слушается композиция не в первый и не в последний раз…

<=To=be=continued=<

Глава 7 “Стук”

– Прихожу я, значит-ся в свой первый день. Весь ряженный как пижон, костюм белый, туфли надроченные полировочной машинкой, – Мирон почти после каждого слова пропускал глоток темного, – думаю, вот аки рыцарь в белых доспехах буду, людей спасать, всякую заразу ловить, да что там, под двадцатник было, молодой-дурной, – антураж заведения, что всем своим видом кричит о средневековом стиле, в котором нету места модернизму или даже ленинскому конструктивизму. “Таверна” – с хмурыми дворфами, хитрыми полуросликами и полупьяными напыщеными эльфами, именно так можно было кратко охарактеризовать данное пристанище пьяниц и сброда, – самым главным был жетон! Знак того, что я уже не просто жалкий студентишка, без обид парни, а самый настоящий полисмен! Блюститель закона ёпрст. И вот мой первый вызов, говорят, что труп, возможно криминал, ну и мы с моими товарищами за руль и вперед! Приезжаем, а там реально дохлый мужик, но самое главное, утопили его в общественном туалете и мне пришлось свой костюм погрузить в тот смрад. Вот так вот парни, – Валентиныч ловил на себе взгляды Васи с Валей, что также попивали хмельный напиток и с интересом ожидали концовки сей басни, но Мирон отвечал только мутным от алкоголя взором и томными вздохами, – не всегда все пойдет по плану, не всегда получается сохранить белоснежный костюм от ванны с дерьмом, не всегда получится спасти всех ото всех, Валя, – тут у мужчины будто испарилась вся пивная эйфория и тот максимально серьезно засверлил Видоплясова глазами, – ты лезешь в слишком опасную игру, иди в театре играй, музыкой занимайся, баб цепляй, не для картельных дел тебя матушка родила. Ты вообще смекаешь о чем я? Ты будто не можешь разобраться в самом себе, не то чтобы лезть в дела других людей.

– И выла полынь в небесах, – ахнул Вася, – вот я считаю, что батька прав, ты слишком сильно печешься об этой Наде, Сашке да и вообще о всех, кто они тебе? Я понимаю, что она тебе близка, но все же, давай полегче.

Вы правы, но странный стук зовет меня. Не знаю даже что и делать, я подчинен то ли среде, то ли предписанным нормам? Я действительно не знаю кто я, и зачем это делаю, ради кого? Я даже не получаю благодарности или банального кивка, Надежда, от неё нету ни малейшего намека на то, что она ценит мое отношение, тогда ради чего?

– Ух~, – томно выдохнул Видоплясов.

– Думай-думай, парень. Возможно эти вопросы приведут к правильному умозаключению, – Мирон полностью осушил кухоль.

– Сообщение от куратора группы, – заключил младший Трубецкий доставая телефон после протяжного звонка, – ого-го! Что-то новенькое, Валя! У нас тут практика начинается! Будем ходить и играть маленькие роли в фильмах, сериалах, да в чем попало, похеру вообще, наконец-то скучные деньки на парах заканчиваются! Чур я с тобой!, – воскликнул парень тарабаня пальцами по сенсорной клавиатуре.

– А Надя?, – на рефлексах спросил Видоплясов.

– Да пошла она лесом, у нас тут чистая мужская дружба, еще заставят с той дурой вместе играть, – после третьей кружки хмельной эссенции Васю уносит и паренек не контролирует свои выражения, – развеемся, и все таки получим, то зачем вообще поступали учится!

Его безграничный оптимизм, его неизменная улыбка, что же это, как постигнуть подобной гармонии? Может дело в этом пресловутом “Искусстве быть посторонним”? Может пора отречься от этих мирских благ и послать подальше Надю и Шуру, да и всех, может просто пора переплыть на другой берег и все таки вспомнить, что я живу для себя?

– Миром правят собаки, да и остаются только собаки, парень, – вдруг подытожил Мирон, – пошли, харе бухать уже, – он поднялся бросил несколько купюр на стол и не дожидаясь сдачи, вышел из кабака в компании Васи и Вали.

– Сложные деньки выдались, – Василий истошно потянулся и широко зевнул, – особенно для тебя, а другалек?, – он ударил Видоплясова по плечу.

– Ага, – нервно отнекивался тот уставившись на пейзаж по ту сторону окна, – а куда нас направили?

– Отменный вопрос, Валя!, – ухмыльнулся парень и достал телефон, – ты знал, что у газеты “ПРАВДА С ГОЛОВЫ ДО ПЯТ” есть свой телеканал?