Тёмная королева Самайна

— Принесите масло! — вопит Демонесса остальным горожанам. А ей шепчет: — После вампиров и Оборотня мы тебя всё же сожжём, милая. Тройная жертва за выход в большой мир! Даже масло не нужно — ты и так прекрасно сгоришь!

Перед лицом мечется Рейвен, задевая крыльями. Беспощадный клюв — в опасной близости от глаз… Один удар…

Ты не верила?

Из груди вырывается отчаянный крик…

Ты не хотела?

… И всё покрывает тьма.

* * *

Она резко распахнула глаза и тут же положила трясущиеся пальцы на веки. Какое же это счастье — видеть… Из уголков глаз по щекам пролегли солёные дорожки.

Дрожь постепенно стихала, как вода уходит в песок. "Как уходит в песок кровь", — мелькнуло в голове. Да, это больше подходит для такого сна.

Королева заставила себя повернуться набок и снова закрыла глаза, чтобы поймать ускользающий кошмар, прожить его целиком, до последней капли. Нет, это не сон. Сон не может быть таким. Теперь она точно уверена в этом. Увиденное, наконец, объяснило те хаотичные обрывки воспоминаний, которые у неё остались — самые ранние.

Она лежала с закрытыми глазами и вспоминала.

Тьма. Сначала ей показалось, что мерзкий ворон действительно выклевал ей глаза. Но боли не было, а Королева, тогда ещё просто Салли, знала, что такое боль. Не совсем бесчувственной создал её Док.

Ничего не было. Только мягкая, обволакивающая тьма. Совершенно бесшумная. Безбрежная. Безликая. Не тьма космоса, где мерцают искорки звёзд. Но абсолютная. Как… вороново крыло?

Она раскрыла глаза снова — тогда, на кладбище у портала. Она могла видеть. Она видела их всех насквозь: их страхи, их тайные желания, даже их смерть, навсегда отпечатавшуюся в глубине зрачков.

Оборотень до безумия примитивен — она даже усмехнулась. Хорошая собачка. Верный пёс. Он ей ещё пригодится. Мэр глуп и труслив. Ведьмы отступят, они слишком умны, но самодостаточны. Гал… с ней могут возникнуть проблемы, но позже. Вампиры — вечные рабы свежей крови, даже почти непротивные. Демонесса. Рейвен. Она сузила глаза.

Словно сотни липких чёрных нитей протянулись между хэллоуинцами, и она видела их все. Она даже могла их коснуться. А что если…

Она протянула руку. Ухватила конец нити, отходящей от Оборотня — он так и не напал, когда она на краткий миг потеряла сознание. Честная собачка — чурается падали. Нить обожгла ладонь, не жаром и не холодом, а как крапива жжёт кожу. Но Салли не выпустила тёмную нить. И могучий Вервольф неловко качнулся и впервые взглянул ей в глаза, как человек человеку. Зрачки его расширились и застыли. А перед её глазами проносились самые страшные моменты его жизни — и было их предостаточно. Вот, например, этот…

Она вгляделась пристальнее в жёлто-серые глаза. А Оборотень, не в силах отвести взгляд, жалобно заскулил и сжался в половину своего роста.

Салли медленно поднялась с земли. И теперь уже она возвышалась над ним, смотрела сверху вниз, решала, закончить ли безмолвную пытку…

Да! Теперь ты решаешь их судьбу! Теперь ты в безопасности... Теперь только мы.

Кто ты?

Я — это ты. Навсегда.

Она отвлеклась и на мгновение выпустила из рук тёмную обжигающую нить, Оборотень дёрнулся, Салли привычно отпрянула… Но он подошёл к ней, склонив голову, и опустился на колено. А когда снова встретился с ней взглядом, хрипло прошептал:

— Моя Королева… — А в глазах огонёк пробудившейся страсти, восхищения и покорности.

Она с тех пор держала в руках много нитей. Но порождала лишь угодливый страх и — она была уверена — затаённую ненависть. И только признавший чужую силу и власть Оборотень оказался истинно предан ей.

А он вдруг заметил на её теле кровоточащие раны от клюва Рейвена. Утробно зарычал, распрямляясь, как пережатая пружина. Королева поняла, что будет за секунду до этого — колыхнулись тёмные нити. Прежняя Салли попыталась бы это остановить. Прежняя Салли была слаба… Кто это такая?.. Вечная жертва. Воспоминания заволакивало клубящейся тьмой. Даже самые счастливо-болезненные воспоминания.

И в следующий миг Оборотень с животной грацией прыгнул к ничего не подозревающему ворону, и зубы-бритвы схлопнулись поперёк его туловища. Из пасти брызнула кровь, раздался хруст костей и ломаемых перьев… И последний истошный вопль умирающего Рейвена:

— Ты что?! — Клюв дёрнулся в сторону Королевы. — Она… — И стало тихо.

Вервольф отбросил дохлую птицу и стал с отвращением отплёвываться от перьев.

А Королева подошла к нему и положила ладонь ему на загривок.

— Мой верный Вервольф.

— Моя Королева! — Он крутанулся к ней, попытался обхватить лапищами, но она легко высвободилась из этих жадных объятий.

— Ты будешь стоять на воротах. Раз уж мы теперь остались без привратника, — со смешком велела она.

Оборотень стоял, опустив лапы, как нашкодивший пёс, и тяжело дышал. Остальные хэллоуинцы застыли неподвижно, ошарашенные ужасной кончиной Рейвена, поступком Оборотня и какой-то незримой мощью, исходящей от простой куклы. Вампиры под шумок отползли от неё подальше и растворились в тени.

— Хотя подожди, — прищурилась Королева. — Я думаю, горожане желали бы попасть в большой мир.

Те неуверенно и нестройно зашумели. Их страх приятно сгустился в воздухе — тёмные нити налились весом и блеском, как струны.

— Кажется, вы предлагали принести жертву. — Она обвела притихшую толпу взглядом, в котором расплёскивалась властная чернота. — Я поддерживаю эту идею!

Будто протрезвевшие хэллоуинцы все как один отводили глаза. По правую руку стоял послушный Оборотень со стеклянным взглядом. Королева подняла руку и коротким тычком указала на Демонессу.

— Ты.

— Я?! — взвизгнула та и огляделась в поисках защиты. Но остальные, видимо, не успели решить, на чьей они стороне.

А Оборотня не надо было просить дважды — он жаждал исполнить любое желание своей Королевы как можно быстрее. Он сорвался с места, как серая тень, схватил Демонессу за горло сзади и бросил её на колени перед Королевой.

— Как?! — прорычал он.

Королева смотрела в красные глаза Демонессы, не мигая.

— Тройная жертва за выход в большой мир? — спросила она со злой улыбкой.

— Нет! — завопила Демонесса и попыталась вскочить. Но Оборотень снова бросил её на колени.

— Я ограничусь всего одной жертвой, — усмехнулась Королева. — Так что твоя кровь и твоя "честь" останутся при тебе.

Демонесса уже струсила не на шутку и пыталась задом отползти под прикрытие толпы. Но Оборотень придавил её к земле мощной лапой.

— Пусть встанет, — приказала Королева. Оборотень отошёл, и Демонесса несмело поднялась, не веря своему счастью. Но длилось оно недолго.

— Дайте ей факел, — оскалилась Королева и повернулась к порталу. — И облейте маслом. Пусть традиция будет соблюдена. — Она с силой потянула за нить — будто плеть полоснула по ладони.

Оборотень щедро окатил Демонессу принесённым маслом, а она, как послушная марионетка, трясущимися руками приняла горящий факел у безучастного ко всему зомби Бегемота с топором в голове. А потом медленно, словно борясь сама с собой, поднесла факел к себе. Кто-то в толпе дико заверещал. Но Демонесса вонзила острые зубы в нижнюю губу и не издала ни звука, когда огонь объял её тело прямо у дверей портала.

И никому уже не было интересно, открылся он или нет. Хэллоуинцы с криками ужаса отшатнулись от живого костра, кое-кто кинулся бежать обратно в город... А Демонесса с истошным воплем рухнула в провал склепа и догорела уже там.

Королева единственная заглянула внутрь. Всё то же тесное помещение, освещаемое теперь тлеющими останками. И никакого пути куда-то…

Куда они хотели попасть? А куда хотела попасть я?..

Теперь — никуда. Твоё королевство здесь. И ты здесь Королева. Отсеки прошлое. Забудь.

— Жертва не помогла, — громко возвестила она. — Есть ещё добровольцы?

Она могла бы дёрнуть за нити… Но как нестерпимо жжёт руки! К тому же, такие смелые и кровожадные хэллоуинцы побросали факелы и ринулись к воротам, поджав хвосты. Ведьмы лихо оседлали мётлы, и только их силуэты виднелись где-то вдали на фоне разгорающегося неба. Док с Джуэл всё ещё нерешительно мялись поодаль и явно не знали, куда им двигаться — к ней или от неё. А Мэр забрался в катафалк и трусливо поглядывал оттуда. Он всегда чувствовал, когда меняется власть. И ждал, когда его невмешательство будет оценено.

И вдруг Королева вспомнила о том единственном, кто пытался её защитить. Нити потускнели и осы́пались, когда она кинулась к бесчувственному Алхимику — тот так и лежал, раскинув руки, у каменного креста. На виске запеклась тёмная струйка крови. На плече, где пропахали зубы Оборотня, крови было гораздо больше — раны оказались глубокими.

Она упала над ним на колени, осторожно пригладила белые волосы — Алхимик застонал, но глаз не открыл.

Этого я не забуду.

На этот раз тьма не спорила. Пожала плечами и хмыкнула: решай сама.

Королева прекрасно видела глухую, тягучую ревность Вервольфа, но велела уверенно и властно:

— Отнеси его в мой дом. И можешь идти охранять ворота города.

Тот ощерился. Но возразить не посмел. Неприязненно подняв Алхимика, Оборотень легко донёс его до дома, где жила Королева — теперь её дома — и, порыкивая про себя, отправился к воротам.

И едва за ним захлопнулась дверь, Королева осела на пол, словно сломался внутри какой-то стержень. Королева или просто Салли?

Не просто.

Что со мной было?! Кто я теперь?..

Шум в ушах. Стоит закрыть глаза — мертвенное сияние сотен нитей. Ужас от того, что с ней хотели сделать. Ужас от того, что сделала она сама. Вопросы. Молчание в ответ. Словно ей позволили побыть самой с собой наедине. Побыть просто Салли. Но только, пока никто не видит — Алхимик ещё не очнулся.

Салли с трудом встала, подошла к нему — Оборотень небрежно свалил соперника на диван в гостиной — и долго сидела над его ложем. Она вглядывалась в точёные, породистые черты, которые едва замечала до этого. Холёные тонкие пальцы аристократа явно чаще держали перо, чем оружие. Но он всё же вступился за неё — один из всего города… Жалкие потуги Мэра и Дока с Джуэл не в счёт. Выходит, Алхимик — её единственный… друг? Такой же чужак, как и она сама. Он — потому что совсем недавно здесь, она — по своей сущности.

Весь этот год она держала его на расстоянии, впрочем, как и всех остальных. Хотя он не раз приходил к её дому, видимо, чувствуя родственную душу. А ещё она иногда встречала его во время своих одиноких вылазок в Чёрный лес, где искала, искала до полусмерти, до состояния, когда уже кончались слёзы — их. Деревья-порталы. Но только безликие чёрные стволы с седыми мхами на коре вставали вокруг привидениями, тянули кривые сучья... Ничего не золотилось среди этой черноты сплошного отчаяния.

А что искал в лесу Алхимик? Кто знает, может, то же самое, его, наверное, забросило в этот мир случайно… Он всегда пытался её развлечь, улыбался, был мил и остроумен. Но она смотрела сквозь него. А теперь всё изменилось?

Алхимик на диване пошевелился, и Салли легонько тронула его здоровое плечо. Если бы она могла потянуть за нити и помочь ему… Но они не были созданы для этого, она чувствовала. Ладони до сих пор саднило от их склизко-жгучих прикосновений. Она с опаской поднесла руки к лицу: наискось пролегли иссиня-бордовые полосы. Тёмное волшебство не даётся просто так… Распоротый шов на груди сочился сукровицей, стреляли болью проклёванные Рейвеном раны. Но взять сейчас иголку и зашить себя казалось выше всяких сил.