Сибириада

На все эти вопросы Гермиона лишь головой ошеломленно качала, хмурилась и наливалась запоздалой злостью. МакГонагалл нехорошо прищурилась и, повернувшись, вперила остренькие глазки во вмиг стушевавшегося Хагрида. А Гарри дальше монолог повел:

— Потом нас, малюток-первокурсничков, отправили на отработку в ночной Запретный лес… Нас было четверо: я, Гермиона, Невилл и Драко. И Хагрид нас… разделил. Двое с ним, двое с Клыком. А задание было — ну просто зашибись! — найти раненого единорога. Кровь его серебряная повсюду была разлита.

При этих словах на лицах многих слушателей нарисовалось здоровое недоумение, Гарри заметил это и закивал.

— Ага, я тоже не поверил. Со времен Мерлина существует легенда об Анхоре, Хранителе единорогов, о том, что тот, кто убьет единорога, выпускает на волю проклятие, и только тот, кто пройдет все испытания, покроет ущерб за убийство единорога, сможет это проклятие снять. В этом есть смысл, ведь единороги чисты сердцем, если его убить, то можно это исправить, доказав, что тоже чист сердцем. Когда тот, кто убил единорога, доказывает, что чист сердцем, единорог снова оживает. Другими словами, единорог бессмертен, его практически невозможно убить. Надеюсь, я правильно понимаю легенду, потому что на той поляне лежал кто угодно, только не волшебное бессмертное существо. Да, оно было белое, лунного цвета, рогатое, но размером с козу, что не очень-то отвечает реальному описанию единорога.

— Дык, эта… голделия была, — о-о-очень робко, прямо-таки застенчиво встрял Хагрид. — Одна из разновидностей малых единорогов, их же, того, много: черные, анги зеркальные, голделии серебряные, у них жеребятки золотенькие ещё… И… эта, Гарри, а где я тебя морочил? И не морочил я тебя, никогда. Че ж я, сам себе враг, что ли?

— Ладно, — улыбнулся ему Гарри. — Я верю тебе. В конце концов, тебя тоже могли использовать.

— Ну дык… я ж и говорю! — облегченно закивал Хагрид, сдавая кое-кого с потрохами. — Он же сам мне вруливал, чтоб я дверку ту выломал и забрал, значится, тебя от тех дурных магглов… — тут он, видя закаменевшее лицо Гарри, спохватился и виновато дотараторил: — То есть это не я-я-а-а!!! Это он так сказал! — и смущенно зыркнул глазами в сторону одного седобородого старичка, который ерзал на своем месте за столом, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Так, ладно, оставим Хагрида, про него дальше ничего такого не было, — заговорил Гарри снова. — Тем более, что я и сам видел порой, как Хагрида то и дело заставляют в чем-то участвовать, например, подсказать мне про драконов. На первом курсе, помимо прочего, был ещё и тролль с цербером, в схватку с которыми меня втянули Рон и… вон тот, — кивок в направлении Дамблдора. — В самом конце меня ждал Волан-де-Морт в затылке Квиррелла. Он как-то странно умер, как — я, к счастью, не видел, но вот он… — новый кивок на всё того же Дамблдора. — Всячески убеждал меня в том, что я убил профессора. Но я, к счастью, повторяю, этого не видел, а значит — не помню и не воспринимаю. Фестралов я не вижу.

На втором курсе по школе весь год ползал василиск. И мне хочется спросить: а профессора о нем знали?

Взгляды всех — Северуса, Минервы, Филиуса, Помоны, прочих учителей и гостей сошлись в одной точке — на Дамблдоре. Потом Стебль и Снейп переглянулись.

— Я мандрагоры каждый год высаживаю и до урожая не хотела ждать. Я хотела их заказать из Греции, — проговорила Стебль.

— А мне уважаемый господин директор запретил ехать в ту же Грецию за спелыми мандрагорами, мотивируя запрет тем, что я на поруках… — желчно вставил Снейп.

— Гарри, ты же его убил, василиска! — вставила откуда-то из задних рядов Джинни. — Я его видела, огромного и мертвого. И тебя рядом, с окровавленным мечом в руке.

— Я тоже думал, что убил его, — улыбнулся Гарри, — но, к счастью, нет. Он не умер, я его потом в лесу несколько раз встречал, он гигантских пауков Хагрида ел.

— А как же… Он что, перестал окаменять нас? Почему? — посыпались вопросы.

— Потому что камешки жрать невкусно, — фыркнул Василий поверх голов. — А людей василиски не едят, не их это пища, бешеные петушки насекомых клюют. Чему вас в школе учат, а?

Гарри потер лоб, вспоминая, как от укуса василиска сильно заболел и закровоточил шрам, хоть и кусал он в руку, а не в лоб, странно, почему? И поговорить с ним никак не получалось: то ли змей отмалчивался, то ли он перестал змеиный язык понимать… Вздохнув, Гарри встал с пола, пересел на лавку и взял ближайший кусок хлеба.