Сибириада

При этом Дамбушка и Лордик шантажировали обоих Краучей: первый обещал разоблачить и засадить папу и сына в Азкабан с последующим приговором к Поцелую дементора, а второй клялся закруциатить и заавадить Крауча-старшего, если младший будет ерепениться. Как и каким боком в эту историю затесался бедолага Грюм, увы, дело простой случайности.

Просто, получив приказ от гомункула внедриться в школу и прознав о том, что на роль преподавателя приглашен экс-мракоборец Грюм, Барти проник к нему в дом, похитил и заточил в сундук, украв его личину. А уже в школе его под маской распознал Дамбушка и взял в свои руки, прижав к ногтю угрозами разоблачения.

Выслушав всё это, Василий покачал головой и, не оборачиваясь, велел невидимому Гарри:

— Берись за Кубок, паренёк. Исчезни отсюда.

Гарри не посмел ослушаться — невербальным Акцио призвал к себе Кубок и, прежде чем вихрь перемещения подхватил его, успел услышать:

— Хорошая девочка, Хеля. Фас!

И столб огня, вырвавшийся из геенны огненной, поглотивший Темного Лорда…

Всё это Гарри честно и без утайки передал в виде воспоминаний невыразимцам из Отдела Тайн. И судьба Дамблдора была решена. Его приговорили к пожизненному заключению в той самой тюрьме, в которую он так неосмотрительно в течение года грозился запихнуть Краучей. А чтобы не было соблазна, дали разрешение дементорам на смертельный Поцелуй при малейшей попытке на побег. Туда же с теми же условиями был переправлен и Питер Петтигрю, доставленный позднее Василием.

Праздник, последовавший после Турнира, длился два дня. Три школы — Хогвартс, Шармбатон и Дурмстранг — стали друзьями навек, ведь победил-то Гарри Поттер, член четвертой, мало кому известной лесной школы Сибириада. А затем да, настало время прощания. Гермиона, розовая и крайне симпатичная от смущения, выслушивала слезные и слюнявые обещания Виктора, что он, мол, доучится на бакалавра и вернется к ней, ты только дождись меня, Герм-и-вонна, лапушка, ладно? Потом он тяжелым кроссом убежал к своему кораблю, на мостике которого ждал Игорь Каркаров, с офигевшим видом потиравший левую руку: ему до сих не верилось, что Лорд воскрес и тут же помер, никого не успев призвать к себе на службу. Аналогичные чувства испытывал и Северус Снейп, воспылавший, помимо прочего, неожиданно огромной благодарностью к Поттеру, отчего он одновременно и радовался, и исходил желчью и ядом к самому себе, ну да ладно, оставим его, всё равно мизантропа, как и горбатого, только могила исправит…

Уплыл корабль дурмстрангцов, вихляя дырявыми бортами — они потому изрешечены, чтоб тонуть было удобно? — ме-е-едленно погружаясь, пока не достиг подводного портала. С грохотом вознеслась в небо и улетела на восток синяя карета французов. И только сибирцы ещё не уехали: Избушка была занята — она убегала от собаки. Огненная Хеля с веселым гавканьем скакала за куриными окороками, а те, в свою очередь, уворачивались и отскакивали чуть ли не с кудахтаньем. Наконец распрощались, Хельга, шумно пыхтя, подбежала к Гарри, а сибиряки молча двинулись к Избушке. Василий на короткий миг сжал плечо опечаленного Гарри, наклонился к уху.

— Адрес у тя какой?

— Литтл Уингинг, пригород Лондона, графство Суррей, улица Тисовая, дом четыре, — торопливо прочастил Гарри, наполняясь тайной надеждой, что они хоть письмо ему напишут. Василий кивнул и, отпустив мальчика, заторопился за своими.

А когда изба и печь скрылись в синей сфере портала, от надежды Гарри не осталось и следа. Да не… не напишут ему. Зачем? Кто он для них? Сзади встали трое, и настроение Гарри поднялось на планку выше: чего это он? Ведь друзья-то у него остались! Драко, Невилл и Гермиона…

Тётя Петунья, как Гарри и боялся, Хеле совсем не обрадовалась. Поджала губы и едко осведомилась:

— Что эта шавка тут делает?

Гарри в ответ только горестно вздохнул — ему весь мир был не мил в данный момент, он был расстроен и одинок.

Хельгу, как ни противилась тётка, всё же пришлось допустить в дом, потому что она неожиданно понравилась Дадлику, а желание любимого сыночка — это всё-таки закон. Настали унылые каникулы, как и всегда на Тисовой улице, сколько себя Гарри помнил. К счастью, уныние продлилось недолго — всего два дня.

К вечеру второго дня раздался звонок в дверь. Дядя Вернон, тяжело топая, вышел из гостиной и отворил дверь. Недоуменно прогудел:

— Вы к кому?

— Хм… мы-то? За Поттером, однако.

— А… а вы кто? — еле-еле собрал мозги в кучу Вернон. Гарри, сгорая от любопытства, выскочил в прихожую. И озадаченно уставился на двух незнакомцев — высокого седого мужчину средних лет и парнишку лет пятнадцати, темноволосого и кареглазого. Незнакомый мужчина тем не менее очень знакомо улыбнулся, обращаясь к Гарри:

— Ну что, сынок, поедешь к нам в гости? — и к Дурслю: — Я Василий Нечаев, приехал с сыном забрать Гарри на лето.

И счастье, безудержное и огромное, затопило Гарри с головой — в этот самый волнующий миг своей жизни он понял, что есть на свете настоящие друзья…