Сочетание обстоятельств

— Я очень рад, что мне удалось убедить Министра восстановить театр, — произнес Драко.

Грейнджер придерживала его за локоть и послушно направилась следом, когда Малфой двинулся в сторону зала.

— Не представляю, сколько работы ты проделал, — проговорила она отстраненно — от восхищения все еще перехватывало дыхание.

— Не больше, чем ты в проектах над домовиками и сквибами, — небрежно бросил Драко.

Грейнджер, наконец, оторвала взгляд от витражей и посмотрела на Малфоя. Тут же улыбнулась — его бледная кожа тоже была расчерчена цветными узорами.

— Не принижай своих заслуг, — строго произнесла она, впрочем, польщенная его словами.

Вообще-то, Гермиона не была уверена, что даже Гарри и Рон знают, чем именно она занимается. Ее мальчишки никогда внимательностью не отличались.

Драко улыбнулся краешком губ и положил ладонь на ее руку, благодарно сжимая. Грейнджер проследила удивленным взглядом за этим жестом, который, несмотря на банальность, заставлял что-то внутри таять. Малфой, похоже, ощутил то же самое — его скулы слегка покраснели.

Они заняли свои места, и спектакль уже давно начался, а Грейнджер не могла расслабиться и полностью погрузиться в представление. Драко Малфой действовал на нее странным образом — все мысли вновь и вновь обращались к человеку, сидящему рядом. Гермиона ощущала тепло его тела, чувствовала его запах; вздрогнула от прикосновения его руки к своей. А когда его большой палец стал нежно выводить узоры на ее ладони, Грейнджер и вовсе отключилась.

Ощущение того, что ничего подобного с ней никогда не происходило, заставляло мысленно скулить. У нее были поцелуи с Виктором, секс с Роном и несколькими партнерами после, но она еще не испытывала таких чувств — когда все внутри плавится, от простого прикосновения.

-

Она честно потратила немало времени, убеждаясь, что Драко ее не отравил и не одурманил. Лаванда считала, что это — верх паранойи, но без помощи подругу не оставила. Вместе они использовали столько диагностических заклинаний и приготовили такое количество зелий, сколько не делали за все семь лет обучения в школе.

— Ну, полагаю, остается только одно объяснение, — произнесла Лаванда, когда последнее выявляющее зелье так и осталось прозрачным.

Грейнджер, устало вздохнув, подняла покрасневшие глаза на подругу.

— Какое?

— Ты влюблена! — весело заявила та, вновь вернувшись к тону, которым отвечает на бесконечные вопросы дочери.

Пока Гермиона, чтобы не вспылить, мысленно перечисляла имена детей Уизли, ее лицо вытягивалось от удивления, потому что, ну… Лаванда, похоже, была права.

Это, конечно, пока нельзя назвать любовью, но слово «влюбленность» — вполне подходило к определению тех чувств, которые она испытывала к Драко.

За последние два месяца они очень сблизились. Бесконечные свидания и разговоры уже стали чем-то привычным, как и совместные обеды, а еще сюрпризы и цветы. Вообще-то у нее не осталось шансов не влюбиться в Драко Малфоя. Он был чертовски искренним в проявлении своих чувств и ухаживаниях.

А его поцелуи — после того первого свидания и до настоящего момента они с трудом отрывались друг от друга, собственно говоря, именно поэтому Гермиона и затеяла все эти проверки, — поцелуи сводили с ума, заставляли таять, плавиться, вспыхивать и сгорать. То самое ощущение нереальности, какой-то фальши не желало исчезать, зудело где-то на краю сознания, но Грейнджер, переполняемая чувствами, успешно его задвигала.

— Да, похоже, я влюблена, — произнесла она, подводя итог.

-

Гермиона, левитируя перед собой стопку пергаментов, двигалась по коридору в сторону своего отдела. Еще на подходе она услышала знакомые голоса, и губы против воли расплылись в улыбке. Взмахнув палочкой, она заставила пергаменты исчезнуть в своем кабинете — с глухим стуком они кипой свалились на стол.

— Луна! — воскликнула Грейнджер, входя в отдел через арку. — Какими судьбами?

— Привет!

Полумна мечтательно улыбнулась, деланным жестом опуская руку на живот. И только сейчас Грейнджер заметила его. Нет — ЕГО. Вообще-то, это было единственное, что в Луне изменилось за все прошедшее время — она даже очки те самые для выявления мозгошмыгов таскала и сережки-редиски.

— Мы с Ральфом решили осесть на время. Вернулись из Чили, чтобы дождаться рождения малыша здесь.

— Поздравляю, — искренне произнесла Гермиона, делая шаг назад и рассматривая прилично увеличившийся живот.

— И я тебя, — лукаво проговорила Полумна, подмигивая.

Грейнджер смущенно улыбнулась, понимая, на что та намекает.

— Пойдем ко мне в кабинет, — предложила она, а потом, показательно насупившись, повернулась к Лаванде, — а тебе нужно разобрать заявки от нанимателей. Я, кстати, была у Кингсли, — загадочно добавила. — Он сказал, что ты можешь претендовать на должность руководителя в секторе домовых эльфов, когда я уйду.

До Уизли не сразу дошел смысл сказанного. Но стоило мысли о возможном повышении все же осесть в мозгу, Лаванда мгновенно собралась.

Оставив подругу работать над заявками, Гермиона юркнула в свой кабинет.

-

В отличие от Лаванды, Грейнджер остаток дня отнюдь не работала. Они с Полумной не виделись давно, а потому им было что обсудить — они просидели до позднего вечера, но договорились встретиться еще и в выходные уже все вместе, с Джинни и Лавандой.

Луна ушла, а Гермиона осталась дожидаться Драко.

Заметив забытые подругой очки, примерила их и наколдовала зеркало. Грейнджер не сдержала улыбки — она в них выглядела еще нелепее, чем Полумна. Хотя, возможно, для завершения образа не хватало сережек-редисок.

— Прекращай изображать Лавгуд и обрати, наконец, внимание на своего парня, — послышался знакомый голос из-за спины.

Гермиона невольно улыбнулась.

— А ты мой парень? — игриво произнесла она, оборачиваясь.

И тут же почувствовала, что улыбка превращается в оскал.

Она еще не знала, как именно работают очки Полумны, не была уверена, что они вообще волшебные, но то фантомное ощущение подвоха, преследующее ее уже очень долго, взвилось красным флагом, когда она заметила вокруг головы Драко разноцветные сгустки, движущиеся, как живые витражи на сферической крыше театра.

— Конечно, — уверенно заявил Малфой, подходя к Гермионе. Опустил ладони на подлокотники, захватывая в импровизированные объятия, и мягко поцеловал. — Конечно, твой. Идем?

Грейнджер нервно сглотнула, скинув очки, и постаралась взять себя в руки.

Выходило не очень. Драко то и дело уточнял, все ли в порядке, а к концу вечера и вовсе выглядел обеспокоенным и немного расстроенным. А Гермиона не могла ни о чем думать, пока в голове билась набатом мысль: вот оно, вот оно, вот оно.

Сердце уже заранее сжимала такая тоска, что отмахнуться не получалось. И в конце концов, Грейнджер сбежала домой, отговорившись плохим самочувствием.

-

Она с трудом дотерпела до утра. Взяв отгул, отправилась к Полумне без предупреждения, ощущая, как все внутри переворачивается и обрывается.

Буквально вывалившись из камина в доме Скамандеров и не успев отдышаться, Грейнджер подняла вверх руку с очками. Полумна, первый раз на памяти Гермионы, выглядела удивленной.

— Они работают? — прохрипела.

Светлые брови подруги взлетели.

— Что? — непонимающе переспросила она.

— Твои очки, — выдавила Гермиона отчаянно, — они работают?

Полумна склонила голову к плечу.

— Да, — уверенно сказала она.

Гермиона обессиленно упала в кресло. Какая-то ее часть еще надеялась, что все будет в порядке и она просто королева драмы, раз так разволновалась из-за каких-то там мозгошмыгов. Но Полумна, выслушав ее рассказ, не спешила Грейнджер переубеждать.

— Мерлин, ну скажи хотя бы, что они усиливают реальные чувства или что-то в этом роде, — умоляюще протянула Гермиона.

Луна виновато поджала губы и покачала головой.

— К сожалению, ничего подобного они не делают, — произнесла она. — Мы сами не до конца разобрались, как действуют мозгошмыги, но они точно не влияют на эмоции.

Грейнджер почувствовала, как в животе разверзлась такая глубокая пустота, что все внутренние органы неприятно заныли. В комнате было страшно тихо, и только бегущая секундная стрелка настенных часов давала возможность зацепиться за реальность, из которой на мгновение выбило.

— Но хотя бы изгнать их реально? — хриплым голосом спросила Гермиона.

Взгляд Луны, если это вообще было возможно, стал еще более виноватым.

-

Стоя перед кабинетом Драко, Гермиона нервно переминалась с ноги на ногу, не решаясь войти. Она несколько раз поднимала руку, чтобы постучать, но опускала, не донося до деревянной поверхности.

— Мы можем оставить все как есть, — проговорила Полумна, и это Гермиону отрезвило.

— Ни за что, — заявила она уверенным тоном, в первую очередь для того, чтобы отогнать подобные мысли от себя же.

Потому что они нет-нет, но закрадывались в голову.

Она решительно постучала и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь.

— Гермиона? — удивленно протянул Малфой, вскакивая из-за стола. Грейнджер сделала шаг в сторону, пропуская Луну вперед. — Лавгуд?

— Уже Скамандер, — поправила невозмутимо девушка, закрывая за собой дверь. — Нам нужно кое-что сделать. Сомниус.

Естественно, Драко не успел даже пискнуть от неожиданности — грузно осел в рабочее кресло и тут же отключился. Дальше Гермиона наблюдала, как Луна, нацепив очки, с сосредоточенным видом машет палочкой вокруг головы Малфоя — будто ловит сачком бабочек — и отправляет что-то эфемерное в стеклянный контейнер. А вместе с этим и всепоглощающее счастье, которое затапливало Грейнджер волнами долгое время, сменялось тупой болью.

Спустя добрых полтора часа Луна закончила.

За это время Гермиона успела сотню раз пожалеть о своем решении и сто один раз убедить себя, что поступила правильно.

Не нарушая тишину и бросив на нее последний виноватый взгляд, Лавгуд-уже-Скамандер, прихватив контейнер, вышла из комнаты.

-

Глубоко дыша, Грейнджер подошла к Драко, направляя на него палочку.

— Энервейт, — прошептала она, не в силах говорить из-за душащих слез.

Малфой вздрогнул и тут же открыл глаза, непонимающе уставившись на нее. Его взгляд постепенно трезвел, и Гермиона первый раз в жизни наблюдала за тем, как ярко меняются чужие эмоции.

Непонимание, удивление, страх, брезгливость — самый отвратительный в мире калейдоскоп.

— Малфой, — глубоко вдохнув и взяв себя в руки, наконец, произнесла Гермиона, — мне нужно тебе кое-что объяснить…

Как могла, она передала слова Полумны, которыми та пыталась описать влияние мозгошмыгов, не отрывая взгляда от проясняющегося лица. Которое, впрочем, оставалось холодным. Сердце разрывалось от переполняющих чувств и несправедливости, и Гермиона с трудом контролировала эмоции.

Ровно до того момента, пока не заговорил Драко:

— Прости, но… все это… все, что было — это против моих убеждений. И я… мне чертовски жаль, Грейнджер.

Чувствуя, как дрожит нижняя губа, Гермиона кивнула и торопливо выскочила из кабинета.