Сочетание обстоятельств

-

С трудом, но она взяла себя в руки. Погрузилась с головой в работу — передала старые материалы и перешла в отдел магического правопорядка, как давно планировала. Она не была сторонником таких методов, но сейчас с удовольствием загружалась делами, не оставляя себе возможности утонуть в рефлексии.

Не было ничего удивительного и в том, что она совершенно не обращала внимания на новых коллег: во-первых, она много работала, во-вторых, израненное сердце просто игнорировало новые лица.

Она тосковала. По взглядам, прикосновениям, тому чувству, которое возникало каждый раз, когда Малфой оказывался рядом. Все внутри скулило из-за отсутствия возможности снова его обнять.

И Грейнджер многое бы отдала, лишь бы все вернулось на свои места… В то время, когда их общение сводилось исключительно к приветствиям. Сейчас не было и этого — они проходили мимо друг друга, опустив головы.

Гермиона очнулась от своего затворничества, когда увидела Малфоя на приеме в компании Гринграсс. Поняла: все это время подсознательно надеялась, что он придет и скажет… А что он должен был, собственно, сказать? Она и сама не знала.

Трезвым взглядом огляделась вокруг, а потом приняла первое же приглашение на танец. И закрутилась.

И закрутилось.

Моррис — ее коллега — потрясающий танцор. Как выяснилось после, он отлично целовался и оказался хорош в постели.

А еще он был чертовски проницательным.

Спустя месяц их недоотношений, он сам предложил расстаться, и Гермиона сначала испугалась — боялась, что не выдержит одна. Но, видимо, чтобы пришла новая порция боли, нужно было избавиться от прошлой, а тоска по Драко все еще не отпускала и снедала.

-

Загруженная пергаментами и картами, она возвращалась в свой кабинет. Еще на подходе заметила, что дверь приоткрыта, и переложила палочку так, чтобы было удобно атаковать. Кто-то в отделе называл ее параноиком, но Грейнджер, наученная горьким опытом, не расслаблялась.

— Малфой? — удивленно произнесла она.

Пергаменты и карты рассыпались по полу, но Гермиона не пошевелилась. Она так и осталась стоять на пороге, не решаясь сделать шаг вперед или назад.

— Сначала я хотел послать цветы, — нервно усмехнувшись, произнес он. — Но решил, что ты этот жест не оценишь.

Грейнджер прищурилась.

— О чем ты говоришь? — опасливо поинтересовалась она; сердце, почуяв надежду, предательски сбилось с ритма.

Малфой молчал, и это настораживало, заставляло нервничать. Он, казалось, колебался. Гермиона не могла определиться тоже: была чертовски рада его видеть, но в то же время предпочла бы, чтобы он исчез; одновременно хотела услышать его, но боялась того, что он может сказать.

Совершенно по-мазохистски впилась взглядом в его лицо, в любимые черты, глаза, пытаясь прочесть хоть что-то. Предугадать, понять, к какому потрясению готовиться на этот раз...

— Знаешь, что забрали у меня мозгошмыги? — неожиданно спросил Драко, и Гермиона моргнула, опешив. — Мои глупые предубеждения. Пусть мозгошмыги в итоге ушли, а предвзятость к маглорожденным вернулась, но память-то никуда не делась, понимаешь? — он приложил палец к виску. — Это время без тебя помогло мне разобраться. Помогло понять, какую ошибку я совершил. Потому что, в конце концов, ничто не имеет значения, кроме настоящих чувств, — намеренно или нет, он произнес ту фразу — самую правильную — которая когда-то отозвалась в душе Гермионы. И, кажется, слова справились со своей задачей второй раз. — Действительно, лучше бы я прислал цветы, — вымученно улыбнулся Драко.

Гермиона, наконец, сделала шаг вперед, закрывая за собой дверь, и покачала головой.

— Нет, — сказала она, — нет, хорошо, что ты пришел.