Плата за свободу

Пав с Небес, я поняла одну простую вещь — бессмертная жизнь становится куда веселее и непринуждённее, стоит опустить все зажимы и стеснения, скинуть с себя маску порядочности, благородства и великодушия.

Потому что никто по-настоящему не ценит всю эту долбанную жертвенность.

Какой смысл быть прилежной и благонравной, прислушиваясь к наставлениям Шепфы,{?}[Великая и практически всесильная сущность. Примерный аналог Бога из реальной жизни. Поддерживает естественное равновесие между добром и злом. По возможности нейтрален.] если за любую оплошность всё равно следует наказание? Даже при должном старании не напортачить. А, насобирав десятки грехов, ты лишаешься белоснежных крыльев и разбиваешься о раскалённую пламенем землю?

Кажется, я всё же счастлива, что судьба моя сложилась именно так. Незачем строить из себя примерную девочку, коей у меня никогда не получалось быть. Коей меня всегда желала видеть мать — многоуважаемый Серафим в Цитадели, член Совета. Наверное, потому я и переродилась в существо, до краёв наполненное похотью и развратом. Которому не придётся получать выговоры за каждый вздох в сторону чужого мужчины или лишнюю выпитую порцию глифта.{?}[Алкогольный напиток для ангелов и демонов.]

Меня зовут Виктория Уокер, и я — суккуб.{?}[Демон похоти и разврата.]

♤♤♤

— Встать на колени, когда разговариваешь с Его Темнейшеством!

Грубый толчок в спину, и мои ноги подкашиваются. Я больно падаю на потрескавшийся камень, сбивая колени в кровь, и упираюсь ладонями в пол, сохраняя хоть какое-то подобие равновесия, чтобы окончательно не распластаться с позором.

Морщусь, зажмуриваясь, и сжимаю челюсти практически до скрипа.

— Достаточно, Рондент! — громкий голос с хрипотцой разносится по тронному залу, после чего наступает тишина. — Поднимись, дитя.

Вскидываю голову и осторожно встаю, не обращая внимания на разодранную кожу на ногах. С хрустом расправляю крылья за спиной, снова ощущая себя свободной. Дёргаю длинным хвостом, выглядывающим из-под юбки, и прочерчиваю заострённым концом по камню. Ощущаю фонящую изо всех углов опасность и напрягаюсь, смотря перед собой.

Сатана вальяжно спускается по ступеням с высокого мраморного постамента, на котором возвышается трон. Король Ада не сводит с меня глаз, радужки которых залиты кровавой краской. И чем дольше он сверлит меня взглядом, тем более неуютно себя чувствую я. Не могу оторваться от его длинных изогнутых рогов, хотя сама тоже имею нечто подобное. Морозные мурашки впиваются вдоль позвоночника противными пиявками, но я держусь. Держусь из последних сил, не показывая, как меня колошматит изнутри.

— Мне сказали, ты обладаешь… — Сатана на миг замолкает, подбирая правильное слово. — Особой способностью.

И вот уже через пару мгновений он стоит напротив меня, склонив голову набок, и оценивающе изучает.

— Невидимость? — вскидывает седую бровь, и у меня леденеют кончики пальцев от его проникновенного тона, хотя в помещении настолько жарко, что впору раздеваться догола. — Очень редкий дар и точно неподвластный демонам. Может, расскажешь, откуда он у тебя взялся?

Я поджимаю губы и кошу взгляд, набираясь смелости. Кто бы мог подумать, что меня так легко загнать в угол и доставить дискомфорт, заставив чувствовать себя полным ничтожеством. Подсознание всё-таки подаёт сигналы, кто передо мной стоит — не рядовой бес или чёрт, да даже не Высший демон. А сам Дьявол.

— Потому что я не рождённый демон, а падший ангел, — прокашлявшись, выпаливаю я и перевожу острый взгляд на Сатану, буквально разрезая пространство между нами невидимым лезвием.

— Падший ангел стал суккубом? Нечастое явление… Интересно, каково тебе живётся с резко выросшим либидо и вечным желанием соблазнять всех и каждого? — усмехается он и внезапно хватает меня за подбородок двумя пальцами, крепко стискивая лицо до боли в челюсти. — Значит, сохранила ангельскую способность. Похвально. И за что же тебя изгнали, дитя? — его тон обманчиво мягкий, бархатный. Но стоит только попробовать солгать, как Сатана наверняка снесёт мне голову. И даже не моргнёт.

С таким, как он, нельзя играть.

— Можно назвать моё изгнание грехопадением, — тяну губы в довольной ухмылке, несмотря на мёртвую хватку дьявольских обжигающих пальцев — меня ею не убить — и продолжаю: — Последней каплей стало, когда я увела одного высокопоставленного архангела из семьи. Ну, как сказать увела, он сам пожелал бросить жену, — закатываю глаза, будто меня и не держат насильно, — а я разве просила? Идиот! Мы просто весело проводили время — не более. Но, конечно, кто стал меня слушать! Разлучница, шлюха и ещё куча «комплиментов» подобного рода.

Сатана одобрительно кивает, дёргая уголками губ, и отпускает меня, из-за чего я отшатываюсь, с трудом удерживая баланс. Но не прекращаю говорить.

Хочет знать всё? Так пусть получает! Мне скрывать нечего.

— Что касается способности, о ней никто не в курсе. Ну, наверху, — поднимаю взгляд в потолок. — Врала, что мой дар ещё не проснулся. И так как я достаточно молода по меркам бессмертных, то по всем законам у меня в запасе ещё полно времени для его проявления. Как там говорят, — закусываю щеку с внутренней стороны, задумываясь, — отличительные способности рождённых ангелов и демонов проявляются в возрасте от двадцати до ста лет. А мне на тот момент не было и тридцати. Это сейчас уже прошло ещё столько же… Расскажи я тогда ангелам, что могу сливаться с пустотой, точно бы поставили на контроль, а мне оно надо? Ведь можно столько всего творить! А ещё подглядывать, подслушивать, торговать тайнами и секретами, — усмехаюсь я. — И никто даже не заподозрит тебя.

— Где же ты была раньше, Виктория? — Сатана задаёт, скорее, риторический вопрос, но я отвечаю и на него:

— На Пятом круге. Там просто потрясающие вечеринки, а какие оргии… — мечтательно прикрываю веки на несколько секунд, окунаясь в воспоминания, и по телу пробегает приятная дрожь. — А оттуда уже отправлялась развлекаться на землю, соблазняя глупых смертных и заведомо подготавливая их души к адской жаровне после смерти.

— Всё понятно с тобой. Давай закончим прелюдию и перейдём к делу, — он останавливает меня жестом и, заложив руки за спину, принимается расхаживать из стороны в сторону, пока я пристально наблюдаю за ним. — Как ты знаешь, нашего принца схватили ангелы в надежде на то, что так я буду меньше выступать на собраниях Совета и вставлять палки в колёса их планам. Я бы это расценил как вызов, чтобы развязать войну, но тут на мои глаза попалась ты. Точнее, моему советнику — Ронденту, — Сатана останавливается и кивает в сторону демона, что выхватил меня из Пятого круга и бесцеремонно приволок в королевский замок.

Я оборачиваюсь, снова с отвращением окидывая взглядом ухмыляющегося выродка, который довольно потирает чёрную бородку и усы. А его маленькие карие глаза издевательски смотрят на меня в ответ.

— Твоя задача проста — освободить моего сына и вернуть его домой целым и невредимым.

Тут уже мои глаза ползут на лоб, округляясь, и я приоткрываю рот.

Что, простите? Мне послышалось?

— Вижу изумление на твоём лице, но невидимость вполне может сыграть тебе на руку, а то, что ты родилась в Цитадели — так вообще невиданный подарок. Поэтому даже не вздумай препираться, — Сатана угрожающе прищуривается, предупреждая, что рыпаться бесполезно. — В случае успешного выполнения задания я щедро отплачу тебе. Исполню любую прихоть в рамках разумного.

Я хмурюсь, не находя ничего положительного в его идее. Ни единого луча света, что осветит мрак, который я уже чётко вижу перед собой.

Одной. В Цитадель. После того, как меня оттуда с позором низвергли в Ад. Скинули с обрыва, вырвав крылья с корнями.

Это же самоубийство!

— Ну, если не справишься, то так оно и будет. Я не позволю тебе вернуться без Люцифера.

Чёрт, кажется, последнюю фразу я произнесла вслух.

Закусываю губу, всё ещё недоверчиво смотря на Сатану. Обычный суккуб будет вытаскивать Высшего демона? Кому расскажешь — сочтут за полоумную и поднимут на смех.

Заранее проигрышная затея. Но Сатана так уверен в собственной гениальности, что не оставляет мне выбора. Ему нужен сын, а чтобы его получить, нужна я. Схема закольцована — выхода нет.

Сглотнув застрявший в горле ком, я глубоко вдыхаю и, сжав кулаки, выдаю:

— Хоть у меня и нет выбора, но суккубы всегда взимают особенную плату, помимо всего прочего. И я тоже хочу её получить.

Сатана сужает глаза, вперяясь в меня цепким взглядом, но в этот раз я его выдерживаю. Гордо вскидываю голову, расправляя плечи и крылья. Уверенно, с вызовом смотрю в ответ, выгибая бровь.

— Возьмёшь её с Люцифера, он точно не будет против, — хмыкает Сатана, явно оценивший мою решительность, и я удовлетворённо улыбаюсь, моментально расслабляясь.

Он подходит к столу и берёт с него кинжал с длинным изогнутым клинком. Сталь переливается красно-оранжевыми оттенками на свету — в зависимости от того, как повернуть оружие.

— Эта вещь поможет тебе срезать золотые нити, которыми часто опутывают заключённых, — Сатана протягивает мне кинжал рукоятью, усеянной драгоценными камнями, вперёд, и я незамедлительно забираю его себе, завороженно рассматривая и крутя в руках. — Если вдруг на нём ещё будут браслеты, то он и от них освободит. Рондент через час отправится в Цитадель по личным делам. Станешь невидимой и перенесёшься через портал вместе с ним, чтобы не вызвать лишних вопросов.

Я молча киваю, мыслями уже находясь где-то далеко отсюда, и собираюсь покинуть тронный зал, как Сатана окликает меня прямо у дверей. Поворачиваюсь вполоборота и сталкиваюсь с его предельно серьёзным взглядом, в котором виднеются отголоски неподдельного беспокойства:

— Верни мне сына, Виктория. И ты не будешь нуждаться больше ни в чём.

♤♤♤

— Дерьмо! — с треском рву на себе перепачканное платье, откидывая его на кровать. — Как я, блядь, умудрилась так сильно вляпаться?

Оставшись в одних стрингах, мельтешу по собственной спальне, хватаясь за волосы. Не знаю, что мне делать. Боюсь оплошать, ведь совсем не имею никакого плана по спасению принца.

Спасибо, хоть система порталов отлажена в Аду так, что можно за пару минут попасть в любой его уголок. Иначе бы пришлось тащиться в Цитадель замызганной чушкой, ещё и в неудобном платье.

Громко взвываю, останавливаясь на месте, и возвожу глаза к потолку. Кроме нецензурной брани, не осталось иных слов. Давно меня никто так не имел!

Рывком распахиваю шкаф, чуть ли не выдёргивая дверцы из петель, и пробегаюсь невидящим взглядом по гардеробу. Нет никакого желания думать о жалких тряпках.

— Ненавижу! — вскрикиваю и с грохотом ударяю кулаком по полке, отчего на коже остаётся красный след.

Прикрываю веки, восстанавливая напрочь сбитое дыхание, и пытаюсь образумиться. Унять гнев, который всё равно ничем не поможет. И, скорее всего, сделает только хуже.

В честь чего я вообще должна помогать королевскому отпрыску, который стал пешкой в политических играх Ада и Небес?