Этландия

От выпитой кружки мутило голову. Бежала зябкая дрожь по спине.

— А зачем вы покупаете железу?..

— Ее пересадят богатому старичку…

С голоду выпитое совсем развезло голову, в мозгу шелестело: тысяча крон… тысяча крон…

— Больно это, когда их вырезывают?..

— Чепуха! Маленькая операция. Вы молодой парень. Подписывайте контракт, вот здесь.

Тысяча крон — это счастье, квартира, сытость… Берта… Ради Берты… Август уткнулся в бумагу, ничего не понимая. Буквы были пьяны… Над самым ухом уже холодный и строгий голос произнес:

— Идемте… Операция в семь часов утра… * * *

Готовились два операционных стола. У окна в стеклянном шкафу весеннее солнце грело сталь инструментов.

Был день — и не стало дня: его затянули шторами. Операционные столы были готовы. На одном лежал Август, на другом — старый, сморщенный господин Кроль.

Август слышал звук перемываемых инструментов. Он зажал изо всех сил глаза, не то от яркого света лампы, не то боясь взглянуть на того, кто лежал, тяжело дыша, рядом и что-то шептал врачам.

Когда руки в белом халате надвинули маску с хлороформом, Август слышал, как где-то далеко за шторами, отрезавшими день, пел голос:

И когда зиме на смену

Весна нежная летит.

Там, под крышей теплой Вены,

Будем гнездышко мы вить…

И сжал зубы, чтобы не закричать, но врач глухо добавил:

— Считайте, считайте.

— Раз… два… три… четыре… пять… * * *

Август расстался с пушистым халатом, со снежным бельем, и ему протянули сверток его вещей. Пиджак был измят и от него пахло нищетой и ночлежками.

Одевшись, Август устало сел на скамью. От слабости кружилась голова. Окружающие вещи, мелькавшие сиделки казались какими-то выцветшими, блеклыми. Сестра в накрахмаленном халате всунула ему в руку карточку: «Спуститесь вниз в кассу». Пол, лестница были вылощены и от солнца сверкали, больно резали глаза, тошнило от запаха лекарств. Август просунул карточку в окошко, в котором виднелся клинок белой бородки.

— Мне надо получить тысячу крон.

— Вы ошиблись, молодой человек.

— Уверяю вас, мне обещана была тысяча крон.

Клинок бороды опустился, выглянули глаза.

— У меня есть распоряжение выдать вам две тысячи крон.

— Почему — две? Зачем две?

За спиной Августа стоял доктор, тот самый, который, наклонившись над ним, долбил: «считайте»… Он мягко положил ему руку на плечо и сказал:

— Я не успел еще предупредить вас. Во время операции с вами была судорога, и оперируемая железа была испорчена. Нам оставалось прекратить пересадку, и по выздоровлении вы не получили бы ни гроша. Консилиум решил вырезать вам другую железу, а ту оставить, она подлечится и будет здоровой. Лечебница вам компенсирует — вы получите две тысячи…

Август почувствовал, что голову сжимают тиски…

— Значит, все вырезали?

И тот, в халате, бархатно улыбаясь, успокаивал…

Уже у подъезда, засовывая деньги в карман, он услышал шаги по каменной лестнице. Спускался бедно одетый человек.

Август слабым голосом спросил:

— Что это значит — другую вырезали?

Человек, только что продавший два стакана своей крови, покачал головой и тихо сказал:

— Тебя оскопили… * * *

Господин Кроль не пропускал ни одной женщины и даже присмотрел в кафе белокурую кельнершу, он подзывает ее и дает свой адрес…

Кельнерша слушает его шепот и вспоминает одну парочку, каждый день приезжающую на автомобиле в их кафе. И кельнерша, поправив золото своих волос, спрашивает:

— А мы поедем кататься на автомобиле?..

— Хоть на дюжине, Берта…

— У вас так много автомобилей, господин Кроль?..

— Все автомобили мои.

Вечером Берта шла по улицам. Она видела вереницы фургонов, на них белели буквы «Кроль», а там, над площадью, залитой огнями… бегали огненные змейки, вырисовывая на фоне мутного неба «Только Кроль».

Ночью в огромной комнате голову Берты обволакивали туманы от выпитого вина… Кровь громко стучала в виски, шумела голова, губы слипались от сладкого вина. Ночью ей показалось, что она лежит в объятиях Августа… Только почему у Августа такое отвратительное лицо… Нет, это он, он… это его поцелуи… Сквозь чад, клубившийся в голове… Она крикнула: «Август»…

Ей ответило шамканье наклоненного лица…

— Нет крошка… меня зовут не Август… а Альберт… И долго каркал чей-то голос… «Альберт»… «Альберт»… * * *

Ловец водяных блох нашел мост, с которого можно было уйти туда, на холодное дно. Было утро. За мостом на реке покачивались лодки. Сумрачные люди искали что-то баграми… Ветер гнал рябь и рассеивал разбегавшиеся круги на воде…

Есть прекрасный… город Вена,

В нем с тобою… заживем…

Там, под каждой крышей, сенью…

Счастье мы с тобой найдем… * * *

Весна — это пора, когда хочется жить. Жить! Любой ценой!.. Господин Кроль получил молодость. Когда его спрашивают, сколько ему лет, он улыбается морщинами и говорит:

— Мне? Двадцать два!..