Воскрешенный любовник

Глава 4

Как выяснилось… нет, Эрика не смогла справиться с собой.

Сидя за столом в КПЗ[12], как прозвали убойный отдел Отделения Полиции Колдвелла, она не могла поверить, что в итоге уехала с места преступления. По собственной воле. И не потому, что отчаянно спешила куда-то.

Например, в травмпункт— остановить артериальное кровотечение.

Трей был прав, когда предупреждал ее, и она знала, что должна благодарить его за заботу. Но вместо этого Эрика чувствовала раздражение на всех и вся. Казалось, на нее направили свет театральных софитов, и все видели ее подноготную, начиная от патрульных офицеров, расступавшихся на ее пути, когда она бежала в уборную, до криминалистов, на которых она наткнулась, оставляя дом Трею, который, казалось, хотел проводить ее до участка.

В этом проблема единственного выжившего в резне целой семьи, настолько ужасной, что ее показали в национальных новостях, настолько жуткой, что на ежегодную годовщину снимали новые сюжеты, целые документальные передачи. Имея в своем резюме что-то столь громкое как «Трагедия Сондерсов», ты носишь метафорический ярлык до конца своей жизни, особенно если остаешься жить в городе, где все произошло, и решаешь стать детективом по расследованию убийств.

С другой стороны, когда твой парень убивает твоих родителей, твоего брата и едва не убивает тебя, а потом вскрывает себе вены и стреляет себе в голову, чтобы умереть в луже собственной крови, это привлекает интерес и внимание людей. Особенно когда не находишь очевидного мотива для подобного преступления.

И вот в чем дело. В глобальном смысле, люди хорошо скрывают своих демонов. Тайные слабости, порочное прошлое, поступки, от которых сердце болит с приходом ночи? Народ, стоящий в очереди в «Старбакс» или на дороге в пробке, работающий вокруг тебя, проходящий мимо, скрывает подобные вещи. Ну, если кто-то сильно перепьет, о чем-то можно догадаться. Или если человек грохнет слишком много народу, погрязнет в наркотиках или игроманией доведет себя до банкротства… но даже с очевидными маркерами, окружающие редко узнают подробности дела. С другой стороны, самое страшное событие в ее жизни стало достоянием общественности, достаточно вбить запрос в поисковое окно «Гугл». Черт, не только на «Википедии» была целая статья, недавно отредактированная свежими данными с отчетами десятилетней давности, о той ночи было около дюжины роликов на «юТуб».

Сейчас ей оставалось молиться, чтобы никто не додумался снять о ней документалку на «Нетфликс». Последнее, что ей нужно, листая раздел «В тренде» в бессонный час обнаружить историю своей семьи. И от понимания, что столько посторонних людей видели фотографии тел и смертельные раны ее матери, отца и брата, ее снова накрывала тошнота….

Эрика откатилась назад на кресле и выдернула мусорную корзину из-под стола. Заправив хвост за воротник рабочего пиджака, она склонилась над ведром, вспоминая, как делала тоже самое в доме на Примроуз.

Когда стоя на пороге розовой спальни, ее накрыли чувства, Эрика попыталась спуститься вниз и выбраться из дома в поисках свежего воздуха прежде, чем ее вырвет. На полпути на первый этаж стало ясно, что она не успеет, поэтому она перенаправила себя в сторону уборной на кухне. Рухнув на колени, она обнаружила, что эта семья была из тех, кто держал на полу коврик в форме подковы, огибавший унитаз. Этот был бледно-голубого цвета в тон обоям и сочетался с таким же, лежащим перед умывальником-стойкой.

Гадая, зачем нужен коврик на полу при наличии обуви — ведь вряд ли кто-то зайдет в конкретно эту уборную босиком — колени Эрики испытали благодарность, пока ее саму тошнило.

— Дерьмо, — простонала она вслух.

Пытаясь вырваться из тисков прошлого, Эрика выпрямилась, толкнула мусорную корзину на место с мыслью, что она хотя бы не беременна. Для этого надо заниматься сексом… которого у нее не было, год, полтора года.

Или уже два?

Неважно, у нее не было ни времени, ни желания беспокоиться о несуществующей личной жизни.

Сосредоточившись на мерцающем экране монитора, она немного удивилась, обнаружив перед собой открытое окно электронного письма. В поле «Кому» и «Тема» было пусто. Ей бы пригодилась подсказка о том, что она собиралась написать. Положив пальцы на клавиатуру, словно это могло запустить ее мозг, Эрика ждала, что мысли вернуться к ней…

Миг. Еще один. И еще…

Ну, это ни к чему ее не привело, ну разве что к осознанию первых проявлений раннего Альцгеймера и нет, это была не шутка.

На ее опыте, люди, побывавшие на грани жизни и смети или испытавшие ужасную личную трагедию, шли двумя путями. Они либо становились бесстрашными и постоянно ходили по краю, словно конечность жизни смертных к ним больше не была применима… либо же они становились ипохондриками-отшельниками, которые благодаря паранойе в каждом заусенце видели повод для ампутации руки, каждая простуда — это предвестник пневмонии, а все нормальные боли, ломота и простая забывчивость — признаки рака, еще раз рака, другого рака и/или деменции.

Она относилась к последним.

— Но я же в норме, — сказала Эрика, онемело оглядываясь по сторонам.

Открытое помещение отдела по расследованию убийств, кабинки ее товарищей-детективов, а также вспомогательного персонала — все было безлюдным, разнообразные офисные кресла отодвинуты от столов после того, как коллеги много часов назад ушли домой. Тут и там, на невысоких разделительных стенках рабочих мест болтались блейзеры или куртки, на каждой рабочей поверхности были расставлены кружки, блокноты, папки и ручки. Хотя большая часть мониторов была выключена, несколько экранов горело, на заставке на ждущем режиме парили эмблемы значка ОПК.

Когда в носу защекотало, и она чихнула, Эрика спрятала рот и нос в сгибе локтя.

— Прошу прощения, — прошептала она в полном одиночестве.

Опустив руку, Эрика обхватила чашку… и, слава Богу, яванский кофе оказался таким холодным, горьким и мерзким, что его вкус вернул ее к реальности.

Поморщившись, Эрика поставила чашку на стол.

Трей оказался прав. Ей не стоило заходить туда. От диспетчера она узнала, что жертвы — супружеская пара в возрасте, их молодая дочь, а также не связанный с ними родственными связями молодой мужчина… и не было признаков взлома. Она знала, что все это значило. Но отказалась воспринимать себя реально, потому что слишком долго жила в страхе, горе и злости, и поэтому она не умела сдавать назад. Не понимала, когда стоит это сделать.

Обозленная из-за собственного бессилия, Эрика проверила, что телефон все еще работает, звук включен и связь ловит.

Положив его экраном вверх, она не стала желать себе новое дело этой ночью. Было сложно верить в карму после того, что произошло с ней и ее семьей, но следуя маловероятному «что посеешь, то и пожнешь», она не станет надеяться на еще одно убийство в Колдвелле этой ночью. Однако она пожелает, что если все-таки в чьей-то судьбе умереть сегодня, чтобы диспетчер позвонил именно ей. И, хэй, она была запасным детективом на дежурстве… поэтому приехала на место преступления на Примроуз, хотя Трей уже был там.

Она просто хотела доказать, что способна выполнять работу без ошибок, после того как подорвала свою репутацию бесчувственного сухаря на глазах у стольких коллег, когда рванула к своей машине. После того, как ее стошнило в уборной на первом этаже.

— Черт подери, — выдохнула Эрика, положив руку на мышку.

Войдя в картотеку, где был приведены открытые дела со свежей информацией и ссылками на отчеты, Эрика прошлась по всем двенадцати. Несколько из них вели они с Трэем, включая дело на улице Примроуз, с семейством Лэндрэйсов — Питера сорока-восьми лет, Мишель сорока трех лет и их дочери Стэйси шестнадцати лет, а также их убийцы — Томаса Клейна, так же известного как Ти-Джи, известного в штате рестлера из Средней Школы Линкольна.

Значит, он спортсмен, как она и предполагала. И в остальном она тоже не ошибется.

Пытаясь удержать себя в руках, Эрика могла бы уйти на перекур, если бы она курила, или выпить бокал вина, будь сейчас нерабочие часы. Но, рассмотрев все варианты, она уступила своей тайной слабости, которой потакала в последнее время, такой же непрофессиональной, как распитие Шабли[13] за рабочим столом.

Через считанные секунды, словно компьютерная мышка сама знала путь к файлу, на экране появилось видео. Прежде чем нажать «проиграть», Эрика подумала о том, что не стоит снова проваливаться в эту кроличью нору…

Но сомнение длилось недолго. И лучше так, чем сидеть здесь, гадая, почему она не может вспомнить, что за письмо собиралась отправить. К тому же это связано с работой… ведь так?

Запуская просмотр видео, Эрика подалась ближе к экрану, устраиваясь удобнее в кресле… и да, вот она, запись со скрытой камеры внутри грязного трейлера, потрепанная мебель в пятнах, повсюду одежда и атрибуты нарко-жизни, раковина, заваленная тарелками, возле такой же заставленной столешницы.

Прямо напротив камеры на петлях висела дверь, и Эрика погладила свое горло, вспоминая каждую деталь, начиная с царапин вокруг ручки до вмятины на металлической панели.

Боже, она просмотрела видео столько раз, что могла начать обратный отчет до момента, когда мышь проскочить по грязному подоконнику над раковиной.

— Три… два… один…

Вот она. И вот оно.

Прямо перед тем, как открылась дверь, Эрика задержала дыхание, но не как тогда, когда стояла над телом шестнадцатилетней девочки, убившей себя. Нет, сейчас у нее сперло дух как это бывает на «американских горках» в парке аттракционов, особенное покалывание, предшествующее всплеску восторга, который накрывает на нужной высоте…

А вот и он.

Мужчине, открывшему разбитую дверь трейлера, было не место в этой дыре наркоторговца. Он был мощно сложен, а не истощен наркотиками, черная одежда на нем — чистая и хорошо сидела. Он также не производил впечатление одуревшего от кайфа. Нет, мужчина излучал полный контроль над ситуацией, словно был здесь хозяином… ну или, по крайней мере, испытывал полное безразличие к тому, что могло произойти, и кто мог на него наехать.

Скрытая доминантность была чертовски сексуальна.

— Ага, а еще он — преступник, — напомнила она себе.

Подавшись еще ближе к экрану, Эрика сосредоточилась на его лице… и не потому, что пыталась вспомнить его по предыдущим делам. В действительности, на него совсем ничего не было. Система распознавания лиц не нашла на него ничего ни в одной базе данных. Поэтому Эрика смотрела на него не для того, что вычислить… а просто потому, что он был чересчур красив для преступника, с резкими чертами лица, глубоко посаженными и очень умными глазами, а его губы…

Она оборвала эти мысли. И отказывалась думать, откуда в ее голове желание оценить губы подозреваемого в таком ключе, будто они могли оказаться на обнаженной коже.

На ее обнаженной коже.

Да, большое жирное «НЕТ». Ради всего святого, она ведь не живет в романе Джеки Коллинз.

— Я сошла с ума.

Откинувшись на спинку кресла, Эрика позволила видео проигрываться дальше, а сама отстраненно снова потянулась за кружкой, но остановила себя прежде, чем успела глотнуть этого машинного масла.