Воскрешенный любовник

Глава 5

Особняк Братства Черного Кинжала

Вишес, сын Бладлеттера, стоял ботинками на мозаичном изображении яблони в полном цвету, а Ублюдок перед ним выглядел как дерьмо на подносе. А это не просто единственная закуска, от которой откажется Рэйдж, но и вполне четкий комментарий о мужчине, который при иных обстоятельствах сверкал внешностью Кэри Гранта. У Сайфона, сына какого-то талантливого стрелка, под ярко-голубыми глазами залегли темные синяки, веки были опущены от усталости, а сами глазницы и щеки впали.

А окрашенные пряди волос, над которыми он упражнялся последний месяц, только подчеркивали ужасный внешний вид, делая его моделью для фотографии ДО,

— Так или иначе, вот, — тараторил мужчина. — А, еще у него закончились твои сигареты, если он, конечно, не хлопал по карманам в поисках мелочи. А сейчас, прошу меня извинить, мне нужна моя комбуча и чипсы из капусты-кейл…

Ви схватил Ублюдка за руку.

— Постой, ты о чем? Я не улавливаю.

Сайфон выглядел сбитым с толку. Потом, очевидно, переоценил свой доклад.

— Мой Кузен Бальтазар, — начал он медленный повтор, — ну, которого мы потеряли? Я только что нашел его возле сгоревшего дома Мэй. Он уверен, что демон и Книга не уничтожены…

— Да-да, это я понял. И просьбу о самокрутках. Но комбуча? Разве можно пить это дерьмо не под дулом пистолета? Ты когда-нибудь слышал о «Грей Гузе»… черт, да о простом «Будвайзере»? Воде из-под крана? Господи Иисусе.

Ублюдок моргал так, словно его мозги с трудом переключались с одержимости демоном на тему приверженности цельным продуктам, о которой, казалось, он был готов говорить в любое время дня и ночи.

— Я… это полезно для здоровья. Почему я не должен употреблять полезное?

— Ты употребляешь грустное.

— Мое тело — это мой храм.

— Поэтому ты кормишь его удобрениями. Не тормози — сникерсни.

Сайфон издал пренебрежительный звук — что-то максимально близкое к «на хрен», которое он употреблял только на поле боя, что-то среднее между «хренью», «херней» и «хреновиной».

Если что-то из этого было съедобным, то можно поставить в один ряд с комбучей или кейлом.

И, кстати, что такое «хреновина»?

— Это «фиговина», только через Х, — сказал Сайфон, удивленно вскидывая бровь.

А, так он говорил вслух.

— Ладно, Бен Стейн[14], понимаешь же, что это чушь собачья. Несмотря на твой тон «это знает каждый ребенок», который я бы принял за оскорбление, но спишу на то, что у тебя выдалась, очевидно, плохая ночь… слово «хреновина» никто не использует.

— Как и твое «Ага» никто не использует в вопросительных предложениях.

Ви помедлил. Потому что пытался взять себя в руки.

— Не заставляй меня выбивать из тебя дурь.

— В последнее время мне кажется, что дурь — это все, что у меня осталось. По крайней мере, у тебя появится большая цель.

Сайфон, наемный убийца с разбитым сердцем, отвернулся и направился в сторону кладовой на кухне.

Прежде чем он завернул за угол парадной лестницы. Ви окликнул его.

— Сай.

Ублюдок оглянулся.

— Что?

— Я верю ему. Бальтазару. Если он утверждает, что у нас по-прежнему проблемы, я верю ему на слово, и доведу эту информацию до остальных. Если Книга и тот демон все еще рядом, мы с ними разберемся.

Огромные плечи Сайфона обмякли.

— Я не могу определиться, что хуже. Мысль, что мой кузен сошел с ума… или что демон, напавший на меня на лестнице у экстрасенса, внутри него.

— Мы можем сражаться с чем угодно.

— Правда?

Оставляя риторический вопрос висеть в воздухе, боец опустил голову и пошел дальше, скрываясь за дверью в кладовую со своими святыми диетическими проудктами.

— Твою мать, — выдохнул Ви, подняв взгляд на потолок.

С высоты трех этажей на него смотрел мурал[15] в стиле барокко, с изображением воинов на величественных скакунах, их боевые позы и свирепые лица, бугрящиеся мышцы и огромные жеребцы — все в ярких красках и с резкими тенями.

По неясной причине каждый раз, когда он смотрел на это произведение искусства, в голове звучала серьезная полемика:

Ты ошибаешься, Энди! Ты засеял поля в октябре, вместо апреля!

Катись к черту, Стюарт! Засуха вкупе с ночными заморозками не дадут корням прорасти!

Поэтому так важны полив и удобрения, гребанный ты придурок!

*топот копыт, боевой клич, лязг скрещенных клинков*

Вишес опустил голову. На прошлой неделе Эндрю и Стью-Стью сцепились из-за того, кто из братьев Пол хуже — Логан[16] или Джейк[17]. По крайней мере, в том споре правы были обе стороны.

Ты знаешь, что должен сделать, — подумал Ви, посмотрев в сторону бильярдной.

Забавно, но он бы предпочел бросить курить.

Направившись в сторону арочного прохода в земли бильярда, он осознавал, что избегал заходить сюда уже… ну, по меньшей мере, последние сорок восемь часов. Он тоже чувствовал, что Девина все еще на планете, а значит и Книгу нельзя списывать со счетов. Но он собирался дать вселенной шанс подтвердить его опасения относительно статуса этой парочки. Вдруг, он ошибается.

Хрен бы не так.

Когда волна гнева накрыла его с головой, Вишес зашел в единственное место, в котором находиться не имел никакого желания… а учитывая, что в восьми целых четырех десятых мили отсюда находился работавший допоздна «Хобби Лобби»[18], это о многом говорило.

Помедлив на пороге обшитой деревом комнаты, Ви засунул палец в задний карман штанов, выудил самокрутку и прикурил. На выдохе он прошел мимо любимого стола и лишь тогда заметил, что телевизор выключен.

Где-то перегорела проводка? Кабельное и интернет отключили?

И… секунду, в смысле? Почему диван пустует, там не лежит голая задница в ковбойских гамашах, за просмотром марафона «Золотых девочек»?

Просто чтобы убедиться, что он ничего не упускает, Ви с близкого расстояния проинспектировал диван. Не было никаких вмятин, а подушки были взбиты и аккуратно расставлены по углам возле подлокотников. Поэтому нет, даже если ангел стал невидимым, чтобы избежать любого взаимодействия и каким-то образом смог вынести компанию самого себя без «Нетфликса», «Хулу» или «Сети мультфильмов»[19] на заднем плане, два центнера веса выдали бы его.

К тому же, да ладно, экран ТВ не мог быть черным. Лэсситер подпитывался двумя вещами: солнечным светом и фильмами с Беа Артур.

— Где ты, ангел, — пробормотал Ви.

Пытаясь вспомнить, когда/где он видел в последний раз парня… точнее диско-шар, коим он являлся? Вишеса не выводили из себя уже… ну, хорошие такие выходные.

Только подумать, он не признал в отсутствии беспокойства целый отпуск. Жаль.

— Господин? Я могу вам помочь?

Ви отвел взгляд от нетронутого пульта. Фритц, их супер-дворецкий, появился в арочном проеме, словно у древнего доджена была настроена антенна на жителей этого особняка. Во фраке и со старым морщинистым лицом глава домохозяйства был тем, чей вид непременно навевал теплые чувства, будь Ви сентиментальным… но это не так.

Ну ладно. Может, он испытывал определенную привязанность к старику. Да ни один социопат не способен устоять перед Фритцем.

Не то, чтобы Ви был социопатом. Нисколько.

Ладно, как правило, он не был социопатом. Когда падшего ангела не было поблизости…

— Господин?

— Хэй, дружище. — Ви прокашлялся, собираясь с мыслями. — Ты нигде не видел Лэсситера?

— Нет, господин. — Доджен низко поклонился. — Ни в доме, ни на территории. Я могу призвать его?

И как, свесив пульт с балкона второго этажа и напевая «Спасибо тебе за дружбу»?

— Нет, я сам его найду. Спасибо.

— Я могу что-нибудь предложить вам?

Вопрос подвохом.

— Я в норме. Но спасибо.

Дворецкий снова поклонился, так низко, что едва не подмел пол.

— Дайте знать, если я могу быть вам полезен.

Когда доджен ушел, Ви подумал о том, чтобы налить себе «Гуся», но отказался от этой идеи. У него сегодня выходной, но кто знает, ночь только началась, и значит, хороших новостей ждать не приходится. Поэтому вместо того, чтобы успокоить тревожную голову алкоголем, он раскурил самокрутку. Потом забросил бычок в камин, закрыл глаза, трижды выругался и…

И как Дороти в ее рубиновых тапочках[20] несся ввысь, путешествуя потоком молекул на Другую Сторону, к Святилищу Девы-Летописецы, в место, где его мамэн чествовала свой культ долгие тысячелетия.

Принимая форму на вечнозеленом газоне, Ви хотелось избежать мыслей о той, что произвела его на свет, поэтому, зашагав вперед, он пытался смотреть на горы белого мрамора и греко-римскую архитектуру как третья незаинтересованная сторона: начиная с купальни до сокровищницы и библиотеки — в последний раз в одном месте столько колонн собрал сам Сети I[21] в Большом гипостильном зале[22] в Карнаке[23].

Да, в последнее время Вишес смотрел документальные фильмы о Древнем Египте.

Так или иначе, все здания, мимо которых он проходил, пустовали, и он с огромным удовольствием отмечал этот факт: с тех пор как Фьюри стал Праймэйлом и освободил Избранных от их службы, Святилище стало городом-призраком… на благо этим женщинам. Сейчас они жили на свободе, не привязанные к черной мантии его мамэн.

Они ушли задолго до смерти Девы-Летописецы. Поэтому, может этот город-призрак и стал отчасти причиной, почему она решила уволиться и передать бразды правления расой Дэвиду Ли Роту[24] среди падших ангелов.

Спасибо, Мам.

И на этой ноте — здесь было всего одно жилое помещение… точнее, ему же лучше оказаться жилым. В покоях Девы-Летописецы был новый хозяин, там сейчас должен находиться Лэсситер.

Вишес остановился перед стеной, огибавшей внутренний дворик его мамэн, и пришлось сделать пару глубоких вдохов, перед тем как шагнуть дальше. Когда он, наконец, зашел внутрь, журчание фонтана должно было звучать как мирный перезвон капель воды в мраморной чаше. Ему же казалось, что забивают гвозди в крышку гроба. Двухлетний ребенок орет из-за того, что ему не дали печенье. Ревёт раненный барсук.

Кто бы подумал, что хуже присутствия Девы-Летописецы в его жизни… может быть ее отсутствие…

Господи, с Лэсситером было так же. Он чувствовал тоже самое.

Неудивительно, что его мамэн выбрала падшего ангела себе на замену. Эти двое шли нога в ногу, сменив при этом целую эпоху.

Ага, — подумал он, смотря на волшебный фонтан.

Как и все в Святилище, фонтан жил своей жизнью, не требуя ни электричества, ни очистки, специально заряженная вода изливалась из невидимого источника, каждый галлон сверкал чистотой и свежестью. Все это место самовоспроизводило свою совершенность: иллюзия всех этих храмов, газоны, словно из долин Огасты[25], проклятые пасхальные тюльпаны и молочно-белое освещение с как будто вечно включенным фильтром из «Инстаграм».

Святилище пребывало в том же виде, в каком Дева-Летописеца его сотворила.

Ну, не совсем. Фьюри добавил красок. До него все было в оттенках белого.

А Лэсситер? Он внес свой собственный вклад.

— Где ты, ангел? — выдохнул Вишес, игнорируя дерево, на котором прежде жили певчие птички.

Не получив ответа, он прошел до колоннады. Двери в покои были закрыты, и на мгновение, исходя из своего опыта с черными свечами и БДСМ, Ви подумал, что не хочет знать, что происходит в этих комнатах.