Истинная кровь

- Ваше Величество слишком добры, - отозвался Серж, уже не глядя на королеву, но глядя только в глаза своей маркизы.

Однако Катрин, оторвав свой взор от глаз мужа, с любопытством посмотрела на Ее Величество. Сердце ее забилось чаще в ожидании того, что собиралась сказать Мари.

Королева же лишь сильнее сжала ладонь короля и безмятежно продолжила:

- У нас есть родственники. Весьма сомнительного происхождения и не самых благородных помыслов. Большие любители интриг и различного рода трюков. В годовщину нашей с королем свадьбы один из них пожаловал, чтобы поздравить нас и предложить Его Величеству одну забаву…

Часом позднее маркиз де Конфьян, оказавшись в который раз в гостевых покоях Трезмонского замка, который хотел как можно скорее покинуть, стоял на коленях перед своей супругой и молил ее о прощении.

Эпилог первый. Жизнеутверждающий. 

Январь 2017 года, Париж 

Вдыхать на четыре счета. Выдыхать на шесть. Черт подери! Где там шесть, а где четыре! Между схватками или во время? Какой дебил еще успевает считать!

Все, что пройдено на курсах для молодых родителей, теперь было даже не забыто, а отметено из памяти за ненадобностью и невозможностью реализации в экстремальных условиях.

На очередном повороте Лиз взвизгнула и заныла:

- Если мы не ускоримся, роды будешь принимать сам!

С ужасом взглянув в зеркало на Лиз, Поль отвлекся от дороги и почти догнал ползущий впереди «Рено». Он резко вывернул руль и, судорожно вспоминая все молитвы, которые когда-то знал, рванул машину дальше по трассе. Визг резины по асфальту на секунду перекрыл вскрики Лиз.

- Пожалей ребенка! – рявкнул Поль. – Неужели ты хочешь, чтобы его первым впечатлением от этого мира стало мое перепуганное лицо. Терпи! И ему скажи, пусть терпит! Скоро приедем.

- Ну тебя, - отмахнулась Лиз Бабенберг и слабо улыбнулась – схватка отпустила. – У тебя вполне себе умильная рожица. Так что сойдет, как первое впечатление. Я тут подумала, что мы еще успеем заехать за картошкой фри. Что-то есть хочется.

- Какая картошка, matrem tuam! – заорал Поль. – Это яд для твоего организма. Не смей травить моего ребенка. Говорил тебе, давай сэндвичей сделаю… так ты: не хочу, не буду, поехали скорее. А теперь ей картошка, - ворчал он, продолжая лавировать между машинами.

- Поооооль, - протянула Лиз, - ну Пооооооль…. Ну я, правда, есть хочу. Давай хоть за мороженым заедем, а? Мне же рожать! Как рожать на пустой желудок? Упаду там в голодный обморок… Сделают мне кесарево – я и пискнуть не успею.

- Не нуди! – миролюбиво сказал Поль. – Приедем в больницу – я принесу тебе и мороженое, и обед, и какао.

- В больнице вкус будет не тот! Он будет отравлен медицинскими пара́ми!

- Я сбегаю в соседнее кафе!

- Пока донесешь, пропитается! – сердито воскликнула Лиз и тут же выпучила глаза и тихонько застонала. – Mentulam Caco! Опять! Гони скорее в больницу! Сейчас прямо тут рожу!

- Да приехали уже!

Поль подогнал машину к ближайшему входу и выскочил из машины, бросив дверцу и не заглушив мотор. Он схватил первого попавшегося санитара за грудки и закричал ему прямо в лицо:

- Vae! У меня жена рожает! Face aliquid! – и стал трусить ошалевшего медика, как грушу.

Тот с трудом оторвал от себя пальцы перепуганного папаши.

- Не ори, сейчас врача дежурного позову. Моя пятерых уже родила – и ничего.

Тремя часами позднее, Лиз сидела в своей палате и радостно жевала сэндвич, запивая его какао.

- Года через полтора за вторым приедем, - сообщила она мужу.

- Ну, если только за вторым сэндвичем, - буркнул все еще бледный Поль.

- Сэндвичи отвратительные, - кивнула Лиз и откусила еще кусочек. – Отойди ты от него, он дрыхнет. Иди лучше меня поцелуй. Это я рожала.

Поль послушно подошел к Лиз и поцеловал ее в губы. Целовался он так же классно, как и год назад. Отсутствие сутаны его не испортило.

- А по-моему, ничего так сэндвичи, - он достал из кармана фляжку, сделал пару больших глотков и откусил от сэндвича жены. – А все-таки это здо́рово! Теперь нас трое? – он рассмеялся, снова поцеловал Лиз и вдруг воскликнул, почесывая затылок: - Слушай, а как мы его назовем, а?

- А как, по-твоему, мы должны его назвать? – засмеялась Лиз. – Паулюс, разумеется. Я другие варианты не рассматриваю, милый.

- Нет! Нет!! НЕТ!!! Я прошу тебя. Я сделаю все что угодно. Только давай назовем его иначе, - сделав самые умоляющие глаза на свете, Поль бухнулся на колени перед кроватью, сложив руки в молитвенном жесте.

От неожиданности Лиз уронила сэндвич на покрывало и изумленно посмотрела на мужа.

- Классное имя, ты чего? Ну… Не Ницетасом же его называть…

Полю было не до смеха. Когда-то в детстве брат Ансельм рассказал ему жуткую легенду о нечеловеческих несчастьях, которые преследуют монахов их обители, если те носят одинаковые имена. Потому аббат никогда не принимал в обитель монаха, если у них был уже брат с таким же именем.

- Лиз! Пожалуйста, - жалобно протянул он. – Ну есть же куча офигительных имен…

- О, Господи! – простонала Лиз. – Ты отец – ты и думай. Я свое дело сделала. Вон. Дрыхнет.

Она кивнула на кроватку. И в этот момент безымянный младенец приоткрыл один глаз.

- Ты прелесть, - Поль чмокнул жену в щеку. – А ты не подсматривай, - весело бросил сыну счастливый папаша. И малыш тут же сомкнул веки.

- Я прелесть, и это не обсуждается. Все. Я спать. Сам с ним возись пока! – объявила молодая мамаша и откинулась на подушку, чуть поморщившись от резкого движения. – Спаааать.

Поль посмотрел на спящую жену, потом на спящего сына, допил оставшийся во фляжке коньяк и, вытянув ноги, удобно устроился в кресле. За руль все равно нельзя. Значит, спать!

Эпилог второй. Точки расставляющий

Март 1187 года по трезмонскому летоисчислению, Конфьян 

«… за прошлый год было продано в два раза больше сыров, чем раньше. Особенно часто покупают козий. Ко мне снова обращалась Полин из Фенеллы с просьбой продать ей рецепт жуайезского козьего сыра. Пришлось пригрозить ей, что я все сообщу Его Величеству. 

Так как доходы ваши увеличились, я осмелился затеять ремонт южной башни, в которой прогнили верхние балки, да прошлой осенью потекла крыша. Работников нанял в деревне. Все люди проверенные. Бушевать и бездельничать не станут, и в цене мы сошлись сходной… 

С совершенным почтением, месье Гаспар. 

Совсем позабыл, Ваша Светлость. Аделина, служанка, которую вы прислали по зиме, замуж собралась за кузнеца. И просит Вашего позволения с мая оставить службу в Жуайезе» 

Катрин замерла над письмом, не поднимая головы.

Она простила, как и обещала себе. Не вспоминала о том, что видела ночью в грязном коридоре постоялого двора. Не думала о том, что последовало за этим в тесной комнатке, которую занимал ее муж. И теперь эта девка собирается замуж. Так скоро…

… Да уж скорее бы! Серж уныло смотрел на управляющего, неторопливо объяснявшего ему, что строительство оросительного канала в саду, что затеяла Ее Светлость, будет делом довольно хлопотным и не принесет такой уж большой пользы. Дескать, при старом маркизе де Конфьяне никому в голову не приходило тратить такие средства на подобные затеи. И деревья плодоносили сами. И как плодоносили!

- И, Ваша Светлость, примите мои уверения, и дальше все пойдет по-прежнему, только уж, пожалуйста, давайте оставим эту затею до поры. Куда эдак-то растратничать? Зима трудная была, еще неизвестно, какой урожай получим, - продолжал бубнить управляющий.

И Серж, наконец, не выдержал.

- Но ведь, кажется, это мои средства? – совершенно серьезно спросил маркиз.

Управляющий внимательно посмотрел на хозяина, будто бы были сомнения. А потом утвердительно кивнул:

- Совершенно точно ваши!

- А моя жена хочет этот чертов оросительный канал?

- Хочет.

- Все просто, Жак, - пожал плечами Серж и встал из-за стола. – Все предельно просто. Моя жена, маркиза де Конфьян, хочет оросительный канал для нашего сада. Стало быть, с этой весны мы строим канал. Средства ведь мои.

Лицо управляющего вытянулось, и он тихо сказал:

- Как прикажете, Ваша Светлость!

В Конфьяне все знали, что спорить с маркизом не следует. Особенно в том, что касается его жены. «Ведьма!» - подумал управляющий и с несчастным видом отправился на кухню. Жаловаться приятельнице-кухарке.

Маркиз же легко рассмеялся и, покинув зал, помчался к жене. Не видел ее целый… час! И это был ужасно длинный и бесконечно скучный час.

Он влетел в их комнату, торопливо закрыл за собой дверь и, обернувшись, воскликнул:

- О, прекрасная, приди же в мои объятия, ибо сердце мое истекает кровью вдали от тебя!

Катрин сжала в руке бумагу. Не глядя на мужа, она слабо кивнула и сказала:

- Вы были в зале с управляющим. Мне кажется, это не так далеко, чтобы ваше сердце слишком страдало.

- Любовь моя, это же почти на другом конце света! – рассмеялся Серж и подошел к жене сам с тем, чтобы, в конце концов, обнять. Маркиза пожала плечами, позволив ему это сделать, но, по-прежнему, не глядя на него, проговорила:

- Вы выдумщик, мессир.

Серж, тщетно пытавшийся поймать ее взгляд, видел лишь упрямую рыжую головку, на которой начинали отрастать волосы. Не выдержал, немного взъерошил их, а потом пальцем приподнял ее подбородок и склонился к губам с поцелуем.

Но Катрин упрямо мотнула головой и снова принялась пристально разглядывать торчавший из ладони свиток.

- Ночь с той девицей была поистине доброй, признайте, коль вы послали ее ко мне просить себе места, - медленно заговорила она. – Я шла в вашу комнату. К вам. Я видела… – она, наконец, вскинула на него совершенно больные глаза. Маркиза была уверена, что все пережито, но стоило ей сегодня прочесть это имя, и му́ка, испытанная тогда, вернулась. – Зачем вы сами не решили ее судьбу? Вы забрали бы ее сюда. И продолжали бы с ней откровенничать. А я не смогла, простите… Я все понимаю, мессир. Я забыла… простила. Я не стану впредь, - выронив письмо кастеляна из рук, она спрятала лицо в ладонях и, не сдержавшись, выпалила: – Это вы нашли ей мужа?

- Какого мужа? – опешил Серж, глядя на свою совершенно несчастную жену и не понимая, отчего она несчастна. Понял только одно: причина ее несчастья – снова он. А ведь он бы жизнь отдал за то, чтобы она никогда не имела никакого горя, никаких забот. А вместо этого…

- Милая, - выдохнул он, отпуская ее из своих рук и наклоняясь, чтобы поднять письмо, - ну что я снова натворил?

- Что вы пообещали кузнецу, чтобы он назвался отцом? – не слыша Сержа, всхлипнула маркиза.

- Чьим отцом? Катрин!

- Вашего ребенка! Который будет у этой… этой… А… девицы!

Некоторое время он смотрел на нее, ничего не соображая. Просто смотрел и молчал. Потом коротко кивнул и решительно расправил свиток, который поднял с пола.

«…рецепт жуайезского козьего сыра… прогнили верхние балки… в цене мы сошлись сходной… Аделина, служанка, которую вы прислали по зиме, замуж собралась за кузнеца. И просит Вашего позволения с мая оставить службу в Жуайезе»