Я - тот, кто тебя уничтожит. Сердце феникса. Книга 3

Потому сделала вздох, а после шагнула вперед и протянула руку девочке. Но та и не думала касаться меня рукой, вместо этого, она просто влетела в меня и растворилась в моем теле.

А в моей голове взорвались картины и чужие воспоминания.

«Я видела все чужими глазами. Я видела, как меня тащат по какой-то тропинке через ночной лес люди, которых в этом воспоминании я воспринимала родителями. Я просила их остановиться, забрать меня домой. Я обещала, что буду самой послушной и покорной. Я буду лучшей дочерью. Я звала маму и папу, надеясь, что они передумают и не станут наказывать. Я думала, они заберут меня из этого страшного места в наш, пусть и бедный, но родной дом. Я не понимала, в чем моя вина, но другие люди из деревни требовали смерти какой-то ведьмы и указывали в меня пальцами. Было страшно, холодно и одиноко. Я кричала, но другие кричали громче, чем пугали сильнее. А родители… они были безучастными. Никто не вступился за меня, ни когда вели сквозь толпу, ни когда в меня кидали камни, причиняя боль, никто не обращал внимания на мои слезы и никто не хотел объяснять, в чем моя вина. Я всего лишь просила защиты и чтобы все это закончилось.

Я так хотела покоя и защиты, но все надежды разбились, когда меня привязали к столбу, а ветки под моими ногами зажгли…

По моим щекам катились слезы, а легкие забивал едкий дым, от которого я кашляла до боли в груди и глотке, изнемогая от жары, а после я ощутила, как мои ноги лизнули первые языки пламени, и стало больно.

– Мама! Мамочка!!! Помогите!!! Мама… мне больно! Забери меня! Хватит! Мамочка!

Я завизжала от боли и кашля, а затем единственное, чего просила, чтобы это закончилось… а все, кто смотрел и насмехался… поплатились.

В какой-то момент физическая боль прекратилась, и я открыла глаза, безразлично наблюдая со стороны на догорающее кострище с обугленной маленькой фигуркой. Меня не трогала эта картина, но после в первых рядах уже расходящихся наблюдателей я увидела знакомые лица, от вида которых я вновь ощутила эмоции. И это были гнев и ярость…

Метнулась к ним, но всего лишь прошла мимо тех, кого считала родителями. Тех, кто должен был оберегать, защищать и никогда не причинять боли. Те, кто самолично отдал на сожжение, поверив досужим обвинениям посторонних людей.

Проходили годы, а моя ярость только росла. Я уже не помнила кто я, что я, и почему существую. Но меня мучили чувства и жажда мести кому-то… чему-то… Я видела людей, но не помнила их и не понимала, почему так хочу их смерти. Я слышала их голоса, но не понимала слов. Я была среди них, видела каждого, но ни один не видел меня…

– Долго ты так томишься? – заметила я странного незнакомца, чьи слова разобрала и сильно этому удивилась, пытаясь вспомнить их значение. А когда поняла, по привычке обернулась, ожидая увидеть собеседника незнакомца, но за моей спиной никого не было. А странный, высокий дяденька с желтыми глазами и белыми волосами смотрел прямо на меня. Мне так хотелось, чтобы он смотрел на меня… – Ты уже разучилась разговаривать, верно? – склонил он голову к плечу. – Мы что-нибудь придумаем, – по-доброму улыбнулся он, а после протянул руку. – Я знаю твою боль, малышка. И если ты согласишься, я помогу тебе от нее избавиться…

«Убить… наказать… убить…» – пронеслось у меня в голове, но странный дяденька почему-то понял и улыбнулся.

– Я предоставлю тебе такую возможность, и ты отомстишь. Они поплатятся. Все, – сказал он таким голосом, отчего я впервые за многие годы ощутила еще одну эмоцию: надежду.

Незнакомец не обманул. Но прежде…

– На что ты готова, ради мести? – задал он мне вопрос, приведя в комнату, которая навевала неприятные ассоциации. Было темно, холодно и страшно, если бы я помнила эти чувства. Только их отголоски. Потому пожала плечами, соглашаясь на все условия. – Хорошая девочка. Совсем скоро ты станешь фантомом. Я буду называть тебя Фани. Тебе нравится? – я безразлично пожала плечами, потому что… я не помнила, как меня звали прежде. Но на секунду мне подумалось, что было бы приятно иметь имя. Впервые за многие годы. И я была благодарна незнакомцу за эту возможность. – Начнем игру, Фани. У меня на тебя большие планы. Ты же не подведешь меня? – поднял он брови. Я не ответила, но незнакомца это не беспокоило. Он как будто забыл о вопросе и просто продолжил: – Ты вначале не поймешь, что будешь ощущать, но это будет – боль. И когда ты вспомнишь это чувство и примиришься с ним, сможешь отомстить, – пообещал он, присев возле меня на корточки и положил руку мне на плечо, которая против обыкновения не прошла сквозь нее.

Это давно забытое чувство чужого прикосновения стало последней точкой в решении девочки.

Дальше на фоне этих воспоминаний я стала различать ее лицо и как будто смотреть со стороны.

Ее держали в отдельной комнате, что вначале ничуть не заботило дух девочки, но по мере продолжительности экспериментов и тренировок обострились новые чувства. И чувство одиночества – в том числе. Потому вскоре она стала томиться и все больше ощущать нетерпение и жажду. Жажду чего – она и сама толком понять не могла. Но это выяснилось, когда она попыталась наброситься на Доминика. Тот невероятным образом пресек это покушение и… не разозлился. Только понимающе улыбнулся, а после пообещал, что вскоре сможет помочь и в этом.

Доминик экспериментировал, чтобы вернуть ей чувствительность, и после проб и ошибок, он выяснил, что электрический ток мощностью сравнимой с молнией способна ускорить процесс. После дней, недель и месяцев болезненных экспериментов, Фани впервые смогла самостоятельно подвинуть предмет. Тем временем жажда становилась невыносимой, и Доминик отвел девочку на нижние уровни в темницу к незнакомому существу. Живому существу. Далее пелена, а когда она очнулась – жажда исчезла, а сама Фани была вся в крови.

– Мы будем учиться контролировать это, – пообещал Дом в этом воспоминании, а затем взял перепачканную в крови девочку на руки и отнес в ее комнату.

Так проходили годы, и девочка научилась контролировать жажду убийства в достаточной степени, чтобы Доминик стал выпускать ее на самостоятельные прогулки. Касаться ее все еще мог только он, но она… она уже могла многое.

И вот наступил тот момент, который она так ждала и ради которого терпела боль, сравнимую с той, которая закончила ее смертную жизнь. Доминик вывел ее в незнакомую местность, где в кучке стояли испуганные и непонимающие происходящего люди. Люди, отдаленно знакомые девочке. Она так же не понимала происходящего, пока в толпе людей не увидела лицо, от которого что-то внутри нее оборвалось, а после разгорелось пожарищем гнева – отец.

Мать и многие другие, кто был и не вступился за жизнь ребенка в ту страшную ночь, так же поплатились за свое бездействие и бесчеловечность.

Тех, кто по странному стечению обстоятельств выжил – собрали в пыточной, потому что, отомстив родителям, девочка не испугалась своей жестокости и не отказалась убивать. Напротив, она не могла остановиться, потеряв всякий контроль. Это безумие остановил Доминик. Вопреки ожиданию, он не разозлился, но отказался отпускать выживших. Вместо этого он решил использовать их смерти и пытки для очередного эксперимента, а ее заставил смотреть и осознавать все чувства, которые ее в тот момент обуревали, чтобы смириться с жаждой смерти. Для этого пришлось посадить ее в особые цепи, которые не позволяли ей вновь стать бесплотной и сбежать.

Как раз в тот момент, Дом силком привел красноволосую девушку в темницу, пока девочка изнывала от потребности убийства, завидуя палачам.

Тогда эта странная незнакомка просила наказать ее, но отпустить ребенка, даже не подозревая, что этот ребенок опаснее многих в этой темнице.

Эти слова затронули что-то в девочке, за которую запоздало, но заступились, хотя необходимости уже не было… И тогда Фани решила, что не сдастся и продолжит эти странные эксперименты. Внезапно, именно тогда она поняла впервые, что хочет жить. Просто жить, а не существовать одной местью. Она хотела познать и другие чувства, эмоции, теплоту чужого тела, дружбу, ласку. Все то, чего ее лишили. За потерю чего, она уже отомстила.

И прогресс стал стремительным, а она сама стала искать ту красноволосую девушку. И нашла. Но, к сожалению, жажда убийства еще не прошла, потому хоть Фани и тянуло к девушке-фениксу, она боялась причинить ей вред и держала дистанцию.

А после Доминик повел Фани на очередной сеанс электротерапии. Там были другие и дети. Она их уже видела не раз. До них были другие, и каждый раз они сменялись новенькими и исчезали из этой комнаты, как только безумие проходило из их глаз. Такие же, как она, хоть и живые, в отличие от нее. Но они были безумны. Как, когда-то, она.

А после завершения сеанса, девочка очнулась не в приспособлении, а в комнате феникса, но самой девушки уже не было. А молчаливый Доминик с короткой улыбкой сообщил:

– Мне пришлось отпустить ее, Фани. Мы сделали все, что могли. Дальше она должна справиться сама. Надеюсь, она не вернется.

«Я буду скучать» – с призрачными слезами подумала девочка.

– Так нужно, – вздохнул он, смотря на постель сбежавшей девушки. – Идем, Фани. У нас много работы. Ты не одна, кого нужно привести в чувство. Пока есть возможность…

А после мужчина просто вышел из комнаты и больше не позволял говорить о девушке-фениксе.»

Фани покинула мое сознание довольно плавно, позволяя отделить реальность от чужих воспоминаний, а когда убедилась, что я пришла в себя, слабо улыбнулась мне, пока Тори нервно уточнила:

– Это что сейчас было, вообще? – переводила она с меня на Фани взгляд.

Я растерянно моргнула, силясь подыскать нужные слова. Эмоции переполняли, а очередной пазл головоломки вырисовывался, подтверждая, что последнее годы мучений, страха и страданий – просто злой умысел Коллекционера. Чувства переполняли, а меня затрясло от гнева и непонимания. Стало жарко, а в ушах зашумел пульс, сквозь который я с большим трудом расслышала взволнованное:

– Аннабель? Аннабель! – выкрикнула она, вынуждая меня посмотреть внимательнее. – Вокруг тебя воздух накалился, – заметила она и выразительно окинула меня взглядом. Опустила голову и посмотрела на свою ладонь, над которой, в действительности, дрожал воздух как в жаркий летний день.

Вздрогнула и отшатнулась подальше от беременной девушки, боясь, что могу причинить вред.

– Уйди, – потребовала я строго.

– Что? – изумилась Тори.

– Я не знаю, как это контролировать, Тори, – глубоко дыша, прошипела я, с ужасом осознавая, что успокоиться не получается. – Тори, беги. Я не хочу, чтобы ты пострадала… – договорить я не успела, потому что с собранным выражением на лице ко мне подплыла по воздуху Фани и положила прохладную ладонь на основание моей шеи. Меня ужалило болью и в глазах потемнело, но после, когда зрение прояснилось, а я хотела возмутиться, осознала, что… жар прошел, а дышать стало легче. Посмотрела на свои руки и с каждой секундой воздух вокруг меня остывал, а сама кожа ладоней утратила красноту. – Как… как ты это сделала? – с надеждой и удивлением посмотрела я на фантома.