(не) Муз (ж) для Тальки

Хайша растоптала коробку конфет и уничтожила букет. После чего с кулаками и бранью набросилась на мужчину, который посмел ей перечить. Естественно, превращаться в крысу он и не подумал. Просто активировал невидимый глазу защитный барьер.

Напрасно рокерша пыталась добраться до упрямого возлюбленного. Надёжная преграда, точно батут, отбрасывала ежиху назад. Поняв, что ничего не добьётся столь любимым нахрапом, решила сорвать злость на Алевтине.

Тут я растолкал Дюка, крепко ухватил его за шкирку и проворчал:

– Ты Алю спасать от продувной бестии Шокер будешь, или предоставить эту почётную миссию Ромуальду?

– Аля, Алечка, я уже иду! – взвыл Мармадьюк, вскочил с кресла и сделал ход в комнату, где на его жену наступала разъярённая колючая зараза с бешеным взглядом бирюзовых гляделок.

Вот чего никак не ожидала Хайша, так это столкнуться с впавшим в состояние бешенства Музом. Он схватил её за задние лапы и припечатал заклинанием, чтобы она не смогла свернуться в колючий шар. Потом фыркающее возмездие унесли в ванную, набрали холодной воды. После чего методично макали в ледяную жидкость до тех пор, пока не померк алый блеск невменяемости во взоре.

Потом Дюк швырнул пленницу на коврик, рядом бросил полотенце и вышел, громко хлопнув дверью. Вслед ему донеслись истеричные женские вопли пополам с ругательствами, которые, впрочем, он пропустил мимо ушей.

Под шумок Ромуальд вернулся ко мне домой, где Валиска принялась отпаивать бедолагу успокоительным по секретному рецепту. Он в её семье передавался из поколения в поколение. Бедный «жених» мелко дрожал, даже расплескав часть отвара на белую скатерть.

Из ванной вылезла бледная как полотно Хайша и попыталась снова устроить бучу. Хозяин дома церемониться не стал. Схватив скандалистку под локоток, бесцеремонно подвёл к входной двери и заставил переступить порог, напутствовав на прощание суровой отповедью:

– А теперь послушай меня, милочка! Если ты ещё раз посмеешь здесь появиться, или я увижу тебя вблизи от Алечки, то такую взбучку задам, что вовек не позабудешь. Потом ещё в твой Департамент жалобу напишу, что ты своего домового довела до нервного срыва. Не выполняешь положенные по трудовому договору обязанности. Да ещё и суёшь нос не только в дела людей, но и в личную жизнь степенного женатого Муза!

Сказать на такое заявление женщине было нечего. Поэтому она только сердито зашипела:

– Больше твоя мочалка на моём радио не работает!

– Уверяю тебя, милочка, что она и сама собиралась увольняться. Замужней даме быть на побегушках у какой-то там третьесортной и весьма сомнительной певички не к лицу. Уж поверь мне. Засим, сударыня, позвольте откланяться. Дела, знаете ли, – он закрыл дверь и вернулся в гостиную, чтобы успокоить беззвучно рыдающую Алю.

Я решил, что теперь они там сами без нас разберутся. Воспитательный процесс был только начат. К слову, Дюк и его вновь обретённая жёнушка пока пребывали в счастливом неведении насчёт того, что пока не будут угомонены все тараканы у них в головах, никто в покое их оставлять не собирается.

На Воспитание по Риффсле у меня была только неделя. Мне совсем не хотелось снова усылать Тальку в санаторий подлечить нервы. Поэтому ситуацию надо было исправлять в самое ближайшее время. Потом ещё бдительно следить, чтобы не было рецидива. Вечно пьяный от коньяка Дюк ни одной моей просьбы выполнить не удосужился. Пришлось делать всё самому.

Звякнул специальный звоночек уведомления на планшете. Он сообщил, что одному Музу-работяге позолотили хвостик. Премия оказалась весьма кстати. Довольный таким приятным известием, я взял карточку и остатки наличных и отправился приобрести кое-что из насущного. Потом заказать и то самое золотое колечко с предостерегающей надписью «Моё!» Пока что, естественно, для заключения помолвки.

В центре города жил один мой знакомый ювелир. Мастер делал такие кольца, подобных которым я больше нигде не видел. Паутинка из золотой проволоки смотрелась так, словно её делали эльфийские, а не человеческие руки. Даже капризные Музы частенько заказывали тут новые побрякушки, а уж им-то угодить совсем непросто.

Роман показал мне пару десятков симпатичных вещиц. Одна из них понравилась мне больше всего. Ажурное плетение из завитков и листиков смотрелось великолепно. Я с самодовольной улыбкой смотрел, как на специально предусмотренную пластинку на вещице мастер наносит гравировку с нужным словом. Маленькие янтарные сердечки лишь добавляли романтического флёра помолвочному колечку. Мои сердце и душа пели в унисон. Можно было считать, что день прожит не зря.

Довольный собой, я вернулся во временное обиталище. Про себя отметил, что как раз пора обедать. Домовушечка как раз наливала Ромуальду вторую порцию грибного супа с густой сметаной. Она расторопно наполнила ещё одну внушительную тарелку и сноровисто поставила на стол. Глазки девчонка старательно прятала, всегда смущаясь, если перед этим снова подсматривала за кем-то из знакомых.

– Валиска, вот сколько раз мы с дядей Дюком тебе говорили, что так себя вести неприлично?

– Да я, да я, – девчонка стала красной, как спелая помидорина, и запнулась, – просто хотела убедиться, что они там не подрались.

Тут она окончательно растерялась и принялась теребить краешек накрахмаленного передничка и обиженно сопеть. Валиска всегда очень расстраивалась, когда её ловили с поличным за таким любимым делом, как подглядывание.

Увидев, что девчонка готова вот-вот расплакаться, подошёл и ласково обнял за её плечи:

– Я не сержусь, но мы, кажется, договаривались, что подсматривать в чужие спальни и ванные комнаты ты прекратишь.

– Они были в гостиной, дядя Риффсла, – виновато пролепетала домовая и опустила глаза в пол.

– Горе ты луковое, а не ребёнок. Иди уже доделывай свои контрольные. Времени осталось не так уж и много. Двойки в начале семестра тебе абсолютно ни к чему.

Валиска совсем было приуныла, но тут пришёл Василий и сообщил, что услал Хайшу на две недели на рок-концерт в Лисьем Бору. Поэтому хоть в этом плане проблем у нас будет гораздо меньше, чем обычно. Девчонка расцвела и стала делать вид, что «ну очень занята расчётами». Правда украдкой бросаемые на парня взгляды, когда, как ей казалось, никто этого не заметит, ясно говорили, что её голова занята совсем иными размышлениями. К прилежной учёбе они не имели совсем никакого отношения.

Из своей котомки он с удивлением выудил Сфинкс в обнимку со связкой сосисок. Судя по недовольному выражению на лице под шапкой рыжих волос, этой поганки там быть никак не должно было.

– А с вами, юная леди, мы обстоятельно поговорим чуть позже! – театрально приложив лапу ко лбу, простонал я.

Оставив поганке початое колбасное изделие, остальное отобрал, намереваясь засунуть в холодильник. Сфинкс явно была против. Она бросилась на мои ноги с выпущенными когтями и тут же вонзила их в кожу. Сквозь тонкую ткань спортивных брюк они ощущались точно стальные иглы.

Я осторожно освободил тёмно-серую мстительницу из тканевого плена и посадил на окно. Валяться на солнышке поганка всегда любила. Дожевав добычу, свернулась бархатным клубочком и тихонько засопела.

Тут я заметил, что Василий выудил из кармана свой планшет, который тихонечко тренькнул, устроился в кресле и стал что-то заинтересованно читать. Довольная ухмылка на его физиономии под шапкой рыжих кудрей сразу меня насторожила.

Убрал скоропортящуюся снедь, спасённую из загребущих лап одной проглотки, в холодильник, утопал на кухню ставить чайник. Краем глаза заметил, что домовушка оживилась, и сразу понял, что занята отнюдь не расчётами, но сначала решил сделать задуманное.

Когда алюминиевая посудина радостно сообщила, что вода закипела, надел на руку весёленькую прихватку в цветочек в виде рукавицы и потопал обратно. Василий кому в чашку заварки налил, кому по ложке какао или кофе сыпанул. Я руководил распределением горячей воды.

Увидел, что несносная девчонка что-то снова быстро стучит пальчиками по клавиатуре планшета, от усердия даже язык вывалив набок, тихонько подкрался к ней. Заглянув через плечо, прочитал вслух: «Василёк, а давай сегодня сходим на берег лесного озера, о котором ты мне вчера рассказывал. Такую красоту следует увидеть собственными глазами и в приятной компании. Ромуальда с собой брать не будем».

Я больно щёлкнул интриганку по макушке и сердито прошипел:

– У нас за домом растёт чудная верба, а не наломать ли нам лозинок для филейных частей?

Валиска испуганно ойкнула и попыталась спрятать злополучный планшет под передником.

Мне никогда не нравилось, когда меня пытались обмануть, поэтому рассердился не на шутку:

– Кто-то напросился на внеочередное несение вахты по дому на ближайшие полгода. И никаких увольнительных, особенно на лесное озеро.

У бедной домовушечки даже уши заполыхали малиновыми фонариками. Она потупилась и стала рассматривать ковёр у своих ног, обиженно сопя.

Василий вступился за подружку:

– Каникулы у нас. Неужели нельзя чуток расслабиться и от трудов праведных дух перевести?

Его голубые глаза смеялись: так щёлкнуть по носу вредную девчонку удавалось далеко не каждому. Он меня зауважал ещё больше. Девушки у домовых славятся довольно вздорным характером и неистребимой любовью к спорам на пустом месте.