Ветер и крылья — 3

- Или такое, или выкидыш, или... думаешь, это самое страшное? - криво усмехнулся Филиппо. - Молод ты, вот и не понимаешь пока. Страшнее, чем своего мертвого ребенка на руках подержать, может, и нет ничего. Или думаешь, твоя мать от радости умерла так рано? Она ведь не знала, что я причиной... от горя умерла. Считай, я ее в могилу свел. Не любил, но уважал. А тут вот...

Сын понурился, глядя в пол.

- А сейчас - не то?

- Сейчас ты этого монстра видел. Ты его на руки не брал, колыбельные ему не пел, не любил, не надеялся... понимаешь?

Его высочество Филиппо откровенно всхлипнул.

- И все это... за ТО!?

- А что тебя так удивляет? Что за подлость надо платить? Что за власть, за корону есть своя цена?

- Ну...

Его высочество сформулировать это просто не мог. Для него-то все было просто!

Власть была всегда. И принцем он был всегда, и королевство у него было достойное, крепкое, сильное, и отец - умный и строгий,, который защитит и укроет от любой беды. И гулять можно в темную голову... отец поймет. Поругает, конечно, но поймет, и прикроет, и... и проблемы любые решит, и вообще...

Правда же?

А теперь оказывалось, что нет.

Что на свете существует нечто, неподвластное никому.

- Закон равновесия, Филиппо, - тихо произнес его отец. - Закон равновесия...

- Но почему именно ТАК!? Почему!?

- Потому что наш предок не задумывался ни о чем, когда отдавал приказ бить в спину. Не сражаться, не выйти честно, а вот так. По-подлому, ударить - и победить. Одним предательством.

- Но он же людей берег...

- Он мог вовсе не воевать. Понимаешь? Женился бы на сестре Сибеллина... у него была сестра.

- И что с ней стало?

- Умерла. Сейчас это уже не столь важно. Ты ведь никогда не бывал на Черном поле?

- Н-нет...

- Хочешь? Прокатись туда летом. Сейчас ты просто ничего не поймешь, не увидишь...

- А что там будет летом?

- Ничего.

- К-как?

- А вот так. Черная, словно выжженная плешь. И не растет на ней ничего, и тишина, и пустота. Я там бывал.... Один раз съездил, больше не хочу.

- Расскажи, отец...

Филиппо Третий помолчал пару минут. А потом махнул рукой. Авось, сын что и поймет? Если повезет...

- Пока ты туда едешь - все нормально. Не хорошо, не плохо, именно нормально. Самые обычные деревни, холмы, долины, ты не увидишь ничего нового или неожиданного. А вот когда ты подъезжаешь вплотную... тебя поражает тишина.

Рядом с этим полем тихо. Звери стараются держаться от него подальше, птицы, даже мухи там не пролетают! Да что там! Лес - и тот не шумит. Там нет подлеска, стоят вековые сосны, и шевельнуть их ветвями даже ветер боится. И ты выезжаешь из-под них, и тебе открывается это черное пространство.

Сразу же. И невольно, ты попадаешь на само поле.

А вокруг него даже травинки не растет. И иглы на него не падают. И ты идешь по черному пеплу... или праху, что ли... он сыплется у тебя из рук, словно черный песок. И становится жутко. А потом тишину нарушает крик. Один-единственный. Крик гибнущей птицы.

- Отец...

- Ты думаешь - я из ума выжил? Нет. Ты поднимаешь глаза, ты ищешь птицу, и видишь ее... она запуталась в вихре, она рвется к солнцу, она не может никуда улететь и погибает. И кричит. Мне потом долго это снилось. Черное поле, синее небо, черная птица...

- Адриенна СибЛевран.

- Моргана Чернокрылая.

- Моргана?

- Та самая, кто проклял наш род, Филиппо. Та самая, кровь которой в династии Сибеллинов. Высокий Род.

- Я...

- Я потом тебе дам почитать записи. Хоть знать будешь, с чем дело имеешь.

- Почему...

- Почему сейчас? А все просто, раньше ты и о проклятии всерьез не говорил. И не думал. А сейчас вот, получил - понял.

- Понял, - кивнул принц. - Но это все равно несправедливо.

- Так же, как и убивать в спину.

Его высочеству оставалось только скрипнуть зубами. И тихо уточнить.

- Адриенна?

- Да. Кстати, она очень похожа на Моргану.

- И выбора у меня нет...

- Выбор, сынок, это иллюзия. К сожалению. Потому что ты уже выбрал.

- Разве?

- Власть. Корону. Трон.

- Ну...

- Откажись и отправляйся пасти свиней. Скажи, что ты не Эрвлин, что в тебе нет моей крови...

- Так можно?

- Отречение по всей форме. Смена фамилии, смена всего... был и такой случай.

- И?

- Девушка из нашего рода, узнав о поступке своего отца, назвала его в глаза подлостью. Сказала, что отрекается от своей крови и ей не нужна такая власть.

- Она бы ее и так не получила.

- Ее высочество Изабелла ушла из дворца. Сменила имя, сменила род... все сменила.

- И в результате?

- Мой отец приглядывал за ее потомками. Они даже не даны - ньоры. Но их род процветает.

- Ты назовешь мне их имена?

- Нет.

- Отец?

- Не назову, и не рассчитывай. Хотя бы потому, что сам не знаю, - честно сознался Филиппо. - Отец и мне не говорил. Единственный раз, когда он попытался встретиться с кузиной... та умерла. И он понял - это конец. Как только он признает их принадлежность к королевской семье... все. Приговор.

- И он скрыл имя?

- Даже от меня. Сказал, что если я им и помогу, то по доброй воле. Вне зависимости от происхождения. А признавать их, или помогать им потому, что они нашего рода... а кто его знает, как будет действовать проклятье?

- Плохо...

- Ты еще не до конца это осознал. А еще... скорее всего, я не увижу следующей зимы.

- ОТЕЦ!?

Филиппо аж шарахнулся, едва со стула не упал.

Как так-то!?

Отец был всегда! Вот вообще всегда! И чтобы его не стало...

Такого - не бывает!

- Не удивляйся. Я разговаривал с лекарями. Не только с придворными, эти за свой чин боятся. С другими тоже.

- Что они сказали?

- Что мне недолго осталось. Якобы, у меня какой-то червь в печени... не знаю точнее. *

*- цирроз печени. Как осложнение перенесенного гепатита, прим. авт.

- Но как же...

- Лекари и сами точнее не знают. С печенью сходятся. И говорят, что у меня в брюхе скапливается вода... якобы ее этот червь извергает.

- И ничего нельзя сделать?

- Можно. Умереть.

- Отец!

- Увы, Филиппо. Я ведь не просто так заговорил с тобой об этом. Нам предстоит серьезно готовить тебя к коронации. Я буду постепенно передавать тебе дела, буду помогать, но решения ты должен будешь принимать уже сам.

- Да, отец...

- А еще - у меня к тебе будет просьба.

- Какая?

- Адриенна СибЛевран.

- И?

- Мы говорили о семнадцати годах. Но ради такого... осенью ей будет шестнадцать. Вы можете заключить брак сейчас, а консумировать его потом.

- Я и так сдержу свое слово.

Филиппо Третий не улыбнулся. Хотя и очень хотелось.

Слово-слово... а где же дело? Ты же, сынок, словно флюгер, тобой эданна Ческа вертит, как подолом юбки! Сам не заметишь, как с прямого пути свернешь. И тогда Эрвлинов уже ничто не спасет. Вряд ли представится еще один такой случай...

Нет уж.

Пока Филиппо жив, он все сам проконтролирует.

- Знаю. Это чтобы я умер спокойно.

Сын заскрипел зубами, но спорить не стал.

- Я... хорошо. Осенью?

- Да.

- Так тому и быть. С твоего позволения, отец. Мне надо это обдумать...

Филиппо Третий кивнул и будущий Филиппо Четвертый покинул королевский кабинет. Увы, последующий действия его показали, что отец преотлично знает своего сына. Обдумывать ситуацию Филиппо направился к эданне Ческе.

***

- НЕНАВИЖУ!!!

Бутылка ударилась в стену, разлетелась на осколки, заляпала дорогую обивку вином. Алым, словно кровь.

Бабах!!!

И снова - БАХ!!!

Три бутылки легли в одно и то же место, глазомер у принца был хороший. А напиться не выходило. Вино лилось, как вода.

Оказывается, и так бывает.

Когда умирает отец.

Когда все плохо. Очень плохо...

Когда ничего нельзя исправить. Просто - ничего.

- Кого, любовь моя?

Естественно, не прадеда-подлеца. Не себя-дурака, нет... такие никогда не бывают виноватыми. Поэтому Филиппо выбрал самый лучший вариант.

- Адриенну СибЛевран! Мою невесту, мать ее... гадюку в перьях!

- Почему в перьях? - удивилась Ческа.

- Потому что летает, - вино все же брало свое. И Филиппо нес откровенную чушь, которая казалась ему жутко глубокомысленной.

- Адриенна летает? - удивилась Ческа.

- Нет. Она не летает... она просто приедет.

- К-куда?

- С-сюда, - как ему показалось очень смешно спародировал любовницу принц. - К-ко мне!

И прибавил несколько соленых морских словечек.

- Зачем?

- Жениться буду, - мрачно влил в себя остатки шестой бутылки Филиппо. - Отец сказал... дану Алессандру жалко.

- Бедненький мой... ты так страдаешь!

- Я... да, я страдаю!

Филиппо в этом и не сомневался. А что - у него нет повода для страдания?! Да у него вся жизнь - одно сплошное страдание! Поворачиваться не успеваешь!

На любимой женщине жениться нельзя, с проклятием разбирайся, корона, вот еще...

Ладно. Корона - это хорошо. И трон тоже. Но ведь остальное-то вообще жуть жуткая.... И в церковь с этим не пойдешь!

Предки, вот, попробовали, теперь расхлебываем всем потомством. Интересно, правда, кем стали потомки принцессы?

Хотя - нет. Не интересно. И не важно, и не нужно... к чему? Они от своей крови отказались, и ничего им не надо. И они никому не нужны... в глубине души принц очень завидовал той девушке.

Это надо иметь мужество... он бы не смог. Уйти из рода, отказаться, вот так поступить... неприятно осознавать, что у нее мужества намного больше. Ведь наверняка... зная отца, Филиппо ушел бы с пустыми руками, в неизвестность... если он правильно понял, та принцесса уходила к любимому человеку. Но это как же доверять надо!

А вот он никому довериться не может, даже любимой женщине.

Нельзяяааааааа...

Это ее попросту сломает. Или его сломает, или их отношения... власть в качестве клейстера Филиппо недооценивал, а Ческа не спешила его просвещать. Ни к чему.

Ну почему вот так!? Так несправедливо, жестоко, горько, омерзительно!?

Почему!?

За что!?

Как же он сейчас ненавидел - всех!

Сибеллинов, СибЛевранов... просто - всех! Что б вы, сволочи, попередохли! Мучительно! Как Алессандра! Она-то точно ни в чем не повинна, а вот...

Как же больно.

Как тоскливо...

Эданна Ческа сапоги с любовника лично стягивать не стала. Позвала лакеев, те и перетащили его высочество на кровать, и сапоги сняли, и часть одежды. Ческа укрыла его одеялом, морщась от запаха вина,, и улеглась рядом.

А что поделать?

Надо вытирать сопли, утешать... вот зачем ей еще один ребенок? Ей-ей, иногда и этого не знаешь, куда бы засунуть... и Адриенна СибЛевран.

Вот не было печали...

Ческа и своему отражению не созналась бы, но девушку она боялась. Только вот и у нее тоже выбора не было.