Завоевание фейри

Глава четвертая

— Я не фонарь! — королева Анабета возмутилась со своего места в клетке, но это не помешало мне поднять ее высоко, словно она освещала наш путь. Я разрезала ее путы и дала ей немного ткани, чтобы она защитилась от железных прутьев, но мне все еще нужно было, чтобы она вела меня по Фейвальду.

— Заключи со мной сделку, королева Анабета, — сказала я, пытаясь использовать хитрое очарование Скувреля.

— Я не заключаю сделки со смертными, — она стояла величаво, словно все еще считала себя королевой. Может, она и считала бы себя такой, если бы я ее вернула. Может, она гордо прошла бы в лагерь смертных, и они слетелись бы к ней с благодарностью. Но сделали бы они это, зная, кем она была?

— Ты у меня в плену, — сказала я четко, пока вела отца по широкой дороге — единственной, которая вела от Дверей Жути. Я не знала, куда она вела, но мне нужно было куда-то идти.

Может, мне нужно было мечом вернуться в мир смертных, а потом подумать о Ручье Слез и вернуться в Фейвальд. Но у меня не было способа избежать прыжка во времени, и я могла потерять десятки лет, делая это. Мою армию могли уже одолеть в мире смертных. Скуврель мог быть уже мертв тут. Фейвальд все делал опасным и непредсказуемым.

— Ты не можешь покинуть клетку, пока я тебя не выпущу, — сказала я Анабете. — И когда ты выйдешь, куда ты пойдешь? Вернешься в мир смертных? Снова попытаешься там быть королевой? Что скажут сэр Экельмейер и другие рыцари, когда я скажу им, что ты — фейри?

— Они тебе не поверят, — заявила она. — Ты просто вещь — жена сэра Экельмейера.

— Я не просто вещь, — сказала я, поднеся клетку к лицу. Я остановилась на дороге. — Но, если ты мне не нужна, нет смысла тебя таскать. Ты — мертвый груз. Я пойду к двери, открою ее и брошу туда клетку.

Ее морок мерцал, и на миг она показалась испуганным ребенком, сжималась, боясь железных прутьев, с огромными глазами и лисьим лицом. Ее обрывки брони липли к ней, как последние листья к дереву зимой.

— Твоя сестра сказала, что ты была хорошей.

— И моя сестра не врет, потому что она — фейри, — мрачно сказала я. — Ты не знаешь, что хорошее, Анабета. Хорошее — это я, очищающая землю от таких, как ты.

— Что ты знаешь обо мне? Что дает тебе право судить меня? — она подняла голову, ведя себя как королева.

— Будучи Равновесием, я имею право судить, — сказала я, приподняв бровь. Я ощутила вес на себе, словно это принятие вынесения приговора опустила роль на мои плечи, как еще не было раньше. — Я думала раньше, что мне не нужно было принимать роль Равновесия. Я ошибалась. Мне нужно научиться, как использовать ее для своих целей. И я быстро учусь.

Она сглотнула со страхом на лице, а потом ее плечи обмякли, она кивнула.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты отвела меня к Ручью Слез самым быстрым способом, и чтобы мы остались живыми и невредимыми. Там я хочу, чтобы ты помогла мне вернуть разум моему отцу.

Мы посмотрели туда, где он стоял, его ногти впивались в его щеки, оставляя длинные красные порезы на коже. Он медленно пытался сорвать лицо. Я мрачно протянула руку и нежно сжала его ладонь.

— Взамен, — сказала Анабета, — ты отправишься к Ручью Слез немедленно, не отвлекаясь на другие цели. Ты не будешь медлить или пытаться изменить эту сделку. Ты отпустишь меня немедленно, вернув разум своему отцу, и ты не будешь раскрывать мою личность вне Фейвальда.

— Мы с тобой договорились, — мрачно сказала я.

— Договорились, — сказала Анабета, ее крохотное личико тоже было мрачным. — Тогда ты идешь не в ту сторону.

— Это единственная дорога, — отметила я, словно объясняла, но она лишь пожала плечами.

— Ты согласилась не медлить.

Я кивнула.

— Ладно. Покажи путь лучше.

— Сверни тут, — сказала она, указывая на густую траву у дороги. — Следуй по траве к холму.

Я потащила отца за собой, сжимая его ладонь. Он смотрел на все, кроме меня, его губы дрожали от того, что он видел, пот стекал по виску. Конечно, это место свело его с ума. Я не должна была брать его сюда, хоть у меня и не было выбора.

Плечи его рубахи были мокрыми. Я подвинула ткань и охнула. Его раны открылись.

— Она прибила меня к дереву, — сказал он, глядя в мои глаза огромными глазами. — Украла мою боль, чтобы питаться ею.

— Это уже кончилось, Хантер, — нежно сказала я. Но его раны меня беспокоили.

И меня беспокоил его разум. Это место ломало его ещё хуже. Когда мы добрались до вершины холма, он постоянно бормотал под нос:

— Генда, Генда, Генда.

Каждый раз, когда он говорил имя моей матери, это пронзало мое сердце. Почему она сделала это? Я могла ее спасти. Мы могли спасти отца вместе. Нас мог ожидать счастливый конец. Если бы она просто…

— Видишь тот стручок? — вдруг спросила Анабета.

Длинная лоза росла на вершине холма, и там были зеленые бобы размером с взрослого человека. Один из них цвел лиловым цветком, но с ним было что-то не так — на месте пестика и тычинок была темная дыра.

Тьма ощущалась неправильно — масляная, чернильная, иначе не опишешь.

— Иди в цветок, — сказала Анабета, ее глаза были яркими.

— Вряд ли это хорошая идея, — с неохотой сказала я. — Скуврель не водил меня через цветы.

— Ты просила самый быстрый способ, — холодно сказала Анабета. — Я знаю только такой быстрый способ. Ты не можешь разрывать сделку, Равновесие.

Я ощутила жар в груди. Она была права. Я не могла отказаться, даже если хотела. Я шагнула вперед, со вздохом сжала ладонь отца и шагнула в дыру в цветке.

— Нет, прошу! — простонала девушка, похожая на Анабету, милая, нежная, ее большие глаза молили о пощаде.

Я пыталась отвернуться. Но я не управляла своим телом. Кто-то смеялся, заставляя рыдающую девушку пить из флакона.

— Я буду королевой лучше тебя.

Я прошла сквозь тьму, миновала дрожащие бумажные лепестки большого голубого цветка. Я не могла перестать дрожать.

Я убила ту девочку.

Нет, не я. Королева Анабета. Малентрик. Фейри в моей клетке.

— Ты убила ее, — выдохнула я. — Ты убила ее и заняла ее место.

Фейри в клетке тошнило. Она сглотнула, боролась с рвотой.

— Теперь ты знаешь, почему твой драгоценный Скуврель не водил тебя через Ночнотени. Они показывают воспоминания. Тайны. Тайны тех, с кем ты путешествуешь.

— А если идешь один? — спросила я, тянула время. Я смотрела, как на меня смотрел мой отец. Он моргнул, как сова, а потом покачал головой, словно не верил чему-то.

— Тогда ты увидишь свои тайны, которые могут быть даже хуже. То, что мы прячем от себя, скрыто не просто так, — сказала она, смеясь.