Шут, Маг, Цирк и его душа

Глава 2. Тройка мечей

Как это обычно бывало по вечерам, Дмитрий зашёл в буфет, поболтать о том о сём с Екатериной Марковной. Сегодня не пришлось даже изобретать особенную тему для разговора. Правда не успел Дима задать интересующий вопрос, как Марковна насмешливо сказала:

— Что, не понравился тебе Коткин, наш новый директор?

— Даже не знаю, — честно признался Дмитрий, усаживаясь к буфетной стойке. — И мужик вроде дельный, и слова говорит как будто бы верные…

— А предчувствия — самые дурные, — продолжила за него Екатерина Марковна.

— Да, — признал Дима.

Пока она наливала чай, он вдруг вспомнил, как сам пришёл в цирк впервые. Ему едва ли тогда исполнилось пять, но именно в тот день он твёрдо решил, что хочет остаться в этом чудесном мире на всю жизнь. Детская мечта так его и не отпустила, со временем лишь обретая детальность и чёткость, она занимала всё большее место в жизни. Но исполнилась ли на самом деле?

Будучи ребёнком, он так много времени проводил здесь, благо, бабушка, воспитывавшая его с семи лет, только поощряла увлечение внука. Никакого другого мира Дмитрий просто не знал, да и не стремился узнать. А когда понял, что больше не выйдет на манеж, только горячая любовь к цирку заставила его смириться с увечьем и продолжать жить. И всё-таки даже теперь он не мог отказаться от этого мира.

— Что ж, — прервала его размышления Екатерина Марковна. — Надеюсь, своими новыми идеями Иван Фёдорович наш цирк по ветру не пустит.

Над чашкой с чаем поднимался пар, Дмитрий всмотрелся в его завитки, поначалу не находя ответа. Чуть позже он вздохнул:

— Раньше-то как-то проще всё было. Бабушка рассказывала…

— Клавдия Никитична светлая была женщина, Дима, — Екатерина Марковна оперлась на стойку, чуть подавшись вперёд. Её усталое, но всё же красивое лицо осветилось, и Дмитрий увидел, как она на самом деле тревожится. — Только и в её время всё было не так-то просто. Хотя тебе-то она больше сказки рассказывала, чтобы ты проникался цирковым духом.

Дмитрий печально улыбнулся, понимая, что Марковна права. Однако он не мог отказать себе в удовольствии и не коснуться воспоминаний о любимой сказке. Он просил бабушку рассказывать её едва ли не каждый вечер перед сном.

Почти перестав прислушиваться к рассуждениям Екатерины Марковны, Дмитрий пытался вспомнить как можно подробнее: вот бабушка мягко улыбается в ответ на извечную просьбу, вот она усаживается на край постели, расправляет одеяло. Её красивые сильные руки даже сквозь плед кажутся горячими. Рассказ начинается именно в тот момент, когда он, изнывающий от нетерпения, готов попросить снова. И пусть эта сказка уже знакома, выучена до последнего слова, но Дмитрий слушает, как в первый раз:

— В тех цирках, где артисты преданы своему делу, появляется душа. Обычно её трудно заметить, хотя порой она помогает на арене и во время репетиций. Не являя свою суть, она бережёт артистов, помогая им добиваться успеха. Уберегая свой цирк от неприятностей, несчастных случаев и печальных событий, душа, тем не менее, и сама должна получать что-то взамен. Ей нужно слушать смех зрителей, чувствовать атмосферу праздника и радости. От этого душа цирка расцветает, — здесь бабушка всегда прерывалась, чтобы взглянуть строго и серьёзно. Она знала о мечте внука, но не позволяла относиться к ней безалаберно. Всякий раз убеждаясь, что тот слушает внимательно, Клавдия Никитична продолжала:

— Иногда, если сердце артиста или служащего цирка достаточно чистое, душа может явиться ему. Разные причины могут быть у неё, и печальные, и хорошие. Редко она прямо говорит о том, что её волнует, поэтому так важно всегда держать свои помыслы чистыми, а сердце — верным истинным идеалам, — здесь он всегда прерывал бабушку, брал за руку, привлекая внимание к себе, потому что в этот миг глаза её будто бы смотрели куда-то вглубь.

Сейчас Дмитрий понимал — его бабушка каждый раз соизмеряла, насколько сама верна идеалам. К какому ответу она тогда приходила? И не пришло ли время задать те же вопросы самому себе?

Впрочем, ребёнком он торопил её и всегда спрашивал, видела ли она душу цирка. Но Клавдия Никитична нетерпеливым кивком заставляла его замолчать. Знакомый и бесконечно любимый жест и сейчас виделся так ярко, точно бабушка сидела с ним рядом за стойкой буфета.

— Клоуны всегда стоят на страже души цирка. Они — как верные воины, помогающие ей напитаться светлым смехом и, тем самым, уберечься от зла, — говорила Клавдия Никитична, чуть прикрывая глаза.

Дима тогда ещё не понимал, какое зло имеется в виду. Жизнь его была хоть и не слишком безоблачной, но бабушка всегда оберегала его, ограждала от неприятностей. Впрочем, сказка от таких непонятностей не становилась хуже, напротив, представлялись драконы и чудовища, а душа цирка, похожая на маленькую девочку-акробатку, убегала от них, взлетала под купол. На арене же ждал храбрый клоун, который неизменно останавливал нападающих. Те боялись вспыхивавшего света софитов, задорного смеха и аплодисментов публики.

Сколько раз, на Новый год или в день рождения Дима загадывал встречу с этой удивительной сущностью? Он даже хотел стать клоуном, чтобы защищать её от зла. Тут уж бабушка отсоветовала, заметив у него способности к акробатике… Быть может, это был неправильный выбор. Сейчас Дима не мог ничего сказать.

— А порой душа цирка способна сотворить чудо. Такое бывает очень и очень редко, но она может исправить непоправимое и подарить незабываемый шанс, — неизменно заканчивала Клавдия Никитична эту странную сказку. — Теперь же спи, Дима.

И он послушно закрывал глаза, хотя в голове крутились тысячи вопросов о душе цирка. Он представлял её снова и снова и за такими мыслями засыпал, хотя ему хотелось расспрашивать и мечтать ещё и ещё.

Та сказка так крепко связывала его с бабушкой, что он не решился рассказать её никому, даже лучшей подруге по детским играм — Ксении. Это сейчас красивая девушка не обращает на него никакого внимания, а в детстве они столько времени проводили вместе! Цирковые дети, они готовы были днями и ночами исследовать этот удивительный мир. Образ Ксении, конечно, подросшей, постепенно стал отождествляться с той самой юной акробаткой из сказки. И само собой разумелось, что шут — это Виктор Анатольевич, её отец. Кому же ещё спасать дочь от зла, как не ему?

Настолько тесно в его детстве переплетались мечты и реальность, что воспоминания о прошлых днях иногда казались более верными, чем знания дня сегодняшнего. Дима не сдержал вздоха, чем привлёк внимание Екатерины Марковны:

— Опять не слушаешь меня, — она усмехнулась, отчего вокруг глаз разбежались лучики тонких морщинок. Совсем как у бабушки. — Да и то верно, разболталась я тут. Тебе уж и домой пора.

— Действительно, — Дима поднялся. — Ну, спасибо за разговор.

— Куда же я от тебя-то денусь, — притворно заворчала Марковна.

Пять лет тому назад, когда у Клавдии Никитичны случился инсульт, Екатерина Марковна как-то сразу взяла на себя заботу о Дмитрии. С той поры они и завели привычку беседовать по вечерам. Когда же бабушка скончалась, Марковна стала для Димы единственным близким человеком.

Вспоминать тот период Дима не любил, как и возвращаться в опустевшую квартиру, где всё напоминало об одиночестве. Была бы его воля, Дима переехал бы жить прямо под крышу цирка. Ведь даже когда уходили все артисты, душа цирка оставалась под куполом.