Через розовые очки

А потом она позвонила мужу, сказала, что все не так ужасно, у мальчика не стресс, а просто возрастная дурь, кажется, он влюблен. Пусть поиграет в показ мод, а мы тем временем ему новую работу подыщем. И еще, вагон у нее седьмой, и пусть Андрюша приезжает вовремя, а не так, как прошлый раз, когда полчаса пришлось с чемоданами торчать на платформе!

Антон остался один на один со своей обидой, но она к этому времени, надо сознаться, уже порядком пообветшала. Кроме того, он знал, что ему нужно делать. Слово сказанное иногда есть сделанное. Именно так думал Антон, приняв решение ехать к Фридману знакомиться. Как только Даша решит покинуть свою конспиративную бездну, вынырнет она непременно рядом с отцом. Вот тут‑то Антон с ней и объяснится.

Фридмановский номер телефона Марина сообщила сразу, а вот с адресом заупрямилась, ее, видите ли, предупреждали, как это опасно, надо соблюдать осторожность. Потом смилостивилась.

И вот уже адрес в кармане и нога занесена, но тут Антон вспомнил, что жениху пристало иметь виды на будущее. Увлеченный своей бедой, он совершенно забыл, что начал новую жизнь. Пора бы забросить удочку в быстрый и мутный поток под названием "высокая мода". Если в струю не попадешь, ничего не получится. На быстрый улов он не рассчитывал, но предъявить‑то себя надо, отдать в Агенство партфоле, потолкаться среди ребят, напомнить, какой у него рост без каблуков и какие оценки в сертификате. Предъявил, отдал, потолкался, напомнил. Теперь все, назад дороги нет.

В последний день августа, отглаженный, глянцево выбритый, словом, в парадном брачном оперении, он сел в машину и направился на другой конец Москвы. Розы, как дурак, купил, все‑таки ответственный шаг. С утра был очень осмотрителен, ожидая от жизни "знака на пути". Бытовые мелочи должны были стать приметой, подтверждающей правильность его шага. Ведь что такое поездка к Фридману? Это как загодя вбитый в стену гвоздь, на который он повесит картину, которую уже присмотрел и купит, если сговорится в цене. А какие могут быть знаки? Во–первых — в пробку не попасть, и чтоб нужный дом быстро обнаружился, чтоб лифт работал и, наконец, чтоб Фридман был дома. Предварительно позвонить он себе категорически запретил. Они должны познакомиться вживую, а дальше — по судьбе.

На светофоре оглянулся. Брошенные на заднее сидение розы на длинных стеблях, холеные, обрызганные росой (водичкой из пластмассовой бутылки) выглядели необычайно красиво, как‑то уж слишком из мыльных опер. Только и успел подумать — фальшивка, как накладная борода, нельзя к Фридману с розами, неприлично, и опять сосредоточился на дороге. Она была трудной сегодня. Говорили, что из‑за какого‑то "членовоза" перекрыли центр, и все машины устремились к Садовому кольцу. В пробке проторчал полчаса, хорошо, что не больше, и наконец, о, чудо! — вырулил на проспект Мира.

Путь Антона лежал к Звездному бульвару, а оттуда по Второй Новоостанкинской в нужный переулок. Он помнил, что с попаданием на Звездный бульвар была какая‑то сложность, поэтому встал на обочине и еще раз заглянул в "Атлас". А далее произошло невозможное — он заблудился. Проспект мира вплоть до Дома моды Зайцева был им хорошо изучен, но дальше на машине он никогда не забирался, нужды не было. А тут вдруг выяснилось, что как раз там, где находился требуемый поворот, проспект перерыли, перегородив все щитами.

Пришлось поехать назад. Он нырнул в первую подвернувшуюся улочку, но она уверенно и ловко повела его вправо, куда ему было совсем не нужно. Некстати выскочила железная дорога, загрохотала товарняком, потом какие‑то ведомственные гаражи, шлагбаумы, мордатые парни начали качать права. Назад, к печке — к проспекту, от него и танцевать. Отмена сегодняшнего визита ничем не грозила, можно было поехать и завтра, в конце концов, если он приедет к вечеру, тоже ничего страшного, но Антон запаниковал. "Потемнело вдруг и сделалась метель", — повторял он, как идиот. Знаки на пути были таковы, что ему вообще никуда не следовало ехать, а дома сидеть и на улицу носа не высовывать! И уже опять сизым дымом стала сгущаться в машине тоска — он неудачник, бездарь! "Путь к счастию" чреват неприятностями, как там еще… тернист, то есть обильно порос колючим терновником, это кусты такие или деревья. В моторе послышался какое‑то лишний звук… тах, тах, тах… это он днищем об железку на повороте… Уж если не везет, то по–крепкому!

И тут вдруг с таблички на доме его приветливо окликнул господин Бычков. Кто ты, неведомый? Тебя мне как раз надо. А далеко ли до Жадрина? С улицы твоего имени, дорогой Бычков, до Звездного бульвара рукой подать, главное, никуда не сворачивать.

Дальше все шло как по маслу. Нужный дом стоял выпятив грудь с бляхой–номером, подъезд был всего один, код сломан, лифт работал. В открывшем дверь человеке Антон сразу признал Фридмана, у Даши была совершенно такая же привычка клонить голову набок. Впрочем, у Вари тоже была такая привычка.

— Не открывай, спроси, я сама! — раздалось из глубины квартиры, и в коридор вышла немолодая особа с пышными, медью отливающими волосами, сразу видно — парик.

— Здравствуйте. Вы Клим Леонидович? Я правильно угадал?

— Правильно. Но зачем вам надо угадывать?

— Кто вы такой? — с вызовом спросила обладательница парика.

— Я Дашин жених, — быстро сказал Антон.

— Так она у вас?! — вскричали оба.

— Нет. Я не знаю, где она. Я так же, как и вы, жду. Позволите пройти?

Фридман еще хмурился, а женщина, то есть Лидия Кондратьевна, уже улыбалась лучезарно, до женщин все быстрее доходит.

— Так вы Дашенькин жених? — спросила она ласково, и добавила с легкой ехидцей: — А где же розы?