Аламут

Владимир Бартол «Аламут»

ПРИМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".

Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.

Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.

Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.

ГЛАВА 1

В середине весны 1092 года по старому военному тракту, ведущему из Самарканда и Бухары через северный Хорасан и затем проходящему через предгорья Эльбурса, двигался большой караван. Он выехал из Бухары, когда снег начал таять, и находился в пути уже несколько недель. Погонщики размахивали кнутами, хрипло покрикивая на тягловых животных каравана, которые уже были на грани изнеможения. Один за другим в длинной процессии шли арабские дромадеры, мулы и двугорбые верблюды из Туркестана, покорно неся свой груз. Вооруженный эскорт ехал на коротконогих лохматых лошадях, с тоской и скукой взирая на длинную цепь гор, которая начинала вырисовываться на горизонте. Они устали от медленной езды и с нетерпением ждали, когда же прибудут к месту назначения. Они все ближе и ближе приближались к заснеженному конусу горы Демавенд, пока его не заслонили предгорья, поглотившие тропу. Подул свежий горный воздух, который днем оживил людей и скот. Но ночи были ледяными, и сопровождающие, и погонщики стояли вокруг костров, ворча и потирая руки.

Между двумя горбами одного из верблюдов было закреплено небольшое укрытие, напоминающее клетку. Время от времени маленькая рука отдергивала занавеску на окне, и оттуда выглядывало лицо маленькой испуганной девочки. Ее большие глаза, красные от слез, смотрели на окружавших ее незнакомцев, словно ища ответа на сложный вопрос, мучивший ее всю дорогу: куда ее везут и что собираются с ней делать? Но никто не обратил на нее внимания, кроме предводителя каравана, сурового мужчины лет пятидесяти в свободном арабском плаще и внушительном белом тюрбане, который неодобрительно моргнул, увидев ее в проеме. В эти моменты она быстро задергивала занавеску и скрывалась в клетке. С тех пор как ее выкупили у хозяина в Бухаре, она жила в сочетании смертельного страха и захватывающего любопытства по поводу ожидающей ее судьбы.

Однажды, когда они приближались к концу своего пути, справа от них по склону холма промчалась группа всадников и преградила им дорогу. Животные во главе каравана остановились сами. Предводитель и сопровождающие достали свои тяжелые изогнутые сабли и заняли позиции для атаки. От нападавших отделился человек на короткой коричневой лошади и приблизился к каравану настолько, что его голос стал слышен. Он назвал пароль и получил ответ от предводителя каравана. Два человека галопом поскакали навстречу друг другу, обменялись вежливыми приветствиями, а затем новый отряд принял на себя руководство. Караван свернул с тропы и направился в заросли, проехав так до глубокой ночи. В конце концов они разбили лагерь на дне небольшой долины, откуда доносился далекий шум горного потока. Они развели костры, наскоро поели, а затем уснули как убитые.

С наступлением рассвета они снова были на ногах. Предводитель каравана подошел к навесу, который погонщики накануне вечером отвязали от спины верблюда и поставили на землю. Он отодвинул занавеску и позвал грубым голосом: "Халима!"

Испуганное личико показалось в окне, затем открылась низкая узкая дверь. Крепкая рука вождя схватила девочку за запястье и вытащила ее из убежища.

Все тело Халимы дрожало. Теперь мне конец, подумала она. Командир чужеземцев, присоединившихся к каравану накануне, держал в руке черную повязку. Предводитель каравана подал ему знак, и тот молча накинул платок на глаза девушки и туго завязал его на затылке. Затем он сел на лошадь, затащил девушку в седло и укрыл ее своим огромным плащом. Они с предводителем каравана обменялись несколькими словами. Затем он пустил своего коня в галоп. Халима сжалась в клубок и испуганно прижалась к всаднику.

Шум потока становился все ближе и ближе. В какой-то момент они остановились, и всадник коротко переговорил с кем-то. Затем он снова пришпорил коня. Но вскоре он поехал медленнее и осторожнее, и Халима подумала, что тропинка, должно быть, очень узкая и ведет прямо по краю горного потока. Снизу повеяло прохладным воздухом, и ужас снова сжал ее сердце.

Они снова остановились. Халима услышала крики и лязг, а когда они снова пустились в галоп, под копытами лошадей раздался приглушенный грохот. Они пересекли мост через пороги.

То, что последовало за этим, показалось ей ужасным кошмаром. Она услышала шум крики, словно ссорилась целая армия мужчин. Всадник сошел с коня, не выпуская ее из плаща. Он мчался с ней сначала по ровной земле, потом по ступенькам, пока не стало совсем темно. Вдруг он распахнул плащ, и Халима почувствовала, как ее схватили чьи-то руки. Она вздрогнула от почти смертельного ужаса. Тот, кто забрал ее у всадника, тихо рассмеялся. Он направился с ней по коридору. Внезапно ее охватил странный холод, как будто они вошли в подвал. Она попыталась не думать, но это ей не удалось. Она была уверена, что все ближе и ближе приближается к последнему и самому ужасному моменту.

Мужчина, державший ее, начал ощупывать стену свободной рукой, которая наконец нашла какой-то предмет и решительно толкнула его. Раздался громкий звук гонга.

Халима закричала и попыталась вырваться из рук мужчины. Он лишь рассмеялся и сказал почти ласково: "Не реви, маленький павлин. Никто тебя не тронет".

Зазвенели железные цепи, и Халима снова увидела мерцание света сквозь повязку. Они бросают меня в тюрьму, подумала она. Под ней зажурчал поток, и она затаила дыхание.

Она услышала топот босых ног. Кто-то приближался, и мужчина, державший ее, передал ее новоприбывшему.

"Вот она, Ади, - сказал он.

Руки, обхватившие ее, были по-львиному сильными и совершенно голыми. Грудь мужчины, должно быть, тоже была голой. Она почувствовала это, когда он приподнял ее. Он должен был быть настоящим гигантом.

Халима покорилась своей судьбе. С этого момента она внимательно следила за тем, что с ней происходит, но не оказывала никакого сопротивления. Неся ее на руках, мужчина перебежал через пружинящий пешеходный мост, который неприятно раскачивался под их весом. Затем под его ногами захрустела земля, как будто она была покрыта мелким гравием. Она почувствовала приятное тепло солнечных лучей и свет, проникающий сквозь повязку. И вдруг откуда ни возьмись появился запах свежей растительности и цветов.

Мужчина прыгнул в лодку, отчего она сильно раскачивалась. Халима вскрикнула и прижалась к гиганту. Он рассмеялся высоким, почти детским смехом и ласково сказал: "Не волнуйся, маленькая газель. Сейчас я переправлю тебя на другой берег, и мы будем дома. Вот, садись".

Он усадил ее на удобное сиденье и начал грести.

Ей показалось, что она слышит вдалеке смех - легкий девичий смех. Она прислушалась. Нет, она не ошиблась. Она уже могла различить отдельные голоса. Ей показалось, что с ее сердца сняли груз. Возможно, в месте, где люди так счастливы, ее не ждет ничего плохого.

Лодка прижалась к берегу. Мужчина поднял ее на руки и вышел на сушу. Он пронес ее несколько шагов в гору, а затем поставил на ноги. Вокруг них поднялась шумная суматоха, и Халима услышала приближающееся шлепанье множества сандалий. Великан рассмеялся и воскликнул: "Вот она".

Затем он вернулся к лодке и отплыл назад.

Одна из девушек подошла к Халиме, чтобы снять с нее повязку, а остальные заговорили между собой.

"Посмотрите, какая она крошечная", - сказал один из них.

Другой добавил: "И как молода. Она еще ребенок".

"Посмотрите, как она похудела", - заметил третий. "Наверное, путешествие сделало это с ней".

"Она высокая и стройная, как кипарис".

Повязка сползла с глаз Халимы. Она была поражена. Бесконечные сады в первом цветении весны простирались насколько хватало глаз. Девушки, окружавшие ее, были красивее чашниц. Самая красивая из них сняла повязку с глаз.

"Где я?" - спросила она робким голосом.

Девушки рассмеялись, как будто их позабавила ее робость. Она покраснела. Но красавица, снявшая с нее повязку, нежно обняла ее за талию и сказала: "Не волнуйся, милое дитя. Ты среди хороших людей".

Ее голос был теплым и защитным. Халима прижалась к ней, пока глупые мысли роились в ее голове. Может, меня привезли к какому-нибудь принцу, размышляла она про себя.

Они повели ее по дорожке, усыпанной белой круглой галькой. Справа и слева симметрично располагались клумбы, заполненные цветущими тюльпанами и гиацинтами всех размеров и цветов. Одни тюльпаны были огненно-желтыми, другие - ярко-красными или фиолетовыми, третьи - пестрыми или в крапинку. Гиацинты были белыми и бледно-розовыми, светло- и темно-синими, бледно-фиолетовыми и светло-желтыми. Некоторые из них были нежными и прозрачными, словно сделанными из стекла. По краям росли фиалки и примулы. В других местах распускались ирисы и нарциссы. То тут, то там раскрывала свои первые цветы великолепная белая лилия. Воздух был пропитан восхитительным ароматом.

Халима была поражена.

Они проходили мимо розовых садов. Кусты были аккуратно подстрижены, на ветвях появились пухлые бутоны, некоторые из них уже распускали красные, белые и желтые цветы.

Тропинка вела их все дальше и дальше через густые рощи гранатов, усыпанные красными цветами. Затем последовали ряды лимонных и персиковых деревьев. Они наткнулись на фруктовые сады миндаля и айвы, яблок и груш.