Под немецким ярмом

IX. Принцесса обручается

Бракосочетание принцессы мекленбургской с принцем брауншвейгским, долженствовавшее обезпечить престолонаследие в Российской империи, было окончательно назначено на вторник, 3-е июля. Так как со дня их негласного сговора оставалось впереди не более трех недель, то приготовление к свадьбе происходили, что называется, на почтовых. Сама невеста, не смотря на свою флегму и отвращение к этому браку, была как-то невольно охвачена общим оживлением, особенно когда ей приходилось примерять новые наряды. Но никогда Лилли не видела принцессу в таком радостном возбуждении, как одним утром, когда императрица взяла ее с собой во флигель дворца, где придворный ювелир Граверо с своим молодым помощником Позье резали и шлифовали разные дрогоценные каменья, полученные недавно с азиатским караваном. Сама государыня заглядывала туда раза по два, по три в день. Теперь она предоставила своей возлюбленной племяннице полную свободу выбирать какие угодно каменья для новых ожерельев, браслетов, брошек и колец и заказывать для них, по собственному вкусу, оправы. Будучи весь день в наилучшем расположении духа, Анна Леопольдовна одарила всех своих приближенных, в том числе и Лилли, изящными изделиеми того же Граверо. Только с приближением рокового дня свадьбы, она заметно пала опять духом.

Еще до брачного обряда следовало оффициально оформить сватовство брауншвейгского принца. Заочным сватом согласился быть родной дядя жениха, император "римский" (как величали тогда императора австрийского) Карл VI; заместителем же его выступил чрезвычайный посланник австрийский при нашем Дворе, маркиз Ботта-де-Адорно.

Торжественный везд маркиза Ботта в Петербург состоялся из Александро-Невской лавры за два дня до свадьбы, — в воскресенье, 1-го июля. В понедельник, 2-го июля, происходил в стенах Зимнего дворца самый церемониал сватовства. Хотя Лилли и не принадлежала еще к свите августейшей невесты, но, блогодаря своему дворянскому происхождению, получила все-таки разрешение с некоторыми другими дамами смотреть из боковых дверей на весь церемониал в большом тронном зале.

В самой глубине обитом красным сукном возвышении в двенадцать ступеней, перед золотым троном, осененным балдахином, стояла сама императрица. И без того очень высокого роста, она, в своем царском венце и порфире с длиннейшим шлейфом, казалась еще выше. Вид y нее был на этот раз поистине царственно-величавый; не опирайся она одной рукой на стоявший рядом стол, нельзя было бы и подозревать ее телесных недугов, не позволявших ей долго ни стоять, ни ходить.

По ступеням возвышение с обеих сторон были расставлены высшие сановники и камергеры в расшитых золотом мундирах, в орденах и звездах, а внизу — камер-юнкеры. Вдоль всего огромного зала разместились в три ряда: с правой стороны-представители иноземных держав и российского дворянства, а слева — дамы, имеющие приезд ко Двору.

От этого невиданного еще ею дотоле, ослепительно-блестящого собрание y Лилли в глазах зарябило. Так она не была даже в состоянии, да не имела бы и времени, хорошенько разглядеть цесаревну Елисавету Петровну, стоявшую в первом ряду дам, поблизости от трона. Но одно ее все таки поразило: в числе присутствующих не было ни самого герцога Бирона, ни его супруги, первой статс-дамы царицыной, и ей невольно подумалось:

"Не хотят ли они таким образом выразить протест, что сыну их принцесса предпочла иностранного принца?"

— Маркиз Ботта! — зоговорили тут около нее дамы, и она увидела малорослого, плотного мужчину в иностранной форме, мерными шагами и с гордо-вскинутой головой направляющогося через весь зал к императрице.

Поднявшись вверх на пять, на шесть ступеней к трону, посланник отвесил монархине установленный поклон, накрылся, по обычаю своей страны, раззолоченной шляпой с плюмажем и произнес небольшую приветственную речь на немецком языке; после чего, сняв опять шляпу, подал государыне письмо от венценосного заочного свата.

Отвечала ему точно так же не сама императрица: зоговорил от ее имени по-русски стоявший на верхней ступеньке высокий и осанистый сановник, окидывая из-под своих пушистых бровей стоявшего несколькими ступенями ниже приземистого австрийца еще более гордым взглядом.

"Первый министр, Артемий Петрович Волынский! — догадалась Лилли. — Точно так свысока должен смотреть и орел на коршуна, взлетевшего к его высям."

Волынского сменил граф Кейзерлинг, посланник брауншвейгь-вольфенбюттельский, чтобы сказать также несколько слов и подать письмо от своего государя, герцога вольфенбюттельского. Несмотря на сотни присутствующих, кругом царила такая мертвая тишина, что каждое слово говоривших долетало до противоположного конца зала.

По окончании речей, Анна иоанновна, опираясь на руку Волынского, спустилась с тронного возвышение (два камерпажа поспешили подхватить волочившийся за нею тяжелый шлейф) и проследовала в большую, празднично-разукрашенную галлерею, где придворные чины и дамы разместились в том же порядке.

— А вот и нареченный жених, — заметила вполголоса одна из соседок Лилли. — Но как он жалок, Боже милосердный!

— Как есть агнец перед закланьем, — отозвалась другая.

И точно: в своем белом шелковом, расшитом золотом кафтане, с женоподобным лицом и распущенными а l'enfant до плеч, завитыми светло-белокурыми волосами, бедный принц брауншвейгский шел между двумя рядами придворных к стоявшей под балдахином в конце галлереи царице шаткой поступью и с миной осужденного. Невнятно пробормотав что-то, — должно-быть, личную просьбу не отказать ему в руке царицыной племянницы, — он, по знаку Анны иоанновны, стал рядом с нею с правой стороны, а его сват, маркиз Ботта, с левой.

Тут два высших придворных чина: кабинет-министры Волынский и князь Черкасский, ввели в галлерею и подвели к императрице племянницу-невесту. Вид y Анны Леопольдовны был не менее убитый, как y Антона-Ульриха; а когда тетушка-царица обявила ей, что вот принц брауншвейгский просит ее руки, — самообладание окончательно оставило бедняжку; она кинулась на шею к государыне и разрыдалась.

Такая чисто-семейная сцена, не предусмотренная церемониалом, до того всех озадачила, что все кругом замерло, не смее шелохнуться. Сама Анна иоанновна, строго сохранявшая до сих пор свою царственную осанку, не смогла также подавить свое волненье: из-под ресниц ее на голову припавшей к ней племянницы закапали слезы.

Не потерялся только маркиз Ботта. Обратясь к императрице с новой речью, он раскрыл сафьяновый футляр, в котором оказался свадебный подарок «римского» императора — великолепная золотая цепь — «эсклаваж», вся усыпанная дрогоценными каменьями и крупными жемчужинами. Дрожащими еще руками Анна иоанновна приняла цепь и надела ее на шею невесты; после чего сняла с пальцев принца и принцессы обручальные кольца и вручила жениху кольцо невесты, а невесте — кольцо жениха.

— Будьте счастливы, мои дети! Блогослови вас Господь Бог и Пресвятая Матерь Божие! — проговорила она растроганным голосом и обняла обоих.

Первою поздравить вновь обрученных подошла цесаревна Елисавета. Обнимая принцессу, она тихонько стала утешать ее.

— Оставь! ты ее еще больше расстроишь! — властно заметила ей императрица, и цесаревна отошла, чтобы дать место другим поздравителям.

Стоя об руку с женихом, Анна Леопольдовна принимала поздравление с натянутой улыбкой сквозь слезы и, казалось, едва держалась на ногах, так что Антон-Ульрих должен был ее поддерживать, хотя y него самого вид был не менее жалкий.

Всем присутствующим стало не по себе: все украдкой переглядывались, перешоптывались. Лилли услышала опять около себя пересуды, причитанья придворных кумушек:

— Не к добру это, ох, не к добру!

— Не обручение это, а словно похороны!

— Смотрите-ка, смотрите: уже уходят! Невмоготу, знать, пришлось.

Толпившиеся в дверях торопливо посторонились, чтобы пропустить обрученных.

Следовавшая за принцессой баронесса Юлиана кивнула по пути Лилли, чтобы та не отставала. Когда, рядом комнат, достигли наконец собственных покоев Анны Леопольдовны, последняя высвободила свою руку из-под руки жениха и, коротко поблогодарив: "Danke!", в сопровождении Юлианы и Лилли вошла в открытую камерпажем дверь, которая тотчас опять захлопнулась перед озадаченным принцем.

X. Эсклаваж и новая дружба