Наша толпа. Великие еврейские семьи Нью-Йорка

Для жителей города этот мир казался экзотическим и далеким. Ему завидовали, его не понимали, на него обижались, но чаще всего его просто игнорировали, что как раз и нравилось представителям еврейской верхушки. Оставаясь незамеченной, группа процветала и росла. Она обрела внешнюю оболочку, непрозрачную и непроницаемую для посторонних глаз. Внутри нее существовала территория, замысловатая и запутанная, как камера наутилуса, — особое княжество, запертое в мире очень богатых людей. Для тех, кто там жил, это было все. Это было второе общество Нью-Йорка — цитадель привилегий, власти, филантропии и семейной гордости. Но не так очевидно, что это была еще и цитадель неуверенности и страха. Под кажущейся привлекательностью скрывались горечь, зависть, вражда — не больше и не меньше, чем в любом обществе. Чтобы понять это, нужно было вырасти в замке. Ведь даже убийство, если оно случалось, вежливо оставалось «внутри семьи».

Среди тех, кого навещала бабушка Гудхарт, были Лоебы, Саксы, Гуггенхаймы, Шиффы, Селигманы, Шпейеры, Штраусы, Варбурги, Льюисоны и, конечно, другие Леманы и Гудхарты. Были также Бахи, Альтшули, Бернгеймеры, Халльгартены, Гейдельбахи, Иккельгеймеры, Канны, Куны, Тальманны, Ладенбурги, Вертгеймы, Канны, Бернхарды, Шефтели, Майнцеры, Стралемы, Нойштадты, Баттенвизеры, Йозефтали, Хеллманы, Хаммерслаусы, Лилиентали, Моргентаусы, Розенвальды, Вальтеры и Вольфы. За исключением Гуггенхаймов, приехавших из немецкоязычной Швейцарии, все эти семьи ведут свое происхождение из Германии (многие — из Баварии). Они называют себя «сотней», в отличие от «четырехсот». Их называли «еврейскими великими князьями». Но чаще всего они называли себя просто «нашей толпой».

Люди из нашей толпы сделали свое состояние как коммерсанты, банкиры или, по старинному выражению, «купеческие банкиры». Памятниками их бизнеса являются компании R. H. Macy & Company (Strauses), Abraham & Straus (Abrahams, Strauses, Rothschilds — «бруклинский филиал» европейских Ротшильдов), а также ряд известных инвестиционных и банковских домов на Уолл-стрит, включая Lehman Brothers; Hallgarten & Company; Speyer & Company; Kuhn, Loeb & Company; Goldman, Sachs & Company; J. & W. Seligman & Company; J. S. Bache & Company; Carl M. Loeb, Rhoades & Company. Такие семьи, как Льюисоны и Гуггенхаймы, чье состояние обычно связано с горно-металлургической промышленностью, также содержали банковские дома в центре города. Некоторые семьи, например Вертхеймы, перешли от производства (сигар) к банковскому делу (Wertheim & Company).

Долгое время вы либо принадлежали к «нашей толпе», либо нет. На протяжении нескольких поколений эта толпа была поразительно внутрикорпоративной, когда речь заходила о браке, в результате чего толпа для более многочисленной толпы вне ее казалась настолько сплоченной и тесной, что была непроницаемой. Люди, которых мы посещаем, становились также людьми, на которых мы женились. В первом поколении американцев многие отцы-основатели женились на своих близких родственниках. Джозеф Селигман и его жена были двоюродными братьями и сестрами, а в следующем поколении дочь брата Джозефа вышла замуж за сына сестры Джозефа. Мейер Гуггенхайм женился на своей сводной сестре, а некто Льюисон женился на собственной племяннице, причем для этого ему пришлось уехать в Европу, поскольку в США такой союз в то время был запрещен законом, и в результате этого брака он стал двоюродным дядей своим детям и зятем своему брату. Три брата Селигмана женились на трех сестрах по фамилии Леви; еще несколько Селигманов вышли замуж за Уолтеров, а несколько — за Биров. Селигманы также следовали еврейскому обычаю отдавать вдов в семью следующему неженатому сыну, в результате чего несколько женщин стали двойными Селигманами. Широко распространены случаи двойного двоюродного брака. Селигманы также женились на Хеллманах, Лоебах, Льюисонах, Лилиенталях, Гуггенхаймах и Леманах; Леманы, женившиеся на двоюродных Леманах, дополнительно женились на Льюисонах, Баттенвизерах и Икельхаймерах; Икельхаймеры женились на Стралемах; Стралемы — на Нойстадтах; Нойстадты — на Шиффах; Шиффы — на Лоебах и Варбургах; Варбурги — на Лоебах, которые, разумеется, женились на селигманах.

Сегодня межродственные браки внутри толпы представляют собой конструкцию умопомрачительной сложности. Но представьте себе росистую паутинку на траве ранним утром. Каждая капля росы — это крупный частный банкирский дом, расходящиеся по радиусу сыновья и дочери, внуки и внучки, а кружевные нити, связывающие все воедино, — браки. Kuhn, Loeb & Company изначально состояла из особенно тесной сети любовных связей: Кун и Лоеб (которые были родными братьями) состояли в родстве с Абрахамом Вольфом, другим партнером K-L, чья дочь вышла замуж за другого партнера, Отто Кана. Сын Лоеба женился на дочери Куна, другая дочь Лоеба вышла замуж за другого партнера, Пола Варбурга, а дочь Якоба Шиффа Фрида вышла замуж за брата Пола Варбурга Феликса (тоже партнера). Таким образом, тетя и племянница превратились в невесток, а Пол стал дядей своего брата.

В компании Goldman, Sachs два мальчика Сакса женились на девушках Голдмана, еще одна девушка Голдмана вышла замуж за Людвига Дрейфуса (партнера G-S), который состоял в родстве с вышеупомянутыми Лоебами, дочь Сакса вышла замуж за Штрауса из Macy's, а другая дочь Сакса вышла замуж за Хаммерслафа, сестра которого была замужем за Розенвальдом из Sears, Roebuck & Company. (Неудивительно, что когда Sears выводит на рынок новую эмиссию акций, это делает Goldman, Sachs & Company).

Два основателя J. S. Bache & Company, Леопольд Кан и Семен Баш, были связаны не только бизнесом, но и браком: Леопольд был женат на сестре жены Семена. Сын Семена, Жюль, женился на Флоренс Шефтель, сестре другого партнера Баше. В компании Hallgarten & Company четыре основных партнера — Карл Халлгартен, Бернард Майнцер, Казимир Штралем и Зигмунд Нейштадт — были связаны между собой подобным образом: Халлгартен был женат на сестре Майнцера, а Штралем — на дочери Нейштадта. Компания Heidelbach, Ickelheimer & Company была основана в 1876 году в результате брака, когда Исаак Икельхаймер женился на дочери Филипа Гейдельбаха. Недавно на одной из вечеринок в Вестчестере у Клингенштейна, родственника Леманов, и Кемпнера, родственника Лоебов, спросили, не состоят ли они в родстве друг с другом. Ответ был таков: «Полагаю, что да».

В течение многих лет подобные фирмы Уолл-стрит подчинялись своего рода салическому закону, когда партнерство передавалось только сыновьям и зятьям. Это препятствовало приходу чужаков и поощряло межродственные браки. «В старые времена на улице, — говорит один биржевой маклер, — ваши родственники были единственными людьми, которым вы могли доверять». Была и другая причина. В прежние времена, если вы были еврейским иммигрантом, единственным человеком, к которому вы могли обратиться, если вам нужны были деньги, был родственник. В течение сорока четырех лет после своего основания в 1867 г. компания Kuhn, Loeb & Company не имела партнеров, не связанных кровным или брачным родством с семейным комплексом Лоеб-Кун-Вольф. В течение почти пятидесяти лет после основания Goldman, Sachs все партнеры были членами семейств Голдманов и Саксов, состоящих в браке. Леманы, похоже, вообще не нуждались в межнациональном браке: до 1924 года, т.е. почти через семьдесят пять лет после основания фирмы, все партнеры носили фамилию Леман.

Две фирмы, которые, как можно предположить, произошли от одних и тех же предшественников — Kuhn, Loeb и Carl M. Loeb, Rhoades — не произошли. Лоебы из Kuhn, Loeb не являются родственниками Лоебов из Loeb, Rhoades, которые не являются родственниками ни Гарольда Лоеба, ни Джеральда Лоеба, финансового писателя, работающего в E. F. Hutton & Company, ни Леопольда и Лоеба, которые были командой любителей острых ощущений из Чикаго. Эти две нью-йоркские банковские семьи постоянно путают, даже New York Times, которая обычно наиболее осторожна в таких вопросах, но потомки Соломона (Kuhn, Loeb) Лоеба, более раннего иммигранта и основателя более почтенного дома, известны в народе как «настоящие Лоебы». Предположительно, потомки Карла М. (Лоеба, Роадеса) Лоеба — это нереальные Лоебы. Фамилия Rhoades появилась в результате внебрачного слияния. Никто толком не знает, почему это название сохранилось (в фирме нет ни одного Rhoades), разве что за его нотки, связанные со стипендиатами и почти одноименным Колоссом. Но, пройдя извилистым путем через Леманов и Селигманов, можно выйти на родственников этих двух семей Лоеб, причем через брак.

Схема межродственных браков не всегда строго соблюдалась. Каждый раз, когда кто-то женится «не по расчету», кто-нибудь обязательно заметит, что немецкое еврейское общество уже не сплотишь, что структура разваливается. Смешанные браки, антисемитизм и гиюр — три взаимосвязанные темы, которые часто повторяются в фуге жизни немецких евреев в Нью-Йорке. Например, Контенты — это семья голландских евреев, которая появилась в Нью-Йорке задолго до приезда первых немцев. Несколько немецких семей вступили в брак с Контентами, и в результате миссис Джон Д. Гордан[1], научный попечитель Брин-Мора, внучка бабушки Гудхарт, стала наследницей двух прекрасных семейных портретов Контентов. На них изображены Саймон Контент и его жена Анжелина, написанные в 1833 году, и каждый из них содержит загадочную деталь. В руке Саймона лежит еврейский молитвенник, в руке Анжелины — Книга общей молитвы. Вилли Уолтер, дедушка миссис Гордан, хмуро смотрел на фотографии, входя в комнату, и бормотал: «Это был не смешанный брак. Не было!»

По строгим стандартам толпы, чтобы вступить в смешанный брак, не обязательно выходить замуж не по вере. Много лет назад дочь Самуила Сакса, Элла, вышла замуж за поляка Гарри Плотца, и поднялась страшная шумиха. Дело было не в том, что молодой Плотц говорил о социализме, а в том, что он говорил о социализме так громко. Примерно в то же время, когда Альва Бернхаймер, которая точно была в толпе, вышла замуж за покойного Бернарда Гимбеля, который таковым не являлся, это было расценено как неудачная пара. Толпа считала Гимбелов «магазинщиками». Кто-то сказал: «Достаточно одной семьи из универмага», имея в виду Штраусов. Нет нужды говорить, что, поскольку Gimbel's и Macy's — великие соперники на Геральд-сквер, ни один Гимбел никогда не женился на Штраус.

Когда Джеральд Варбург женился на Натике Наст, дочери Конде Наста, публика была поражена не меньше. Долгое время Натику, хотя она и была католичкой, называли «маленькой гугеноткой», а ее свекровь — «девушкой французского происхождения». Через поколение, в 1950 г., публика, похоже, все еще не была готова к браку Фелиции Варбург с Робертом Сарноффом, который, как пояснил один из присутствующих, был «сыном того русского радиста», бригадного генерала Давида Сарноффа, председателя правления RCA. В 1920-х годах люди также зашумели, когда было объявлено, что Джон Л. Лоеб, сын Карла М., помолвлен с младшей дочерью Артура Лемана, Фрэнсис. В лагере Селигманов «Фишрок» в Адирондаках кто-то сказал: «Но эти Лоебы — не Лоебы!».

Но когда Р. Питер Страус женился на Эллен Шульцбергер, публика с удовлетворением отметила, что некоторые люди, по крайней мере, делают традиционную, хотя и все более редкую вещь — женятся «внутри толпы».