Брачный аферист

Джек только что вышел из душа. Черные волосы были влажными и завивались колечками вокруг ушей. На нем было только белое полотенце, обернутое вокруг бедер. Она жадно смотрела на Джека, — на крепкие скульптурные мускулы под блестящей от воды кожей, на мощную грудь, покрытую черными курчавыми завитками волос, которые широкой полосой спускались по плоскому животу, исчезая под полотенцем…

В карих глазах стоял немой вопрос, но Натали не могла вымолвить ни слова. Во рту пересохло, удары сердца отдавались в ушах, голова кружилась. Однако ей и не потребовалось ничего говорить. Джек взял ее за руку, втянул в комнату и, закрыв дверь, молча заключил в объятия.

Он склонил голову, ища ее губы своими, теплыми и нежными, но в этом движении чувствовался сдерживаемый напор, перед которым — она знала — ей будет трудно устоять. Но Натали не собиралась его останавливать, — во всяком случае, не сегодня. Сегодняшняя ночь принадлежит им. Больше нет ни единой причины противиться искушению, которое подспудно томило их с первой же встречи. Завтра… Завтра еще не настало, и она не собиралась думать о нем раньше времени.

Обнимавшие Натали руки были такими сильными и так крепко прижимали ее к себе, что она поспешила положить свои на плечи Джека, испытав внутренний трепет от мощи твердых мускулов, перекатывавшихся под теплой кожей. Его язык проникал все глубже, касаясь самых чувствительных мест ее рта и заставляя кровь кипеть в жилах.

Она немного откинула голову — ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза и испить до капли этот сладостный миг капитуляции.

— Я хочу в твою постель, — задыхаясь, прошептала она. — Хочу, чтобы ты ласкал меня, чтобы целовал, пока я не задохнусь…

— Наконец-то… — прохрипел Джек, запуская пальцы в ее волосы. — Я уже не в силах был ждать, я начал сходить с ума…

Он еще больше откинул ее голову назад, и Натали приоткрыла губы в ожидании опустошительного набега его поцелуя. Он прижал ее к себе с такой силой, что нежные груди буквально вдавились в крепкие мускулы. Это прикосновение было таким жгучим, таким восхитительным, что напрочь смело остатки сомнений, которые, возможно, еще оставались в самых отдаленных уголках ее сознания.

Но сейчас не время задаваться вопросом, правильно ли она поступает. Сейчас реален лишь предельный накал ее чувств под настойчивым натиском губ Джека.

Напряжение неизмеримо возросло, когда он начал покрывать жгучими поцелуями трепещущую жилку на ее виске, изящную раковину уха. Она слышала лишь прерывистое дыхание, сумасшедший стук своего сердца, в то время как их обоих окутывал бархатистый полог желания, заставлявшего забыть обо всем на свете.

Натали почувствовала, как рука Джека скользнула за вырез халата, поглаживая шелковистую кожу, и с ее губ сорвался низкий стон наслаждения, когда он нашел спелую округлость ее груди. Он взял в руку и начал ласкать ноющий от сладострастия холмик. Прикосновения были волшебными и заставляли ее беспомощно таять в ответном чувстве. Потом его ладонь распрямилась, и он прижал пальцы к нежному бугорку соска, ставшего как бы средоточием ее чувственности.

Джек ловко развязал пояс ее халата. И у Натали перехватило дыхание от потрясения и удовольствия, когда он снова прижал ее к груди. Жесткие волосы царапали горевшую огнем нежную кожу, и это доставляло ей непередаваемое наслаждение, пронизывавшее тело словно электрическими разрядами.

Она обняла его за шею, а руки Джека скользнули вниз по ее спине. Их бедра соприкоснулись, и Натали вздрогнула, ощутив пробудившуюся мужскую плоть, намеренную потребовать удовлетворения. Смешанное чувство восторженного предвосхищения и тревожного ожидания охватило ее. Это обещало быть… чем-то неповторимым.

Быстрым движением он поднял ее на руки, словно она весила не больше перышка, и понес через гостиную в спальню. Единственным источником света был ночник, стоявший на тумбочке у кровати и отбрасывавший теплые тени на стены. Шторы на окнах не были задернуты, давая возможность видеть великолепие ясного звездного неба.

Широкая кровать была застелена шелковым покрывалом цвета старого вина, высокий балдахин создавал впечатление поистине королевского великолепия. Джек осторожно положил Натали на шелковые подушки, и они обменялись взглядами, полными откровенной страсти. Медленная чувственная улыбка изогнула обычно жесткие губы, когда он посмотрел на нее.

— Ты прекрасна, — прошептал он.

— Правда?

Он рассмеялся и восторженным взглядом исследовал каждый изгиб ее обнаженного тела.

— Ты же знаешь, что правда, — ответил он, проводя рукой по ее телу и наслаждаясь теплой шелковистостью кожи. — Я хочу тебя с того момента, когда впервые прикоснулся к тебе во время танца. И вот теперь я получил тебя — всю-всю…

Его рука скользнула вверх по гладкому животу. Натали судорожно выдохнула, когда кончик его пальца, мучительно медленно проложив дорожку по упругой округлости груди, подобрался к напряженному розовому пику, заставив ее испытывать сладкие муки. Его взгляд светился озорством.

— Всю-всю, — тихо повторил Джек. — На меньшее я не согласен.

— Да, — прошептала она, ничуть не стыдясь добровольной и охотной сдачи. — Пожалуйста…

Он дразняще ущипнул ее за нежный сосок, и спина Натали в экстазе выгнулась. А потом вдруг с низким стоном склонил голову и провел горячим языком по крохотному бугорку, ставшему вдруг невероятно чувствительным, и легонько прикусил его зубами. Это была самая сладостная пытка на свете, и Джек не давал ей ни секунды передышки. Его жаждущий рот переходил с одной груди на другую, а ее словно теплым, медовым прибоем переполняло наслаждение.

Натали закрыла глаза, запрокинув голову на подушки, губы приоткрылись в попытке сделать судорожный вдох. Какая-то часть ее мозга отстраненно отметила, что не стоило ей приходить сюда. Разве можно, пережив подобную ночь, остаться в здравом уме? Ей следовало быть более осторожной и остаться в безопасности своей комнаты…

Но о какой осторожности могла идти речь, когда он творил с ней такое? Ей оставалось только лежать, прислушиваясь к волнам изысканной чувственности, прокатывавшимся внутри нее, и чуть слышно мурлыкать, подобно прирученной львице.

Джек поднял голову, чтобы взглянуть на нее, и насмешливо улыбнулся, когда она застонала в знак протеста.

— Распутная маленькая колдунья. Ты этого хотела, когда стучала в мою дверь?

— Да…

Как она могла отрицать очевидное? Натали нетерпеливо протянула руку, испытывая потребность осязать это стройное, крепкое тело, запустить пальцы в жесткие вьющиеся волосы, покрывавшие бронзовую кожу. Он низко и хрипло застонал от удовольствия, когда она проложила первую исследовательскую дорожку поцелуев сначала по его шее, а потом ниже, по широкой груди. Уже знакомый мускусный запах его кожи с каждым вдохом все больше дурманил сознание, пробуждая где-то в глубине ее существа страстный отклик.

Залитая желтоватым светом ночника, с беспорядочно разметавшимися по гладким плечам локонами, с налитыми грудями, завершающимися розовыми бугорками, Натали встала на колени и принялась ласкать его руками и губами, чувствуя, как мышцы внизу живота сводит судорога в предвкушении еще большего блаженства. Но она так и не посмела коснуться полотенца, которое все еще было на нем, и Джек рассмеялся над ее застенчивостью.

— Что-нибудь не так? — лукаво спросил он ее, заставляя лечь рядом. — Ты ведь ничего не боишься, правда?

Натали подняла взгляд, чувствуя, что, как ни странно, действительно боится. Да что же с ней происходит? Ведь она давно не девственница — у нее был муж, и не один! Но в следующий момент все страхи куда-то отступили. Она затрепетала, когда Джек, взяв ее руку, осторожно провел ею по напряженным мускулам его живота и дальше вниз.

Натали, прерывисто вздохнув, поспешила спрятать лицо на его широком плече. Она знала, что Джек страстный мужчина, но сейчас, когда кончики ее пальцев касались доказательства этого, почувствовала, как во рту пересохло.

— Ну и… — прошептал он, прижавшись губами к ее уху, — что ты собираешься с этим делать?

В вопросе таился вызов. А, в конце концов, чего здесь бояться?!

Решительным жестом она провела рукой по тому, что так пугало и притягивало ее, с наслаждением чувствуя, как по телу Джека пробежала ответная дрожь. Ободренная этим свидетельством своей власти над ним, Натали начала ласкать его — медленно, нежно, заставляя испытывать те же танталовы муки, что недавно терпела она.

— Колдунья, — простонал он, нежно покусывая гладкий кремовый изгиб ее плеча крепкими белыми зубами.

Она чуть слышно рассмеялась, а ее губы возобновили исследование горячего мускулистого тела, благо инстинкт, древний, как сама Ева, помогал ей отыскивать самые чувствительные места. Джек открыто наслаждался каждым мгновением удовольствия, которое она доставляла ему. В результате Натали и впрямь почувствовала себя самым грешным, самым колдовским существом на белом свете.

Джек опрокинул ее на постель, и тело Натали задрожало под водопадом ласк, обрушившихся на нее во исполнение обещания целовать до тех пор, пока она не задохнется. Его губы обжигали грудь, язык дразнил восхитительно чувственный бугорок соска, заставляя вспыхивать раскаленные искры наслаждения, а рука медленно поглаживала ее живот, опускаясь все ниже. Наконец его пальцы пробежались по треугольнику курчавых волос и нырнули в мягкий, влажный бархат, прятавшийся под ними.

Ее живот затопило расплавленное золото, а он опять нашел ее губы и приник к ним долгим поцелуем, сладким как вино. Затем двинулся вниз, предоставляя своему языку научить ее удовольствиям, которые лежали далеко за пределами самых смелых мечтаний, до тех пор, пока она не забилась в агонии страсти, бессвязно умоляя его о полном обладании.

И вот он наконец оказался над ней, удерживая свой вес на полусогнутых руках и улыбаясь ей потемневшими глазами.

— Пожалуйста… — прошептала Натали.

Он вошел в нее одним сильным, глубоким движением, после чего крепко сжал в своих объятиях, и какой-то неправдоподобно прекрасный миг они лежали неподвижно, пытаясь осознать чистую, сладкую глубину полного слияния.

А потом Джек начал медленно двигаться, придерживаясь какого-то рваного ритма и заставляя ее то вытягиваться во весь рост, то изгибаться в экстазе, задыхаться и стонать, чувствуя, как горит тело, а сердце готово разорваться от любви. Он подчинял ее своей воле, а она с готовностью шла навстречу всем его желаниям. Их блестящие от пота тела перекатывались по широкой постели, а мягкий свет лампы отбрасывал зыбкие тени на их кожу.

Натали не подозревала, что внутри нее обитает столь распутное, чувственное существо. Каждым своим проникновением Джек заставлял ее воспарять все выше и выше на крыльях страсти, нестись в головокружительном водовороте эмоций. Пока, наконец, она не услышала собственный сдавленный крик, и не почувствовала, что весь накопившийся в ней жар вдруг словно вырвался на волю, иссушая мозг и заставляя плавиться кости. Ее охватили слабость и чувство опустошенности, и тут же Джек последним судорожным рывком упал ей на грудь. Оба мгновенно отключились, вымотанные, истощенные, запутавшиеся в покрывавших постель простынях.