Из Пешек В Королевы

Было очевидно, что он жаждал её прикосновений, и Гермиона удовлетворяла его желание, цепляя пальцами и ладонями не только сам предмет её внимания, но и другие его составляющие, отмечая, что это вызывает едва ли не больший эффект. Снейп сжимал в руках одеяло. Гермиона изучала его, трогая легко, едва скользя, так, чтобы это не превращалось в весьма прозаичную по её мнению процедуру.

А потом она остановилась.

Пожалуйста, девочка, продолжай… – думал Снейп. И в этот момент его накрыло такое сумасшедшее возбуждение, что он чуть не закричал. Он почувствовал там её… дыхание… Костяшки побелели.

О, Мерлин…

Гермиона склонилась над ним, следуя за безудержным желанием сделать это, но в некоторой нерешительности. И только стоило ей сделать рядом с ним жаркий выдох, как он весь напрягся, вытянулся ей навстречу и увеличился. Это было головокружительно… она почти касалась, задерживаясь, продолжая просто дышать рядом и наблюдая этот невероятный эффект. Мягким движением она дотронулась губами до самой верхушки, снова приняв решение действовать так, чтобы не превращать их близость в нечто пошлое. Снейп застонал и сильно напряг бёдра. Гермиона продолжила. Она касалась губами самого его верха, снова приближаясь каждый раз с разной стороны, наблюдая, как Снейп сжимает и разжимает бёдра, тяжело дыша.

Кончиком языка она провела по нему снизу доверху, почти так же, как уже делала это пальцем, но начав гораздо ниже, из самой глубины, а затем влажно задержавшись на верхушке. Снейп хрипло зарычал. Гермиона сделала это ещё несколько раз, каждый – с разным нажимом, и немного импровизируя. Она вдруг осознала, что сама испытывала такое сильное возбуждение, какое раньше ей было недоступно. Когда она встала, Снейп исступлённо выдохнул, поднимая бёдра, ища её ласковые сладкие губы.

- Сейчас.., – она прошептала это, вставая с кровати, и не узнала свой голос. Снейп не выдержал и открыл глаза, привставая на локтях.

Гермиона заклинанием лишила себя всей одежды, оставляя лишь маленькие трусики, её тело горело, грудь налилась и сильно заострилась, а внизу было так мокро, что бёдра скользили. Она потянулась руками к белью, и медленно спустила с себя трусики, совсем как тогда, но не больше желая властвовать, дразнить или порабощать. Липкая жидкость растянулась от её влажной плоти до самого белья, создавая тонкую тягучую ниточку, от которой Снейп ни на секунду не мог отвести глаз.

Выходя из белья, упавшего на пол, она переступила через его ноги коленом, и подкралась к нему, словно кошка. Она интуитивно точно угадала нужное место, и немного опустилась, увлажняя его и чувствуя, что сейчас сойдёт с ума. Но это была не страсть… Не желание овладеть или сдаться… Она хотела обнять его собой, погрузить в своё мягкое, женское начало, отдавая без остатка всё тепло, что у неё есть, принять его полностью… и это желание простиралось далеко за рамки их такого необычайно возбуждённого контакта.

Им хватило лишь нескольких движений, медленных покачиваний вниз и вверх. Снейп всё так же сжимал одеяло в кулаках, когда откровенно закричал низким голосом, заставляя Гермиону исступлённо присоединиться к его неистовым спазмам внутри, а возбуждение всё росло, бурля и заполняя нутро до самого верха и горячими волнами стекая вниз, вытесняемое толчками их судорожно пульсирующих мышц.

В этот момент они оба не помнили себя, до потери сознания продолжая качаться на волнах их разливающегося пламенного океана.

====== Глава 42: Жертва ======

Утром они проснулись вместе в тесном объятии, он – лёжа на спине поверх одеяла, она – уютно уткнувшись лицом в его грудь. Наверное, они так и отключились вчера вечером… Гермиона хотела перевернуться, чтобы устроиться у плеча сбоку, но Снейп вдруг обвил её руками ещё крепче и никуда не отпустил. Она лежала на животе прямо вдоль всей длины его тела, и немного качалась от того, как поднимается и опускается его грудная клетка. Её собственное дыхание звучало в унисон.

Уже давно пора было собираться, чтобы не опоздать на завтрак, однако Снейп так и не отпустил её. Он был неподвижен и молчалив, только дышал, сильно прижимая к себе девушку, словно если она хоть на миллиметр отстранится – он погибнет. Гермиона не могла разгадать такого странного поведения. Он держал её крепко почти до самого обеда, качая на волнах своего дыхания, и лишь когда солнце над замком стояло уже высоко, немного ослабил хватку.

*

С тех пор прошло две недели. Пожиратели напали на Хогвартс, её друзья были ранены, Билл чуть не погиб из-за Сивого, и вот все они с членами Ордена стояли вокруг его койки в больничном крыле. Весть о смерти Дамблдора звенящей тишиной повисла в палате.

А потом Гарри сказал просто и холодно:

- Его убил Снейп.

Нет, не может быть, этого не может быть…

Гермионе показалось, что она проглотила глыбу льда. Её сердце вырезали ножом. Как будто огромные когти глубоко разодрали в клочья её грудную клетку, зацепили все внутренности и, намотанные, вытащили наружу. Кто-то что-то говорил, задавал вопросы, кто-то отвечал…

- Снейп убил Дамблдора.

Гермиона ничего не видела вокруг себя. Хотелось заорать, но крик, поднимаясь из живота, болью застревал где-то в пищеводе. Примерно от солнечного сплетения начиналась одна сплошная кровоточащая открытая рана. Там не было ни лёгких, чтобы дышать, ни горла, чтобы издавать звуки. Как будто её глупое сердце сначала сжалось до размеров горошины, а потом со страшной мощью взорвалось, разрывая её на куски. Она чувствовала только стопы на полу, покалывание в пальцах рук и неравномерный комок застрявшего в желудке крика. Больше ничего не осталось от Гермионы.

Это просто шутка… Гарри просто ошибся… Он сделал поспешный вывод…

Кто-то о чём-то спросил её, она что-то ответила про кабинет, про Флитвика, про обморок… Тоненьким голоском она рассказала, как всё было… Как поверила ему… и они с Полумной пропустили его… И больше не смогла проронить ни слова. Её как будто раздавили, растоптали, размазали. Что-то только что навсегда оборвалось в ней.

Пожалуйста, нет, пусть, это всё окажется неправдой…

Она вдруг поняла, что всё это время слышит в голове прекрасную и печальную песню, эхом разносившуюся над просторами замка. Это плакал феникс, кружа высоко в небе, звуча у неё в ушах… Фоукс музыкально говорил голосом её дикого горя и Гермиона, наконец, почувствовала, как молчаливое рыдание выходит у неё из горла, из глаз. Она больше не произнесла ни слова за этот вечер. Только горячие слёзы текли по щекам, оставляя воспалённые следы на её лице, душе и сердце.

Что же, это и есть его страшная тайна? Что он… Чёрный Епископ?

К ней подошёл Рон и обнял её за плечи.

В больничном крыле появились ещё люди, что-то обсуждали, потом Гарри сказал ей какие-то слова, и Рон повёл её в гостиную. Там она ушла к себе в комнату, упала на пол и пролежала так до утра.

Утром к ней зашла Джинни. Дверь была приоткрыта и рыжая бестия чуть не споткнулась о Гермиону.

- Гермиогосподи…!!! – воскликнула она и опустилась на колени перед девушкой. Та подняла почти безжизненное лицо от пола.

- Вставай, вставай, я прошу тебя, скорее поднимайся, ты что, всю ночь здесь лежала.., – тараторила Джинни. Обеспокоенный голос подруги немного заполнил зияющую огромную дыру. Гермиона с трудом села и вдруг разрыдалась, что есть сил.

- Этого не может быть… не может… быть.., – сквозь слёзы мямлила она.

Джинни гладила её по голове, пытаясь поддержать и удержать, но Гермиона была беспомощна и безутешна. Плача навзрыд, она сползла по груди Джинни прямо к ней на колени, свернулась комком, продолжая отрывисто всхлипывать к ней в юбку:

- Почему… почему… как же так…

А Джинни продолжала успокаивающе гладить её по голове.

*

Дни до отъезда из Школы они проводили все вместе, вчетвером: Гарри, Рон, Гермиона и Джинни. Страшная потеря сплотила их, друг в друге они нашли поддержку и утешение. Гермиона будто очнулась от глубокого сна. Её друзья были отзывчивыми, сочувствующими, участливыми и такими… светлыми… Ей стало ужасно стыдно за все эти два года, что она водила их за нос, не была с ними искренней и откровенной, а осознанно играла в какие-то чужие игры…

Чувство вины, словно туча, постоянно преследовало её. Но исправить уже ничего нельзя. Можно только искупить… Во что бы то ни стало помочь Гарри с поиском и уничтожением крестражей. Искоренить зло на корню. Убить Волдеморта. Это он навсегда сломал её жизнь.

О Снейпе она не вспоминала вообще, её больное сознание заблокировало все мысли, не позволяя копаться, анализировать, рассуждать. Как будто всё стёрлось само собой, словно плач феникса смыл все воспоминания безвозвратно.

Но первый укол она ощутила в сердце уже очень скоро.

Кроме общения с друзьями, которые, сами того не зная, помогали ей справляться с пустотой, Гермиона затыкала зияющую дыру ещё и книгами. Это было её излюбленное и надёжное лекарство от всех недугов. Автоматически, она продолжала штудировать выпуски Пророка, пока однажды не споткнулась глазами о его фамилию. Это была маленькая заметка о том, что Эйлин Принц выходит замуж за Тобиаса Снейпа, магла.

ЧТО?

Но… Дурмстранг… Лукреция Андрополус… Себастьян Снейп…

ЧТОООО?

Гермиона вспомнила, как сквозь пелену слышала от Гарри, что Принц-полукровка, это Снейп, но тогда эта информация не дошла до её уставшего мозга. Сейчас она поняла… это был его почерк в той книге… он изменился, конечно, но… это был он… значит…

Эйлин Принц его мать. Его отца зовут Тобиас. И он ввёл в заблуждение… всех?... Но.. Забини? «Кузина Блез»? Тисдейлы? Задействовано так много людей… Зачем..? Элементы головоломки никак не складывались воедино. Всё это невозможно, невозможно…

Это просто чужое кино. Дыра в сердце заныла. В этот момент в библиотеку зашёл Рон. Парень был необычайно добр к ней и проявлял сочувствие и внимание.

- Привет! Как ты? Ох, да и зачем я спрашиваю!.. – он звучал так просто и так искренне, – Просто идём поужинаем, ну, как сможем.

Он протянул ей руку, и она просто пошла за ним. Зияющая дыра стала немножко меньше.

У всех были проблемы с едой, кусок не лез в горло, но так или иначе все, кто остались в Школе, уныло приходили на общие трапезы и сквозь силу пытались хоть что-то запихнуть в себя.

*

Поезд на Лондон отправлялся через час после похорон. Гермиона бездумно собирала вещи, хаотично кидая их в чемодан. Всё это неважно. Позже она со всем разберётся, разложит по полочкам, но не сейчас. Комната, которая два года служила ей чем-то вроде личной крепости, теперь опустела. Девушка смотрела на свою смятую постель. Там под подушкой лежал Плащ Сокровенности.

- К чёрту всё, – решительно сказала она и быстро вышла, захлопнув дверь.

*

Сычик неуклюже приземлился на её окно.

«Приезжай завтра. Я всё расскажу на месте. Скоро заберём Г. Отец встретит тебя, где обычно, в 13:00»

Это было письмо от Рона. На обратной стороне она написала убористое «да» и прикрепила письмо обратно к лапке уставшей совы. До Дня Рождения Гарри оставалось две недели.