Из Пешек В Королевы

После их разговора у неё дома, Рон стал сильно её раздражать. Она старалась сдерживаться и не показывать своих чувств, но от этого отвращение только росло. Его поцелуи перестали быть страстными, и стали слюнявыми. Его объятия теперь казались не крепкими, а удушающими. Любые беседы теперь виделись примитивными и быстро себя исчерпывали. Не говоря уж о интимных моментах…

Похоже было, что Рон действует по той злополучной книжонке про квиддич в постели. Наверное, он представлял себе, что оседлал метлу, и заботился только о том, чтобы его собственный полёт проходил приятно. Ведь если ему хорошо – значит и ей тоже, это же обоюдный процесс, так он думал. Гермиона всё время говорила себе:

«Я научу его… я покажу ему, как надо… со мной он узнает, как это бывает, и распробует». Но каждый раз, когда до этого доходило, всё заканчивалось одинаково. Он непонимающе смотрел, как она странно трогает его пальцы или уши, а потом с напором просто превращал всё в весьма прозаичную процедуру. Однажды, она попробовала убедить его и показать свою власть… Но Рон вообще ничего не понял. В конце концов, Гермиона сдалась и стала просто подыгрывать ему в роли метлы.

«Отдельно взятая магическая сила внушает уважение, но это уважение не всегда соответствует тому, которое должно проявлять к женщине».

Её грустные размышления прервал сам Рон. Было раннее утро, она сидела во дворе «Норы». Он крикнул:

- Привет! Ты чего так рано встала?

Она приветливо помахала ему и жестом попросила подойти. Им предстоял небольшой разговор.

====== Глава 45: Новая партия ======

- Мерлинова борода! Гермиона! Зачем тебе это?! – не унимался Рон, – ты и так умнее всех!!!

- Рон, как ты не понимаешь? Это ради ЖАБА и всех документов! Не знаю, как у тебя и Гарри, а у меня есть серьёзные карьерные планы!!!

- Ты же Гермиона Грейнджер, «герой войны», тебя и так везде возьмут!

- Причём тут это! Мне не надо, чтоб меня брали за наши подвиги!!! Я хочу иметь на руках подтверждение всех своих знаний!

Они спорили уже примерно полчаса, пока не перебудили остальных Уизли и Гарри, который тоже был тут.

- Что там происходит? – высунулась из окна миссис Уизли.

- Гермиона хочет вернуться в Школу! – заорал Рон.

- А ты что же, значит, не хочешь?!

Гарри и Рон уже решили, что с осени пойдут на работу в Министерство и станут мракоборцами. Они прекрасно понимали, что их там примут с распростёртыми объятиями. За завтраком вся семья бурно обсуждала этот вопрос. Наконец, мистер Уизли сказал:

- Я думаю, мальчики могут делать, как хотят, Молли. Они уже взрослые… и… сама знаешь. А если Гермиона решила доучиться, то пусть так и сделает.

Миссис Уизли ещё немного покудахтала над Гарри и Роном, но в итоге согласилась.

- Тебе нужно написать профессору МакГонагалл. А все книги можно будет купить по списку, который получила Джинни.

Но Гермиона уже всё знала. Партия была заранее ею выиграна. Она предвидела именно такую реакцию Уизли, а согласие от МакГонагалл пришло ещё вчера. Подавленная и раздражённая Гермиона понимала, что Рон не поедет за ней в Хогвартс. А значит, можно сбежать от него на целый год.

*

Покупка учебников и путешествие в замок с платформы 9 и ¾ казались такими странными после всех событий. Однако это дало прилив новых сил, как на первом курсе, как будто перед ней открывалась новая жизнь, полная возможностей.

Хогвартс стоял на том же месте, величественный и прекрасный, как всегда, словно бы он и не превращался в руины… Гермиона сидела в карете с Джинни и Полумной, все девушки испытывали смешанные чувства. Возвращаться было… волшебно… но и Джинни и Гермиона с огромной болью в глазах смотрели на высокие каменные стены приближающегося замка. Их взгляды то и дело падали на фестралов, которые тащили кареты с учениками… Обе они молчали, потому что заговорить означало непременно расплакаться. Только один раз тишину нарушила Полумна со странным комментарием:

- Чудесно, что всё так вышло…

Гермиона и Джинни переглянулись. Полумна Лавгуд казалась им мудрой, как никогда.

Приветственный банкет тоже показался Гермионе знакомым, но совсем другим. Со вступительной речью к ним обращалась профессор МакГонагалл:

«Уважаемые студенты! Я с огромной радостью и гордостью объявляю, что Хогвартс в этом году вновь распахнул для учеников свои двери!...»

Прошла церемония отбора. Первокурсников в этом году было, как будто, больше, чем обычно. Когда все расселись по местам, столы переполнились самой разнообразной вкуснейшей едой. Звон вилок и ложек о тарелки ознаменовал для Гермионы возвращение домой. Она почувствовала, что новый Хогвартс обнял её по-отечески, как родную взрослую дочь, и мир вокруг снова стал по-прежнему близким.

После объявления об окончании ужина к ней подошла профессор МакГонагалл:

- Гермиона, – она с материнской улыбкой обратилась к ней по имени и положила руку на плечо, – я назначила старостой Джинни Уизли ещё в июле, так как мне было неизвестно, что ты собираешься продолжить обучение. Однако, я с удовольствием отдаю тебе в распоряжение твою старую личную комнату… в прошлом году её никто не занимал. Если тебе что-то понадобится, дай мне знать. Для входа в мой кабинет пароль тебе не нужен.

- Спасибо, профессор…

Женщина ещё раз улыбнулась и ушла. Гермиона, остолбенев, стояла без движения ещё пару минут. Она никак не ожидала такого отношения… было очень приятно и немного грустно, ей вдруг захотелось догнать Минерву МакГонагалл и обнять её.

У портрета Толстой Леди её ждала, картинно уперев руки в бока, Джинни Уизли.

- Мисс Грейнджер! – шутливо произнесла она, – Почему я вынуждена ждать, когда Вы последняя соизволите дойти до общей гостиной, чтобы сообщить Вам пароль? В следующий раз я сниму с Вас очки!

- Джинни, там профессор МакГонагалл… – Гермиона увидела, как расширились глаза девушки, и поняла, что собирается оправдаться перед Джинни Уизли.

Обе они громко рассмеялись и вошли внутрь, держась друг за друга.

- Пароль «Грошик», если что. Понятия не имею, как она это узнала, – весело сообщила Джинни.

Из гостиной Гермиона сразу поднялась в свою спальню. Надо было разобрать вещи, составить план занятий… Она вошла.

Комната была точно такой же, какой Гермиона оставила её полтора года назад. Похоже, за это время сюда действительно никто не заходил и, кажется, это крыло не было разрушено… Она стала доставать вещи из чемодана и системно раскладывать их по полкам в шкафу. Живоглот тоже приехал с ней и уже вовсю расхаживал по кровати. Гермиона села за малюсенький столик и ещё раз просмотрела расписание. Её нещадно клонило в сон.

Наконец, она разделась и упала лицом на кровать, намереваясь хорошенько выспаться. Рыжий питомец уже почти занял своё место в ногах, Гермиона запустила руки под подушку…

- Аааах! – резко вдыхая, она громко вскрикнула от испуга, вскочила с кровати, как ошпаренная, попятившись спиной и шумно врезавшись в шкаф. Кот тоже подпрыгнул, злобно зашипел, и скользнул вниз.

Гермиона прерывисто дышала. Там, под подушкой… Она подошла, снова залезла на кровать и села на колени у изголовья, не решаясь.

Медленно она взяла подушку в руки и отложила её в сторону. На неё смотрел её Плащ Сокровенности, а на нём сверху лежали два свитка и один клочок смятой окровавленной бумаги.

Сон как рукой сняло. Сердце колотилось со страшной скоростью, ещё немного, и она упадёт замертво. Дрожащей рукой Гермиона взяла маленький листок, перевернула и тут же выронила его на пол с рыданием.

- Оглохни, – громко всхлипнула она, чтобы никого не разбудить, и рыдание раздавило её. Она сидела на постели и сильно тряслась, широко открыв рот из которого вырывались булькающие стоны, внутри всё обрывалось. Шею стянуло тугой петлёй. Лицо искажала страшная боль, напряжённый лоб покрыли морщины. Она даже не успела прочитать, что там… это была записка… от него…

Не сразу, но она взяла себя в руки, опустила кисть на пол и крепко схватила клочок бумаги пальцами. Медленно поднесла его пустой стороной к глазам. Это даже не бумага… а, вроде, какая-то серая ткань… запачканная тёмными следами от пальцев… Тяжело дыша, с кружащейся головой, Гермиона перевернула записку к себе и тут же отпрянула, опираясь лопатками на стену у кровати. Еле заметные, с трудом нацарапанные и почти осыпавшиеся чёрные строчки были где-то смазаны и странно раскиданы по всей поверхности листка:

«бесконечно виноват

готов молить о прощении на коленях

но не имею права даже

просить на это разрешения ты спасла

мою никчёмную жизнь

всё настоящее»

Горячие, как лава, слёзы текли из глаз. Наверное, он написал это в ночь Битвы, когда очнулся в Хижине… где он сейчас? Что с ним?

Всё настоящее… что настоящее?

Она смотрела на этот ветхий листок, как на самое дорогое сокровище. Слёзы капали с подбородка. Рот так и оставался открыт и страшно искажён гримасой боли. Грудная клетка резко и мучительно вздрагивала, как от удара током, при каждом вдохе. Тело дёргалось, как будто изнутри её били кулаками.

Прошло около получаса прежде, чем её дрожащая рука потянулась к маленькому свитку. Он был запечатан чёрным воском без опознавательных знаков. Девушка приложила палец.

«Ни в коем случае не приходите!

Сожгите всё сразу после прочтения.

Д. оставил это для меня. Это не пригодится.

Но Вы должны знать.»

Это тоже было написано рукой Северуса Снейпа, но обычным уверенным почерком. Гермиона была в замешательстве. Она взяла второй свиток, тоже предназначенный только адресату, чёрная печать стояла поверх бордовой.

«Северус Снейп действует в интересах Ордена Феникса и в точности исполняет мои личные указания. Я отдал ему приказ убить меня. Я отдал ему приказ нападать на Орден, если этого захочет от него Волдеморт. Я отдал ему приказ как можно дольше находиться в доверии Волдеморта. Я также поклялся ему при жизни никогда не выдавать его тайн.

Это заявление вступает в силу после моей смерти.

Это заявление находится под моим личным заклятием Достоверности и может быть подвергнуто любым проверкам.

Основатель Ордена Феникса

Верховный чародей Визенгамота

Кавалер ордена Мерлина I степени

Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор».

Северус… он оставил это для меня тогда в июне… Но я не притрагивалась к Плащу.. А потом не вернулась в Школу… Если бы я только знала…

С другой стороны… какое это имеет значение… я ему – никто…

Сжигать уже ничего не требовалось. Гермиона сидела на кровати, бережно держа в руках свитки и крохотный обрывок бумаги, и легонько качалась с ними из стороны в сторону, как если бы укачивала малыша. Она смотрела в одну точку перед собой, и всю ночь не сомкнула глаз.

Из оцепенения её вывел солнечный луч, который с рассветом угодил прямо в лицо. Девушка тихо ойкнула и встрепенулась. Губы потрескались и пересохли, на щеках мелким песком ощущались ночные слёзы.