Письма на воде

***

Ван Со стоял перед королём, тратя все силы на то, чтобы сохранить самообладание. Его колотило от гнева и обиды, и лишь Чжи Мон замечал его подрагивающий рот, сжатые кулаки за спиной и слышал прерывистое дыхание, с которым принц пытался справиться, что выходило у него весьма посредственно. Однако в остальном для всех присутствующих он являл собой образец сдержанности и почтительности.

Такой железной выдержке можно было только позавидовать!

Астроном знал, что, едва спрыгнув с коня, Ван Со бросился в Дамивон – и что же? Хэ Су не было ни там, ни где-либо ещё во дворце, а все, кого терзал расспросами обезумевший четвёртый принц, отводили взгляд и не могли ответить ему ничего вразумительного. Сам Чжи Мон благоразумно покинул свою башню ещё загодя, и принцу, который никого там не обнаружил, не оставалось ничего иного, как только явиться в тронный зал, где малодушно прятался от него звездочёт, оттягивая неминуемую расплату.

Ван Со обстоятельно докладывал королю о положении дел в приграничье, но мысли его были далеки от территориальных распрей и возможного увеличения сил киданей. Он думал лишь о том, где искать Хэ Су, и так выразительно поглядывал на Чжи Мона, что тот явственно ощущал на своём горле железные пальцы Его Высочества и нервно сглатывал в предчувствии неизбежного разговора, в котором – он не сомневался – прежде чем выслушать, Ван Со хорошенько перетряхнёт все его внутренние органы без гарантии возвращения их на предусмотренное анатомией место.

Однако тревоги Чжи Мона кратно возросли и приняли совершенно иное направление, стоило ему сосредоточиться на беседе отца с сыном и осознать неслыханное: принц в открытую перечил королю!

– Я хочу, чтобы теперь ты отправился к киданям, – приказал Тхэджо.

– Я отказываюсь, – холодно ответил Ван Со, не обращая никакого внимания ни на округлившиеся от удивления глаза генерала Пака, ни на заинтересованный взгляд астронома, ни, собственно, на самого короля, который даже ожил от подобной дерзости. – Вы нарушили данное вами обещание. И я не могу подчиниться вам.

– Ты всё ещё испытываешь чувства к этой девке? – грозно привстал на троне Тхэджо, но Ван Со промолчал, чем лишь подтвердил предположение правителя. – Король обязан быть готов пожертвовать всем ради защиты семьи или страны! Ты должен благодарить за то, что я вообще не избавился от неё!

– Я не король, – невозмутимо парировал четвёртый принц, поднимая глаза на разбушевавшегося владыку. – И не стану им. А вам, если вы желаете сохранить союзника наследного принца, не стоит затягивать петлю на моей шее. И теперь я буду жить и поступать так, как считаю нужным.

Заявив это, Ван Со покинул тронный зал в гробовой тишине.

Чжи Мон почувствовал, как у него жутко зачесались ладони: ещё чуть-чуть – и он бы зааплодировал в ответ на такое фееричное сольное выступление четвёртого принца. Ну до чего хорош, наглец, а! Неужели это всё-таки произошло и он огрызнулся в ответ на очередную попытку унизить и использовать его «на благо государства»? А мальчик-то вырос и в свои восемнадцать наконец-то научился защищать собственные интересы без наносного подобострастия и соблюдения надуманных дворцовых правил.

Однако в следующую минуту Чжи Мон едва не захлопал… королю. Потому что, выслушав вежливые утешения генерала Пака, пытавшегося выгородить своего любимца перед его же собственным отцом, Тхэджо вдруг довольно рассмеялся и проговорил голосом, полным гордости и удовлетворения:

– Ван Со давно должен был сделать это. Теперь он не проиграет, кому бы ни пришлось противостоять. Если он будет таким и дальше, я покину этот мир со спокойной душой.

И вновь астроном не удержался от улыбки. Во-первых, его весьма позабавило вытянувшееся лицо генерала, который явно не ожидал подобного выпада от принца и уж тем более – такой неожиданной реакции его отца. А во-вторых, Чжи Мон наконец-то услышал от короля то, что таилось и зрело у того в душе долгие годы.

Король Тхэджо с малых лет растил Ван Со как будущего императора и рассчитывал на него больше, чем на наследного принца.

Ван Гон обладал острым умом, иначе он не стал бы тем, кем являлся сейчас, а ещё он был на редкость прозорлив, и Чжи Мон вполне обоснованно опасался, что король однажды разоблачит его. Однако многоходовка Тхэджо по воспитанию из увечного униженного изгоя будущего великого правителя поразила даже такого ушлого проныру и стратега, как придворный астроном.

Да, король Корё видел после себя на троне именно наследного принца, но в нём говорили отцовская любовь и традиции. При этом он не был глупцом и понимал, что Ван Му долго не усидит на золочёном стуле, и, чтобы сохранить государство таким, каким создал и возвеличил его Ван Гон, следом должен прийти сильный и мудрый преемник с боевыми навыками, опытом переговоров и умением подавлять неизбежные дворцовые интриги и мышиную возню кланов.

Именно таким преемником Тхэджо и видел своего четвёртого сына. Все трудности и испытания, через которые прошёл Ван Со, должны были закалить его, и это случилось.

Не зря король держал его подальше от дворца, ведь таким образом он защищал Со, понимая, что влиятельный клан королевы Ю неизбежно попытается использовать принца для своих корыстных нужд.

Не напрасно он определил ему в наставники давнего боевого друга – генерала Пака, который превратил своего подопечного в искусного и опытного воина.

Не просто так он попросил генерала приучать мальчика к ядам.

Не ради тщеславия велел Чжи Мону штудировать с вернувшимся из Шинчжу четвёртым принцем историю и науки.

Не только в качестве наказания отправил во вражеские земли именно Ван Со. Это был весьма мудрый и прозорливый шаг: умный, хладнокровный, несгибаемый, четвёртый принц мог постоять за себя и словом, и мечом, и одним своим неприступным видом в маске, которая вновь словно приклеилась к его лицу и наводила страх, даже когда Ван Со просто молчал. Никто из принцев не смог бы выполнить эту миссию настолько толково, безупречно и, в конечном итоге, выигрышно для Корё, как он.

То, что выглядело как расправа и неприкрытая мужская месть, было гораздо глубже и имело далеко идущую цель – воспитать из четвёртого принца достойного правителя государства, который способен сберечь великие достижения отца.

И теперь Чжи Мон мог со спокойной душой проводить короля Тхэджо в иной мир, зная, что тот ушёл вслед за своей О Су Ён без сомнений и напрасных тревог: Корё останется в сильных руках и будет процветать. Всё, чего удалось добиться отцу, сохранит и приумножит его сын.

Однако все эти патетические мысли, какими бы они ни были возвышенными и позитивными, притупили бдительность звездочёта, который, покидая тронный зал, на время забыл о самом четвёртом принце, и, как оказалось, совершенно напрасно.

Потому что Ван Со никуда не исчез и поджидал Чжи Мона у бокового выхода, налетев на него чёрной фурией, стоило тому выйти в коридор.

Астроном и сам не понял, как, едва перешагнув порог, оказался припёртым к стене, а перед глазами у него вместо картин славного грядущего Корё возникло разъярённое лицо его будущего правителя, кто, не ведая своей судьбы, думал лишь об одном.

– Где она? – рычал четвёртый принц, не заботясь о том, что через весьма символическую бамбуковую стену король беседовал с первым министром. – Куда ты дел Хэ Су? Отвечай!

Да что же это такое, в самом деле, мысленно причитал Чжи Мон, барахтаясь в безжалостных тисках. Время идёт, а звериные повадки не меняются! Не он ли восхищался возмужавшим Ван Со не далее как десять минут тому назад? И вот, пожалуйста, – всё то же самое! Методы четвёртого принца доискиваться до правды не претерпели никаких сколько-нибудь существенных и благородных изменений.

Не то чтобы Чжи Мон рассчитывал на всестороннее эстетическое просвещение Ван Со в его посольской миссии, но над манерами нужно работать, и над сдержанностью тоже. Придётся не забыть это и учесть в процессе дальнейшего культивирования характера будущего короля.

Если бы Ван Со мог читать мысли, он бы, скорее всего, тут же придушил астронома. И ему даже не потребовались бы особые усилия: Чжи Мон и без того уже посинел, достаточно было всего лишь покрепче сжать пальцы, чтобы выплеснуть гнев и получить мрачное удовлетворение. Но тогда бы принц не выяснил, где Хэ Су. И, противясь жгучей жажде расправы, ослабил хватку на горле своей жертвы.

– Говори, где она! Я же предупреждал тебя, я просил, я доверял тебе! А ты… Ну, говори!

Звездочёт, приходя в себя от удушья, без преувеличения видел в почерневших глазах четвёртого принца огненные всполохи и, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, сдавленно прохрипел:

– Ваше Высочество… С ней всё в порядке…

Услышав это, Ван Со разжал пальцы, и Чжи Мон медленно сполз по стене на пол, добавив уже из-под ног четвёртого принца:

– Ещё немного – и вас просто некому было бы к ней проводить…

***

Такого предательства от отца он не ожидал. Чего угодно: унижения, презрения, равнодушия – ко всему этому Ван Со давно привык и уже научился принимать если не со смирением, то, по крайней мере, с достоинством.

Но – предательство?

Это не укладывалось у него в голове.

Лишившись женщины, которую любил, король решил и у сына отнять его любимую? Это что – такая кара, месть или очередной урок выживания во дворце?

Как тогда сказал правитель – ради сохранения более важной жизни нужно уметь жертвовать незначительной?

Ван Со горько усмехнулся.

Неужели О Су Ён настолько мало значила для Ван Гона, что он вот так просто принёс её в жертву, чтобы защитить наследного принца? Нет, за этим крылось что-то ещё. Что-то, что Ван Со ещё предстояло постичь, только он вовсе не был уверен, что хочет этого.

А сейчас он хотел только одного – увидеть и обнять Хэ Су. Ему не пришлось долго ждать, как в те вечера, что он провёл под окнами её ханока в Дамивоне, не решаясь войти. Да и повторись это вновь – он бы вошёл к ней, не раздумывая.

Ван Со сразу узнал её, стоило ей появиться на заднем дворе кёбана с корзиной выстиранного белья. Хэ Су показалась ему ещё более хрупкой, чем он её помнил. И ещё эта хромота, что не исчезла даже год спустя… В нём вновь поднялась волна унявшейся было злости на бестолкового астронома, который додумался определить Хэ Су в прачки со сломанной ногой!

Однако сейчас всё его внимание было приковано к тонкой девичьей фигурке в потрёпанной униформе. Хэ Су развешивала мокрое бельё на бамбуковых перекладинах, отвернувшись от принца, поэтому не заметила, как он подошёл к ней сзади, и лишь вздрогнула всем телом, как только Ван Со заговорил:

– Ты никогда не слушаешься, да? Я велел тебе оставаться в Дамивоне. Работа там подходит тебе больше, чем труд прачки.

Принц обнял её со спины, чувствуя, как его наполняет почти забытое тепло, по которому он так отчаянно тосковал.

– Я скучал по тебе, – проговорил он, сжимая худенькие плечи, вздёрнувшиеся от его прикосновения.