Леди и настойчивый поклонник

Скорее всего, любая ложь лучше той правды, которая должна прозвучать .

– Это наша с тобой цыганская прабабка, Второй. Нас спасла Тшилаба,которая прокляла когда-то нашего отца, убивала его жен… Словом, не самая лучшая подмога, но избавиться от нее не представляется возможным. А сегодня прабабке пришло в голову преподать урок Мануэлю, раз уж я сама не удосужилась этим заняться.

Вспоминать о том, как ибериец корчился на земле, не в силах сделать вдох, было откровенно неприятно. Как бы Де Ла Серта ни относился, какие бы мерзости ни говорил за спиной – мучить его я и самом деле не желала.

– У цыган крутой нрав, - пробормотал раздосадованный и растерянный Эдвард.

Я со вздохом погладила брата пo руке, пытаясь хотя бы немного успокоить. Все-таки новости о нашей злокозненной цыганской родственнице выбили моего близнеца из равновесия.

Пусть мы и были детьми одних родителей и родились в один день и час, однако Второй к цыганам имел мало отношения. Он не был способен творить цыганскую ворожбу, не чувствовал и не понимал обычаи рома. И когда Второй услышал, что Тшилаба не оставила до конца мира живых, он испытал ужас и беспомощность.

– Не то слово, – согласилась я со Вторым.

– И чего Тшилаба хочет от тебя?

Вот именно этот вопрос смущал меня больше любого другого. Именно его я задавала сама себе бессчетное количество раз. И ведь нельзя было поделиться терзаниями даже с собственным близнецом : я боялась,что Эдвард поймет меня неправильно или,того xуже, начнет во мне сомневаться. Наследство старой шувани все-таки может показаться слишком уж заманчивой наградой.

Что если мой младший брат посчитает, будто я на самом деле польстилась на посулы прабабки и предала все, во что верила, все, чем жила? В том числе родную семью.

Нет.

Нет, быть того не может.

Никогда мой Второй не подумает обо мне настолько дурно! Он – другая половина меня, он все поймет правильно.

– Пна хочет, что бы я стала ее наследницей. Приняла родовой дар, - с недовольным вздохом призналась я, не решаясь отвести взгляд от лица брата.

Брови Эдварда сошлись на переносице.

– Дар? Тебе? С чего бы ей вообще выступать на нашей стороне после такой долгой вражды? Да еще после собственной смерти. Ты ей хотя бы веришь? Ей вообще можно верить?!

Голос брата дрожал, причем все сильней и сильней с каждым словом.

Ну да, он ведь еще не смирился с приcутствием мертвой родственницы рядом с нми, у Второго попрoсту не было для этого времени.

– Понятия не имею, - отозвалась я, не скрывая собственного расстройства. – У меня один ответ на все твои вопросы разом, Второй. Я только знаю, что Тшилаба прицепилась ко мне намертво. Порой разговаpивает, а сегодня еще и наказала старшего Де Ла Серта за длинный язык. Она и теперь способна на многое.

Помолчали.

Брат тяжело вздохнул и заговорил снова.

– С Мануэлем тоже все неладно, – пробормотал одновременно с расстройством и раздражением Второй. - Как будто проблем с мертвой прабабкой не хватало. Мне сперва казалось, будто его поведение не более чем череда забавных недоразумений, однако теперь что-то непохоже. Он точно ничего не подозревает относительно тебя?

Тот факт, что поступки Де Ла Серта показались странными даже самому Эдварду, означало, что я ничего не выдумала из-за женской мнительности.

– Подозревать что? - переспросила я с нервной усмешкой. - Что я танцую по площадям в цветастых юбках и без шляпки? Кому подобное может прийти в голову, скажи на милость?

Да и про мою выходку на маскараде… ну не может Мануэль понять,что смелая и даже распущенная цыганка с бала – это уже хорошо знакомая ему чопорная и сдержанная леди Ева Дарроу. Я никогда не вела себя так возмутительно и строже кого бы то ни было следила за соблюдением приличий.

– Да понятия не имею, однако он начал вести себя с тобой совершенно невероятным образом!

Дав волю чувствам, мой близнец взмахнул рукой с чашкой, так что весь напиток оказался на ковре под аккомпанемент моего расстроенного вздоха.

– Б еще он с чего-то вознамерился во что бы то ни стало стать моим супругом, – пробормотала я с нескрываемым расстройством. – Зачем ему вдруг это понадобилось, ума не приложу, но упорства твоему другу не занимать. На мою голову.

В комнате повисла звенящая тишина, а потом брат задал тот самый вопрос, который я и ожидала.

– Почему бы тебе просто не пойти навстречу его – и твоим! – желаниям и отправиться к алтарю? Ты его любишь – он хочет на тебе жениться. Это явно будет союз, заключенный на небесах. Ну и почему бы тебе просто не стать ко всеобщему облегчению миссис Де Ла Серта? Такой брак никому не придет в голову назвать мезальянсом.

Вроде бы все верно. Соблазнительный вариант,который должен как будто решить все мои проблемы разом.

– Мне кажется, Де Ла Серта хочет взять меня в жены с дурными намерениями, - высказала я причину своего нежелания вступать в брак с человеком,которого вопреки вcему пока любила. – К тому же он не только не любит меня, но даже не уважает. Эдвард, ты же знаешь, Мануэль Де Ла Серта с самого начала меня презирал! А если мы поженимся – я окажусь в его власти.

И одна мысль об этом вызывала в моей душе протест.

Близнец демонстративно закатил глаза.

– Ева,ты сама xотя бы понимаешь, какую глупость сказала? А ведь считаешься самым умным ребенком нашего отца. Ты невероятно сильная ведьма,так как ты можешь пoпасть под чью-то власть, пусть даже мужа? Это ему стоит бояться жениться на колдунье.

Вот только Мануэль не боится! Он совершенно ничего не боится, ведет себя по–настоящему вызывающе и настаивает на нашем браке, словно эта треклятая свадьба ему действительно нужна! Нет, если посмотреть на происходящее с определенной точки зрения, ему и в самом деле требовался брак со мной – так я стану недреманным стражем его души и до него не доберутся те силы,которым когда-то продала его мать. Пднако эту проблему можно было решить не настолько радикально! И без брака к тому же.

Черт подери, я его и без брачных уз защищала , в конце концов, чего ради сейчас Мануэль все портит?!

Или Мануэль хочет оказаться как можно ближе ко мне, что бы в итоге убить? Я не разбиралась в том, как продают души, но вдруг можно откупиться душой ведьмы?

– Что он такого может получить от меня теперь? Что во мне изменилось? Конечно, со мной теперь Тшилаба,и она предлагает забрать мое наследство… Однако Де Ла Серта об этом знать точно не могут.

Эдвард раздосадованно вздохнул и развел руками. На лице его появилось беспомощное выражение.

– У меня даже идей нет на этот счет. Кажется, ничего в жизненных обстоятельствах нашей семьи для посторонних не переменилось, - вторил моим безрадостным мыслям брат-близнец. - Я мог бы предположить, что вся затея с женитьбой – всего лишь прихоть нашего иберийского друга, однако он не из тех, кто может быть настолько постоянен в своих прихотях.

И последнее замечание Второго тоже соответствовало истине.

Старший Де Ла Серта равно как и младший обладал огненным нравом, быстро вспыхивал, ярко горел и быстро угасал. Лишь одна пламенная страсть оставалась с молодым иберийцем по–настоящему долго – влюбленность в таинственную леди в кoстюмe цыганки.

Влюбленность в меня.

Мануэль поистине долго разыскивал понравившуюся ему девицу по всей столице, прикладывал для этого все возможные усилия, даже ходил в табор, обращался за помощью к шувани… Но и это чувство Де Ла Серта в итоге оставило. Или же нет,и молодой человек как и многие до него посчитал, что любить можно одну , а жениться на другой.

Теперь же своем желании взять меня в жены, Мануэль оставался на удивление постоянен и не пасовал перед многочисленными трудностями, что неизбежно сопровождали ухаживание за родовитой айнварской барышней.

Мы обменялись со Вторым одинаково растерянными взглядами.

Прежде не случалось так, чтобы иберийцы ставили нас с братом в тупик своими действиями. Мануэль и Теодоро с самого дня знакомства оставались людьми совершенно понятными,их поступки всегда удавалось легко предугадать – просто два молодых аристократа со всеми вытекающими последствиями.

Кoнечно,история со сделкой,которую заключила маркиза Де Ла Серта, добавила Мануэлю некоторого драматизма (в конце концов, нельзя узнать,что собственная мать продала тебя нечистой силе,и остаться прежним), но даже после этого кардинальных перемен в характере и поведении молодого человека не появилось . Мануэль Де Ла Серта всегда оставался тем же самым обаятельным, высокомерным и в меру легкомысленным молодым человеком, что и при первой нашей встрече.

Б теперь я словно имею дело в с другим человеком!

– Может , подменили? – пробормотала тихо я, отлично осознавая, какой это бред.

Во-первых, у кого бы хватило сил, чтобы долгие недели поддерживать заклинаниями такую сложную и многослойную иллюзию. Во-вторых, мы со Вторым просто не могли бы пропустить такую «небольшую деталь».

– Мы бы заметили, - с полной уверенностью отмел мое предположение Эдвард. - Просто с чего-то Мануэль переменил свое отношение к тебе. Да и вообще переменился.

Однако все-таки странное поведение Мануэля Де Ла Серта в списке моих приоритетов занимало далеко не первую строчку. В конце концов, его поползновения несут опасность по большому счету лишь моим нервам : папа не даcт этому настойчивому поклоннику согласие на брак со мною против мoей воли , а вынудить меня саму у иберийца все равно не получится.

Но Тшилаба… Вoт она была по-настоящему опасна и для меня, и для моих родных. Прабабка, судя по рассказам родственников,и живой могла создать множество неприятностей , а после смерти и вовсе стала подлинным стихийным бедствием.

Мoжно было поговорить о Тшилабе с отцом… Но куда больше о мертвой шувани могла поведать тетя Шанта, уж она-то знала о своей родной бабушке куда больше, чем даже сам лорд Дарроу. Так что на следующий день после неудачного пикника я уже шла по столичным улицам , помахивая яркими многослойными юбками и звеня браслетами, в табор, наслаждаясь той невероятной свободой, которой просто не могла обладать девушка из благородной уважаемой семьи.

Все леди в богато обставленных гостиных, что с презрением смотрели на простой люд на улице, не могли позволить себе пройти в одиночку по улице – слишком опасно,да и как может порядочная женщина позволить себе такую роскошь как свобода…

Б вот цыганке никто не указ.

Мало кто осмелится доставлять неприятности рома, особенно той, что держится так, будто ей никто не указ. Люди суеверны, боятся дурного глаза или ножа под ребро.

Не зря боятся.

Когда я проходила через район, где проживали по большей части богатые торговцы, наперерез бросилась девочка лет пятнадцати в накрахмаленном платье,достаточно дорогом для этой части города.

Незнакомка застыла передо мной, не произнеcя при этом ни слова, словно лишилась дара речи от собственной внезапной смелости. Редко когда подобные юные создания (а незнакомка была не старше моей младшей) решались подойти к цыганке посреди улицы, у всех на виду.