Леди в маске

Леди Ева. Леди в маске

Карина Пьянкова

Маскарад… До приезда Де Ла Серта в столицу я жаждала на него попасть, буквально грезила им. После встречи с семейством иберийского посла – мне не хотелось уже ничего. Совершенно ничего, кроме покоя и одиночества.

Когда день бала, наконец, наступил, я почувствовала себя настолько несчастной и разбитой, какой давно не была. Новая встреча с возлюбленным представлялась подлинным адом, который я могу и не пережить.

– Ева, прекрати уже скисать как молоко на жаре! – ободряюще воскликнул брат.

С самого утра он сидел в моей комнате, что-то читая. Как будто без его присмотра я бы могла сбежать.

Видимо, Второй посчитал, что это должно помочь мне почувствовать себя хотя бы немного лучше. Но почему-то не помогало.

– Я не кисну… – равнодушно отозвалась я, отрываясь от окна. – Просто задумалась.

Эдвард вздохнул, прекрасно понимая, что происходит в этот момент в моей душе.

– Даже боюсь спрашивать, о ком. Хотя мне и так все понятно.

Да, я думала о Мануэле Де Ла Серта, иначе и быть не могло. Его перстень, как оказалось, с бирюзой, висел теперь вместе с полученной монетой на цепочке под платьем, скрытый от чужих взглядов.

Бирюза… Символ неизменной любви. Как же иронично. Хотелось бы мне обрести такую власть над собственным сердцем, чтоб можно было тут же избавиться от мучительной привязанности.

– О чем. О погоде, – солгала я, не желая слишком уж сильно тревожить близнеца. – Если похолодает, придется одеваться на маскарад теплей, чем рассчитывала. Не хотелось бы.

Второй красноречиво фыркнул, намекая, что не поверил мне ни на грош. Догадливый…

– Де Ла Серта вовсю болтают о своей очередной встрече с таинственной Чергэн. Кажется, они в очередной раз поражены этой дивной особой. Но почему-то ты вернулась от тети Шанты совершенно убитой. Они обидели тебя, эти иберийские наглецы?

Обидели? Пожалуй, что так… Обращение Мануэля меня покоробило, где-то даже унизило… Но так он вел себя с цыганкой. Ничего недозволительного не произошло. С леди Евой молодые люди держались как полагалось.

– Нет. Просто я глупая, – наконец решила я, как ответить брату. – Выбрось из головы. Ты все равно ничем не поможешь.

Эдвард поднялся на ноги и подошел ко мне, заставил посмотреть ему в глаза.

– Я могу вызвать его на дуэль, в конце концов… – предложил Второй со вздохом.

Какое прелестное решение… Мой брат вызывает на дуэль моего возлюбленного. Интересно, потеря кого принесет мне больше страданий?

– И чья смерть меня, по-твоему, порадует? Твоя? Его? И из-за чего ты планируешь вызвать Мануэля Де Ла Серта? Из-за пренебрежения цыганкой? С леди Евой он ведет себя безукоризненно. Да и вообще, если ты не забыл, вы с ним друзья.

За последние дни сыновья иберийского посла действительно сильно сблизились с Эдвардом и разлучались разве что для того, чтобы поспать. Глядя на это удивительное единение, я чахла все больше и больше. Не видеть возлюбленного оказалось мучительно. Но беда была в том, что и видеть его оказалось попросту невыносимо.

– Друзья… Но, черт побери, Ева, ты мне куда дороже всего семейства Де Ла Серта разом! – воскликнул брат, решительно встряхивая меня за плечи. – Я не желаю видеть, как ты мучаешься из-за Мануэля!

Мужчины… Все для них решается легко и просто с оружием в руках.

– То есть, если умрешь ты или Мануэль, то я буду мучиться меньше? – хмуро уточнила я, заглядывая в глаза Эдварда, точное отражение моих. – К тому же, не забывай, ты не имеешь право умереть. Ты единственный сын наших родителей. К тебе должен перейти титул.

Пусть отец и имел право передать по завещанию титул моему мужу или мужу Эммы, колдовской дар передать так уже не выйдет.

– Ева, прекрати говорить, как неживая!

Второй уже начинал злиться из-за моей отстраненной рассудительности. Я видела, как он сжимал и разжимал кулаки… Следовало срочно успокоить Эдварда. Пока он действительно не пошел устраивать дуэль с моим возлюбленным. Кажется, тот факт, что моя любовь невзаимна, мучил брата куда сильней меня самой.

– Со мной все в порядке, – попыталась успокоить Второго я, напоролась, как на нож, на его скептический взгляд, и исправилась: – Со мной все в порядке, насколько вообще можно быть в порядке в подобном положении. И я пойду на маскарад к Греям, не сомневайся. Не зря же готовила костюм…

Эдвард расхохотался.

– Цыганка нарядится цыганкою… Это, по крайней мере, забавно, не так ли?

Смешно… Если бы я еще могла смеяться к этому времени… Увы, веселье меня покинуло, к вящему ужасу моей семьи. Мне совершенно не хотелось олицетворять собою страдание и тем самым расстраивать родных… Но все никак не удавалось стать прежнею, хотя я и старалась изо всех сил.

Должно быть, сил этих было недостаточно…

– Де Ла Серта – тот, что твой, – собирается нарядиться Арлекином. Как по мне, этот образ куда больше подходил бы Теодоро. Тот еще комедиант.

Спорить с этим было трудно. Младший из братьев действительно отличался более живым характером и подчас неуместным чувством юмора.

– Что ж, буду знать.

Брат чмокнул меня в макушку.

– Но знать ты это будешь никак не от меня. Я пообещал Де Ла Серта, что их тайна уйдет со мной в могилу, – рассмеялся Эдвард.

– Разумеется, дорогой, – вздохнула я. – Кем же решила нарядиться Эмма?

На самое ухо мне шепнули:

– Богиней любви. От этой идеи малышка буквально в экстазе. И вот сестренка попросила меня всенепременно проговориться нашим новым друзьям о том, в каком образе она явится на маскарад.

Кто бы сомневался. Эмме было непременно нужно, чтобы на балу предмет ее страсти наверняка узнал ее среди всех дам.

– Про мой костюм, разумеется, никто не спрашивал? – скорее уж утверждала, чем спрашивала я.

Пусть мы с братом и были фактически неразлучны и весь прошедший месяц посещали семейство Де Ла Серта исключительно вдвоем, я все равно не стала для молодых людей даже другом. Они чурались общения со мною, будто подозревали, что я только и жду удобного случая, чтобы затащить одного из них под венец.

Интуицией Де Ла Серта обладали поистине удивительной.

– Ума не приложу, почему они с тобой не ладят, – покачал головою брат. – Ты ведь отлично сходишься с людьми… Неужели только из-за того, что ты не идеал красоты?

Я сама плохо понимала, по какой же причине попала в немилость. Быть может, дело было в том красном платье, может, в том, что я являлась старшей дочерью, и, прежде чем заговаривать о свадьбе Эммы, согласно правилам приличия родителям следовало выдать замуж меня саму…

– Нет, Второй. Разумеется, нет. Они вполне милы с другим девушками, которые еще менее красивы, чем я сама… Вероятно, Де Ла Серта считают, будто в их жизни меня внезапно стало слишком уж много. Думаю, в следующий раз я заболею, и отправитесь в гости только лишь вы с Эммой.

Если уж эти визиты доставляют такое неудовольствие молодым людям, то следует направить все мое внимание на их мать. Та как раз ко мне благоволила и уже заверяла, будто бы я ее самая близкая подруга в нашей стране. Верить в подобное мне в голову не приходило. Марисоль Де Ла Серта была далеко не так проста, как хотела показать окружающим.

– Надеюсь, ты приняла правильное решение, – пожал плечами брат. – Не забывай, что тот, кто решил убить твоего ненаглядного, вряд ли так легко остановится.

Верно. Если уж он пытался вмешаться, когда я снимала проклятие, то наверняка предпримет новую попытку убить Мануэля.

– Для этого рядом с ним и находишься ты, – пожала плечами я. – Ты не слабей меня самой. И тоже многое умеешь.

Разве что Эдвард был необучен цыганским премудростям. Но ведь это и не так важно.

– Разве ты не хочешь видеть Мануэля чаще? – недоуменно спросил брат, похоже, не понимая, почему я добровольно отказываюсь от встречи с возлюбленным.

Как будто бы для меня в радость замечать пренебрежение в его взгляде каждый раз, как он смотрит на меня.

– Будь моя воля, не встречалась бы вовсе с Мануэлем Де Ла Серта. Каждый раз это лишь боль…

В Эдварде имелось достаточно такта, чтоб после подобного ответа прекратить всяческие расспросы и дать мне собраться с духом. На маскарад следовало отправиться хотя бы ради миссис Грей, которая всегда была добра и заботлива со мною. К тому же, в этом семействе прекрасно знали, что мое здоровье крепче стали, и я не могу внезапно свалиться с недомоганием.

На кровати лежало платье. Яркое, с цветастыми юбками, и блузкой настолько смелой, что надеть ее я могла лишь тогда, когда лицо мое скрыто маской.

Не самое точно подобие тех нарядов, в которых я, под именем Чергэн, бродила по улицам, но в подобном костюме я все же буду чувствовать себя куда легче и свободней, чем в обычных платьях, леди Евы Дарроу.

И уж точно наряд цыганки куда оригинальней, чем коломбины, богини, нимфы и прочие создания, которые неизбежно стаями являются на маскарады.

Я любила костюмированные балы прежде всего за то, что на них можно было не скрывать свой истинной натуры. На маскарадах меня не узнавали никогда, ведь поведение девушки, чье лицо было скрыто, слишком сильно разнилось с тем, как держала себя леди Ева Дарроу.

Какое же это было удовольствие – не быть самой собой.

Разве что радости во мне сейчас не было… Только усталость и обреченность. Всю радость свою я отдала Мануэлю Де Ла Серта.

Солнце уже клонилось к горизонту, следовало поспешить со сборами, если я не хотела задержать домочадцев.

Мы с Эдвардом планировали отправиться в отдельном экипаже без гербов, чтобы не выдать свои костюмы родителям и младшей сестре. В этом заключалось одно из главных удовольствий маскарада. Если мать и отец узнавали нас под маской почти всегда, то Эмма наверняка не проявит должной прозорливости. А значит, и не сможет нас никому выдать.

Одевшись, я пришла к выводу, что яркий, практически на грани вульгарности, наряд шел мне куда больше обычных строгих нарядов. Темные глаза светились лукавым блеском, зубы казались особенно белыми…

Я наверняка буду танцевать сегодня не только с моими многочисленными родственниками мужеского пола. Может быть, даже…

На этой мысли я решительно встряхнула головой. Не следовало надеяться. Тогда не будет и разочарований.

Но как было бы замечательно потанцевать именно с ним, с Мануэлем Де Ла Серта.

– Первая! Ты опять задумалась о чем-то! – окликнул меня через дверь Эдвард. – Поторопись, в конце-то концов! Это невежливо!

Верно. Следовало поторопиться. Правила вежливости никто не отменял.

—Иду! – крикнула я в ответ, набрасывая на себя плащ и беря в руки маску. Следовало как можно лучше укутаться в плащ, чтобы на виду не осталось ни клочка ткани. Я всей душой желала сохранить свое инкогнито этим вечером.

На маскарад, слава Создателю, мы прибыли не первыми. Вышло удачно: легче было затеряться среди снующих гостей.

Бархатную полумаску я надела на себя еще в карете, исключая даже малейшую вероятность того, что кому-то удастся увидеть мое лицо. Темные волнистые волосы, которые сдерживал только повязанный на голову малиновый шарф, свободно рассыпались по плечам.