Квирит

Несколько дней подряд одни солдаты ловили бобров и переносили в ящиках на нужный участок. Другие зачищали старое место бобров, чтобы они не вернулись обратно. Ломали их хатки и плотины, так же рубили деревья вокруг, потому что насколько известно, бобры не любят использовать уже поваленные и искупавшиеся в воде деревья. Срубали осоку, кубышку, камыш, крапиву, щавель и множество других растений, что попадались и были пищей бобров, а срубленную растительность перетаскивали к их новому месту. Уничтоженные бобринные холмики из грязи тоже воссоздавались у нового дома. Третьи пытались воссоздать маленькие фонтанчики и воспроизводить звук журчащей воды. В одно утро, в надежде, что бобры останутся, легионеры спрятались далеко за кустами и потянули за верёвку, вытянув нижнюю часть ящика так, что бобры бы смогли освободиться и перевернуть его. Зрение бобров оставляет желать лучшего и они не заметили людей. Побродив вокруг они ушли, но за ними не стали гнаться, а солдаты оставались на своих местах, пока зверьки окончательно не уйдут. Римляне приняли провальность идеи фонтанчиков и убрали их, думая о новых возможностях имитации журчания воды. Однако cледующей ночью бобры вернулись и в отсутсвии солнца успели наделать новые кучи грязи, которыми помечали границы и положили начало плотине и своим жилищам.

Как и предполагалось, враги не сведуя о нахождении по близости римлян возлагали всю вину за разрушения, вызванные затоплениями, на бобров. Несколько раз они ломали плотины, но на следующие дни и ночи плотины были вновь отстроены. Двое римских скаутов, что находились в непосредственной близости к поселению и сменяли друг друга вечером, однажды заметили самую большую группу мужчин из всех предыдущих. Вооружённые копьями они направлялись по реке в сторону бобровых домиков. Один из разведчиков отправился в лагерь, чтобы передать информацию и римляне быстро окружили мужчин, пытавшихся окончательно решить проблемы с бобрами. Пока враг крушил в ярости бобриные сооружения и убивал самих животных — римляне выждали лучший момент, когда враги будут заняты и максимально сфокусированы на охоте и забросали воинов противника десятками пилумов и оттащили тела в лес, забрав с собой и метательные орудия. Тела противников легионеры отнесли подальше от лагеря и реки, всю кровь замыли, а погибших бобров вечером разделали и оставили шкуры в качестве трофеев и для будущих продаж.

В лагере установилась радость из-за успешного первого акта и центурион с оптионом20 собрали несколько сведующих в инженерном и ремесленном деле солдат, а так же знакомых с изобретениями Архимеда и Герона. Они вместе создали несколько небольших кукол из дерева и тонкой коры, которые передвигались вперёд, покачиваясь из стороны в сторону благодаря перемещению жидкостей по маленьким трубкам внутри кукол. Поставив их под определённым углом, они начинали движение и опираясь с одной ноги на другую шагали пока не столкнуться с препядствием.

Один из легионеров, знакомый с трудами математика и механика Архитаса предложил идею создать голубя, чтобы ещё больше запутать противника. Ценутрион самостоятельно не знал как создавать столь умные механизмы и интерес к наукам и искусству, накоплению знаний и учёбе в нём тогда был всё ещё в процессе брожения, благодаря Элизии. Фавст с 17 лет был в римской армии и до встречи с Элизией интересовался в основном азартными играми, публичными боями и женщинами. Отчего получил прозвище “Бланд”21. В римской армии Фавст изучал связанные с военным делом науки и в процессе карьерного роста узнавал больше о риторике, ораторском искусстве, архитектуре, политике и наставничестве. Получив звание центуриона первой когорты,(primi ordinis), он был так же послом, представляющим интересы Рима за его пределами. Во время строительства военных и мирных конструкций был супервайзером22 и помогал возводить храмы, башни, мосты, бани и города. По мере необходимости помогал вигилиям23 в борьбе с бандами и расследовании преступлений. Это помогало устанавливать хорошие связи с местными на завоёванных территориях и общительность Фавста часто использовали как привентивную стратегию задабривания местных, чтобы снизить мятежы и сделать племена более лояльными Риму. Однако, только с помощью жены, он в полном мере раскрыл вкус добычи знания путём вопросов, сомнения. Именно благодаря ей, он начал постепенно меняться и отходить от старых друзей и наслаждений. Они становились более скучными и бесполезными. Даже вызывали раздражение своей примитивностью. Поэтому Фавст всё больше погружался в науки и развивал любопытство.

Летающий голубь Архитаса с паровым двигателем был весьма передовым изобретением для своего времени. Он был назван летающим голубем, потому что его конструкция напоминала птицу в полете. Он был построен из дерева и представлял собой одну из первых попыток понять, каким образом птицам удается летать. Легкое тело летящего голубя было полым и имело цилиндрическую форму. С обеих сторон от него выступали крылья, а сзади — крылья меньшего размера. Передняя часть объекта была заострена, как клюв птицы. Форма конструкции была очень аэродинамичной, что обеспечивало максимальную дальность и скорость полета. Между тем, в задней части летающего голубя было отверстие, которое вело к внутреннему пузырю. Это отверстие было соединено с нагретым герметичным котлом. Когда в котле образовывалось все больше и больше пара, давление пара в конце концов позволяло голубю взлететь.

Следующая идея заключалась в попытках напугать врага. Заставить его поверить, что сверхъестественные силы обозлились на них. Те племен были достаточно суеверными и последовательность неизвестных событый и наростающего страха могла вынудить их к переселению, например. Местность затапливалась, а мужчины не возвращались с охоты. Их тела не могли найти и последующие вылазки противника. В одну ночь римляне установили в свящённой рощи врага, на большой каменной плите, музыкальную шкатулку и позже запустили из леса, по направлению входа поселения, несколько кукол с насечками в виде открытого рта, изображения которого, по свидетельствам, боялись суеверные умы врага. Римляне наблюдали за последующей реакцией, но никто так и не вышел, чтобы проверить звуки с рощи. Несколько людей выглядывало из-за ворот и смотрело за куклами со стен, но к ним никто даже не приблизился. Это был очевидный успех и римляне, забрав шкатулку, готовились к новому дню.

Рано утром, жрецы с десятком людей собрались на той самой роще вокруг камней, чтобы принести в жертву овцу. Пока большинство мужчин, женщин и детей были на жертвоприношении половина из вексилии, особого отряда центуриона, проникли за каменные валлы поселения и перебили тех, кто оставался внутри. Затем измазанного в иле голубя с прикреплёнными к нему перьями они запустили в сторону рощи и зная, что птицегадание было важной частью верований, надеялись посеять панику среди врага. Исчезновение тел, затопленная местность, передвигающиеся самостоятельно куклы с вырезанными на них открытыми ртами и странная птица в небе, с которой падала грязь, должна была посеять в сердцах врагов неописуемый ужас. Перед тем как уйти, римляне они насадили на пики пару голов поселенцев прямо у входа.

Единственные выжившие оставались в роще. Хитросты были действительно восприняты германцами как зловещие знаменования богов и их охватил ужас, присущий всем верующим людям.

Финальный акт немой осады завершился, когда разведчики с остальными силами соединились и вновь закованные в броню лигионеры атаковали с нескольких сторон людей, возвращавшихся в поселение. Когда вооружённые мужчины с кольчугами переступили порог дома — римляне атаковали дротиками остальных и посеяли хаос. Сначала военная мощь врага увидела головы своих земляков на пиках, а затем крики и неразбериху стариков и детей сзади. Хотя высокие блондины с пышными бородами обычно внушали ужас — сейчас имено они были его заложниками. Поселение было взято малыми силами и с дозволенной креативностью. Часть трофеев войны была распределенна между легионерами, а часть, вместе c провизией, была отвезена основному легиону.

Со временем скелет и Фавст вышли к деревянному частоколу, повторявшему контуры и изгибы земли. Созданная местность, полная воды, озёр и резервуаров с водой, из-за сильно пропитанной влагой среды была очень мягкой и выглядела словно большое болот, но вместо тухлого запаха туалета и гниющей помойки болот был подаренный хвойными деревьями запах свежести. Частокол ростом по человеческую грудь тут и там проваливался и по всему периметру и не имёл ровных границ. Тут и там были холмики грязи по которым бобры “чертили” границу своими струями называемых в научном мире “castro”. Единственный проход за забор был по воде, и хотя, очевидного входя по суше нет, но уровень частокола позволяет заглянуть за границу, не пересекая её.

Животные селились по берегам речек, прудов, карьеров и водных каналов. Они меняли ландшавт по своим нуждам, умножали количество древесно — кустарниковой растительности по берегам. Рогоз, кувшинки, лилии. На богатой почве выращивали морковь и капусту, а пышные кусты малины и клубники заманивали своими запахами. За ними красовались яблочные сады. В воздухе пахло жареными овощами.

На реке бобры предпочают жить в норах высоких берегов, которые не затапливаются во время половодья. Но у этих бобров были не только норы и хатки на воде, но и имитации человеческих домов, даже с несколькими этажами. В месте, где живут бобры, были слышны специфические звуки и локальное помутнение воды возле берега. Там звери занимались чисткой своих жилищ и убирали лишнюю землю в воду — отсюда и муть. Между берегами стояли хатки и суша имела несколько водных каналов, что шли вглубь лесного массива. К вечеру животные постепенно просыпались и выходили из своих домиков. На их хатках даже существовали выложенные римские буквы из скреплённых между собой веточек. На одной хатке было всего две буквы: “D” и “N”, хотя обычно они живут семьями и инициалов на других домах куда больше. Некоторые хатки достигали высоты в 3 высоких мужчин. Запруды они использовали как пешеходный мостик между берегами и каждый был чем то занят. Так же вокруг их домиков бегали и другие существа. Вместе с бобрами, в разных уголках большого поселения, мирно жили лягушки, черепахи, рыбы, ондатры.

Скелет медленно пересёк речушку золотыми костями и в встав центре бобрового мини- полиса он собравшись с собой, немного погодя, принялся читать по свитку на латыни, взволнованно и нелепо:

“Души, вознесённые кровью Эриний

В прошлом тихие

Ныне желающие

Мир неизвестный во власть подчинить

Местью обузданные и восхвалённые

Вам под людьми трепетать!

В аид же вернётесь — не будет свободы

А разум ваш с мехом на рыночной лавке…”

Скелет продолжал читать, а недовольствие отвлечённых от своих забот бобров лишь росло. Постепенно они бросали свои дела и собиралсиь в большую группу, окружая скелета, что блистел в лучах солнца. Бобры эти действительно казались чрезвычайно необычными и умными, а и их деревянные строения напоминали имитацию греко-римской архитектуры. Хотя центурион и слышал историю про этих бобров от скелета, но всё равно думал, что “возможно, когда то группа учёных людей ушла из шумных городов и решила построить свою общину, забрав с собой эстетику и воплотив её из дерева.” Но никаких других доказательств людей больше не было. Бобры не обладали членораздельной речью, а звуки их одновременно напоминали плач и смех ребенка, или мяуканье котят. Не раздирающе истошный, но достаточно громкий. При этом бобры явно понимали слова скелета и реагировали соотвественно. Фавст наблюдал за речью из-за частокола, но в какой то момент один из бобров впился зубами в окрею24 центуриона и тот с выработанным за десятилетия рефлексом молниеностно пронзил бобра мечом. В бронзе явились дыры проникающиее через вкладку кожу и ткани под доспехом, но чудом не задевшие плоть. ”Хотя это и была защита, зверёк был один и от него можно было бы отбиться иначе и убежать“ — думал центурион, начиная сожалеть о сделанном.