Мелкий Шрифт

2

РОУЭН

Моя новая ассистентка Марта — ветеран Дримленда, работавшая со всеми директорами парка развлечений, включая моего деда. Она с легкостью справилась с моим переходом. То, что она знает все обо всех, стало бонусом, и мне стало легче дышать при мысли о переезде во Флориду.

Благодаря ключевым сведениям Марты я знаю, как найти большинство сотрудников Дримленда в одном месте, чтобы официально представиться. Мне удается занять выбранное место, потому что я позаботился о том, чтобы первым прийти на утреннее совещание. Мое место находится в задней части аудитории, куда не достают флуоресцентные лампы, тем самым окутывая меня столь желанной темнотой. Сидя вдали от любопытных глаз, я смогу наблюдать за тем, как взаимодействует команда и как менеджеры решают проблемы.

За десять минут до начала совещания все входят в помещение и заполняют бесчисленные ряды кресел. Какая бы энергетика от меня ни исходила, сотрудники избегают задние ряды, предпочитая места спереди и посередине. Только один человек отважился занять место передо мной. Пожилой джентльмен смотрит на меня так, будто я причиняю ему неудобства, сидя на его территории, но я игнорирую его.

Прожекторы в передней части комнаты направлены на Джойс, менеджера дневной команды и маму Дримленда. У нее шлем из белых волос и голубые глаза, которые сканируют всю комнату, как сержант на строевом смотре. Я не уверен, откуда она знает мое местоположение, но ее взгляд останавливается на мне, и она кивает, поджав губы.

Джойс постукивает по своему планшету.

— Так, хорошо. Давайте начнем. У нас много дел и мало времени до прибытия первых гостей.

Она составляет повестку собрания и уверенно переходит к бесчисленным вопросам. Женщина едва дышит, обсуждая июльское расписание парадов, фестивалей и знаменитостей, посещающих территорию.

Позади меня со скрипом открывается дверь. Я поворачиваюсь в кресле и оглядываюсь через плечо. Более молодая брюнетка проскальзывает через небольшую щель и мягко закрывает за собой дверь.

Я смотрю на часы. Кто она и почему опоздала на двадцать минут?

Она держится за неоново-розовый скейтборд Penny одной золотисто-смуглой рукой, осматривая заполненную комнату. Я пользуюсь тем, что она отвлеклась, чтобы оценить её. Она прекрасна так, что мне трудно переключить внимание на разговор в передней части комнаты.

Я ненавижу это, но я не могу отвести от нее взгляд. Я рассматриваю изгибы ее тела, прокладывая путь от нежного горла к широким бедрам. Мое сердцебиение учащается.

Я сжимаю руки в два кулака, ненавидя отсутствие контроля над своим телом.

Приди в себя.

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы замедлить сердцебиение.

Прядь темных волос падает ей на глаза. Она заправляет их за ухо, украшенное золотым пирсингом. Словно почувствовав мой взгляд, ее глаза останавливаются на мне, а точнее — на пустом кресле рядом со мной.

Девушка выходит из освещенного входа и направляется к проходу, окутанному темнотой. Она изучает расположение мест, словно хочет понять, как проскользнуть в кресло рядом со мной, касаясь меня как можно меньше.

— Привет. Извините. — Ее голос мягкий, с легким акцентом. Она делает глубокий вдох, продвигаясь дюйм за дюймом в мое личное пространство.

Я ничего не говорю, вцепившись в подлокотники. Мне открывается вид на ее зад, едва стесненный беспорядочным нарядом — джинсами и футболкой.

Есть причина, по которой униформа является обязательной на территории компании, и я смотрю прямо на нее. Затылок нагревается, а подлокотники скрипят под давлением моих рук. Аромат ее духов бьет мне в нос. Мои глаза закрываются от пьянящего запаха — смесь цветов, цитрусовых и чего-то, что я не могу определить.

Она возится вокруг моих длинных ног с грациозностью новорожденного жирафа.

Желая положить этому конец, я даю ей немного пространства, садясь. От моего резкого движения она спотыкается о мои ноги. Одна из ее рук ударяется о мои колени для равновесия, пропуская мой член всего на несколько дюймов. Электричество пробегает по моей ноге до самой промежности.

Черт. С каких пор чье-то прикосновение вызывает у меня такую реакцию?

Ее широко раскрытые глаза смотрят в мои, демонстрируя густые ресницы и карие миндалевидные глаза. Она моргает пару раз, доказывая, что у нее какая-то форма когнитивного функционирования.

— Мне очень жаль. — Ее губы открываются, когда она смотрит на свою руку на моих коленях. Она ахает и отрывает руку от моего бедра, забирая с собой тепло и странное ощущение.

Какой-то член команды оглядывается через плечо.

— Не могла бы ты уже присесть? Я едва слышу Джойс за твоим привычным шумом.

Привычным шумом? Полезно узнать, что это закономерность.

— Точно. Да, — бормочет она.

Я считаю ее способность скользнуть в кресло рядом со мной без очередного несчастного случая чудом. Она роняет свой громко звенящий рюкзак на пол, вызывая еще одно отвлечение. Металл дребезжит и звякает, когда она наклоняется и расстегивает сумку.

Я закрываю глаза и дышу через нос, чтобы успокоить тупую боль, пульсирующую в висках. Только вот с каждым глубоким вдохом я вдыхаю все больше ее духов, что делает невозможным забыть ее.

Во время поисков ее рука задевает мою ногу. От этого прикосновения у меня по позвоночнику пробегает искра, словно прилив тепла, умоляющий куда-то отправиться.

Куда угодно, но только не туда, черт возьми.

— Вы не возражаете? — выдавливаю я из себя.

— Простите! — Она вздрагивает, когда, наконец, хватает свой блокнот и возвращается в сидячее положение. Ее Penny соскальзывает с колен и падает на мои туфли за две тысячи долларов.

Не зря эти чертовы штуки были запрещены в парке десятилетия назад. Я отпихиваю контрабандный предмет от себя и попадаю прямо в лодыжки того же мужчины, который отчитал ее ранее.

— Давай же, Захра. — Мужчина поворачивает голову и бросает на нее злобный взгляд.

Захра. Ее имя подходит той дикости, которую я пока лишь немного ощутил.

— Извини, Ральф, — бормочет она.

— Перестань извиняться и начни приходить пораньше.

Я борюсь с желанием улыбнуться. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем люди, которых уличают в дерьме.

Она наклоняется и кладет нежную руку на плечо мужчины.

— Могу я загладить свою вину свежим хлебом, который мы с Клэр испекли вчера вечером?

Хлеб? Она серьезно предлагает этому человеку еду после того, как взбесила его?

Ральф пожимает плечами.

— Добавь еще немного печенья, тогда я не буду жаловаться Джойс на то, что ты снова опоздала.

Я моргаю на седеющего ворчуна передо мной.

— Я знала, что ты питаешь ко мне слабость. Люди говорят, что ты грубый, но я не верю ни единому слову! — Она пихает его плечом в знакомой манере.

Я понимаю, что она делает здесь. Каким-то образом она обвела старика Ральфа вокруг пальца, всего лишь улыбнувшись и пообещав выпечку.

Эта девушка опасна, как мина, которую не замечают, пока не становится слишком поздно. Захра достает из рюкзака пакет и бросает его в руки Ральфа.

Ральф улыбается, обнажая сколотый передний зуб.

— Никому не говори о нашем секрете. Я не выдержу такой упасти.

— Конечно. Я бы не посмела. — Она издала тихий смех, который отозвался в моей груди, словно кто-то разбил кувалдой чертов гонг. Тепло распространяется по моему телу, пугая меня до смерти.

Ее белые зубы выделяются в темноте, когда она улыбается Ральфу. В выражении ее лица есть что-то такое, что заставляет мое сердце учащенно биться в груди. Красивая. Беззаботная. Невинная.

Как будто она действительно довольна своей жизнью, а не притворяется, как все мы.

Мои зубы клацают вместе, когда я испускаю взволнованный вздох.

— Вы закончили? Некоторые из нас пытаются слушать.

Белки глаз Ральфа увеличиваются, прежде чем он разворачивается на своем стуле, оставляя Захру одну.

— Мне жаль, — шепчет она себе под нос.

Я игнорирую ее извинения и переключаю свое внимание на Джойс.

— В корпорации происходят большие изменения, которые мы будем изучать в течение следующей недели. Они будут внимательно следить за нами в этой четверти.

— Отлично. Как раз то, что нам нужно, — мямлет Захра под нос, делая пометки в своем блокноте.

— У вас проблемы с корпорацией? — Я не знаю, что я ожидаю услышать и почему меня это вообще волнует.

Она смеется про себя, а меня охватывает еще одно странное чувство в грудной клетке.

— На самом деле вопрос в том, у кого нет проблем с корпорацией.

— Почему?

— Потому что совет директоров компании Кейна заполнен кучкой стариков, которые сидят и говорят о том, сколько денег они заработали, не обсуждая важные вопросы.

— А вы вдруг стали экспертом по заседаниям совета директоров?

— Не нужно быть гением, чтобы сделать выводы на основании того, как они обращаются с нами здесь.

— И как же?

— Как будто мы ничего не значим, пока мы приносим им миллиарды долларов в год.

Если она и заметила мой взгляд, то, похоже, он ее не беспокоит.

— Разве сотрудникам не платят за то, чтобы они не жаловались?

Она направляет свою улыбку на меня.

— Извините, это будет стоить компании дополнительных расходов, а поскольку большинство из нас получает минимальную зарплату, молчание не является частью сделки.

Голос ее легкий и воздушный, что только раздражает меня еще больше.

— Так и должно быть, хотя бы для того, чтобы вы не выдавали еще больше невежественных заявлений.

Она втягивает воздух и возвращает свое внимание к тетради, наконец-то давая мне тишину, которую я хотел.

— Следующая четверть будет отличаться от предыдущей. — Глаза Джойс светлеют.

Несколько членов команды ворчат себе под нос.

— Да ладно. Это правда.

Захра издает звук в задней части горла. Она делает какие-то пометки в своем блокноте, но я не могу разобрать слов в темноте.

— Вы ей не верите?

Какого черта ты делаешь, парень? Она наконец-то замолчала, а теперь ты задаешь ей вопросы?

Ее голова поворачивается в мою сторону, но я не могу разобрать ее выражения.

— Потому что ничего хорошего не может случиться теперь, когда Брэди действительно больше нет. — Ее голос ломается.

Мои коренные зубы сжимаются. Кто она такая, чтобы называть моего дедушку Брэди? Это оскорбительно.

— Только за последний год парк работал лучше, чем когда-либо, поэтому я считаю ваше заявление необоснованным.

Ее колено раздражающе подпрыгивает.

— Не все сводится к итоговым показателям. Конечно, парк стал работать лучше, но за счет чего? Маленьких зарплат? Более дешевых льгот по медицинскому страхованию для сотрудников и неоплачиваемых дней отпуска?

Если она пытается воззвать к моей человечности, она может умереть в этой попытке. Люди в моем положении не руководствуются сердцем, потому что мы никогда не удовлетворимся чем-то настолько нелепым.

Мы не стремимся сделать мир лучше.

Мы стремимся сделать его своим.

Я поправляю свое положение в кресле, чтобы посмотреть на нее.

— Это говорит человек, который ничего не знает об управлении многомиллиардной индустрией. Не то чтобы я удивлен. В конце концов, вы здесь работаете.