Бабушки на выданье, или История о потерянном времени

– Послушай, Георгий. Когда ты служил, я почти каждый день здесь молилась за тебя, чтобы ты вернулся живым и невредимым. Ты вернулся.

Голос у бабушки был тихим и строгим:

– Сейчас ты войдёшь и перекрестишься. Помнишь, как надо? Давай покажу, – она взяла его руку и показала. – Проси, что хочешь. За Вовочку проси, за Маришку. Она очень героическая девочка, я видела, как она тебя ждала, Вовку воспитывала, я не всегда рядом была. Встретит кого, счастью её не смей мешать. Ты тоже своё встретишь. Но не сейчас. Пройдёт время. За себя, за моё здоровье проси. Понял?

Георгий стоял и ей не перечил. Понял, что без этого нельзя. Они вместе вошли в часовню. На стульчике сидела маленькая беленькая старушечка.

– Здорово, Пелагея Ивановна.

– Здравствуй, Нина Романовна.

– Вот внук приехал, привела. А это для всех гостинчики. Пойдём на кухню, помогу отнести.

Георгий остался в часовне совершенно один. Он вспомнил, что очень давно сюда приходил маленьким со своей бабушкой. Они ставили свечи, его причащали, и он потом пил святую воду и с удовольствием ел просфору. А потом его бабулечка вела домой, и он шёл такой счастливый и спокойный.

Из его глаз покатились горячие слёзы. Чего он только не видел на той кошмарной войне, терял друзей. Ни одной слезинки не проронил. А вот здесь и сейчас…

Сквозь слёзы он видел лики Спасителя, Богородицы, Николая Чудотворца…

«Господи! Как же так?! Почему, ты, Господи, допускаешь такое?!» Перед его глазами всплывали смеющиеся лица его боевых друзей. До гибели и то, что от них осталось после… Его душил крик: «Зачем? Почему?»

На его плечо опустилась бабушкина прохладная рука:

– Пиши все имена, кто погиб. Пиши, кого помнишь. За упокой будут читать. – Она подсунула ему узенькие листочки. – Пиши, внучек, пиши. И свечку не забудь поставить за упокой души. Вот сюда. – она показала ему распятие.

С тех пор он часто стал приходить в часовенку, научился читать молитвы, акафисты. Помогал, чем мог, то лавки сколотит, то забор отремонтирует. Познакомился с отцом Игнатием, совсем ещё не старым священником. Началась их дружба. Много Георгий ему тогда вопросов задавал, а отец Игнатий с великим спокойствием на них отвечал. Прошло время, и Георгий причастился. Он почувствовал, что как будто кто-то убрал с его плеч огромный каменный валун, давивший его столько лет.

– Слава, Богу! – произнёс отец Игнатий, когда после причастия поздравлял своих прихожан.

Как посоветовала бабушка, Георгий продолжал писать. Он писал, потому что помнил, хотел помнить. Но издать, оформить рукопись в книгу не захотел. Перед отъездом в Москву оставил её бабушке.

– Сохрани.

– Я почитаю?

– Нет, не читай. Там страшно. Пусть просто лежит.

У Георгия были кое-какие сбережения, да ещё его бабуленька помогла. Он решил заняться строительным бизнесом. Много прошло времени, были и удачи, и, наоборот. Но он не останавливался, а шёл дальше. Он теперь твёрдо знал, где искать ему поддержку, слова ободрения – это у своей бабуленьки и в своей часовенке.

Время шло. Марина встретила француза Анри, бизнесмена средней руки и вышла замуж. Уехала во Францию. Георгий согласился на вывоз сына заграницу, помня наказ бабушки: «Не мешай!» Они перезванивались. Георгий даже поздравил их с рождением их общего сына Француа.

Как давно это было. В прошлом веке началось, а в этом продолжается. Его дела пошли в гору. Теперь он очень известный богатый человек, бизнесмен, издатель. У него две машины – одна для пантов, другая для дела. У него много денег, которыми он не сорит направо и налево. Он теперь пользуется своей возможностью помогать больным детям, инвалидами. Построил реабилитационный центр для военных, воевавших в «горячих точках», где им помогают потом устроиться на хорошую работу. Продолжает навещать свою часовенку, только это теперь большой храм, который был построен на его пожертвования. В самой стройке он тоже старался принимать участие как мог.

Потом была новая школа и больница, теперь оснащённая необходимым оборудованием и медикаментами. Очень давно Нине Романовне стало плохо с сердцем, скорую ждали около часа. Нина Романовна отдавала приказы, а он, следуя им, делал всё необходимое, чтобы продержаться до приезда врачей. Когда долгожданная скорая их привезла в районную больницу, оказалось, что у них нет необходимых препаратов, они закончились. Тогда его бабушке помогло чудо. Она осталась жива. Ему рассказали врачи, когда он вернулся из Москвы с необходимыми лекарствами, за которыми мотался ночью, что бабушка скрутила фигу и, кому-то показывая, кричала: «Дулю, не дождётесь! Мне ещё рано! Как внука определю, тогда!»

Ещё он благоустроил дом своей бабушки, а рядом выстроил для себя небольшой домишко, где, как он мечтал, будет жить со своим сыном.

После расставания с Мариной ему не хотелось ни с кем заводить отношения. Да и кандидаток не было. Не было до позавчерашнего вечера. Как сказала его бабушка: «Я верю, что ты найдёшь ту, с которой захочешь жить дальше.» Нашёл и …

Воспоминания мелькали у Георгия Борисовича в голове, как кадры в кино.

***

Кино! Он абсолютно забыл, что ему надо съездить на съёмочную площадку, где снимался фильм по его сценарию про ту войну.

Георгий встал, закрыл баночки с ароматическим китайским чаем: «Завязывать надо с этими чаями. Вечер, вернее, утро воспоминаний закончено». Вышел, замкнул кабинет и направился к сыну.

Вошёл без стука и увидел их двоих, братьев, сидящих на диване, Владимира и этого Француа, который был так похож на свою мать, его Марину, когда-то его Марину.

– Бонжур, месье! – искренне обрадовался младший братишка его сына, вскакивая с дивана.

– Бонжур, Француа! – неожиданно для себя произнёс Георгий Борисович и пожал ему руку. До этого момента он старался вообще не общаться с этим «французишкой». Утренник воспоминаний оказался полезным.

– Прости, пап! – умоляющим тоном попросил Владимир.

– Бог простит, и я прощаю… Да, ребята, натворили вы знатно. Давай копию договора, подумаем, что можно ещё изменить в её пользу. Вечером, я ей передам.

– Уже поздно, пап, – увидев недоумевающий взгляд отца, Владимир добавил, – она уже уехала.

– Куда?!

– Домой, к себе домой, пап. Сказала, что у неё неотложные, срочные дела. Минут сорок назад она была ещё здесь. Наверное, как раз сейчас летит на самолёте домой.

Георгий Борисович вспомнил отъезжающее такси, когда он подъезжал к офису.

– Адрес, срочно!

Он пулей вылетел из офиса и сел в свою машину: «Стоп, стоп, стоп! Не горячись, успокойся и подумай. Что за мальчишество? Думай, думай, я тебе сказал!» – приказал он сам себе.

С тех пор, как он потерял Марину, у него не было времени на личную жизнь – работа, бизнес, благотворительность. Скоротечные, мимолётные отношения случались, но ни с одной дамой ему не мечталось «жить дальше». А теперь, став очень благосостоятельным человеком, он ещё крепче обеими руками вцепился в своё одиночество. Ему не хотелось пускать в свой отлаженный мир какую-нибудь длинноногую вертихвостку, «модельку» с острыми коготками. Которая могла бы со временем просто загрести его со всеми его потрохами и бизнесом. Пример некоторых близких приятелей был очевиден. Георгий Борисович представил на секунду себе, как его «загребают», и рассмеялся. Его-то вряд ли загребут, но это всё ни к чему.

Но позавчера он встретил удивительную женщину, на которую совсем не произвёл никакого впечатления. Правда, она взяла его сразу под руку, но только для того, чтобы войти в этот клуб, в его, вернее, Вовкин клуб.

Может, просто не узнала, а, может, не интересуется журналами типа «Форбс», куда он попал в пятёрку лучших женихов. А, может, у неё есть муж или друг, только он был в отъезде и… А пошли они все к чёрту! И «Форбс» и все её друзья-товарищи. Георгий Борисович знал только одно, что ему надо её просто увидеть и поговорить. А, может, просто увидеть. Никому он мешать не собирался.

За то время пока он сидел и раздумывал в машине, к офису стали съезжаться сотрудники, разные службы… И решение пришло, само собой.

***

Он не поехал в этот день на съёмочную площадку, а направился в самый дешёвый магазин, где купил себе по сногсшибательно низкой цене рубашку, майку, модные потёртые джинсы, шлёпки и летние кроссовки. Он давно не получал такого удовольствия от покупок. Обычно ему приходилось одеваться в дорогих магазинах, где его обслуживали молодые консультантки, мечтающие вытянуть счастливый билет. Таким «счастливым билетом» Георгию Борисовичу совсем не хотелось быть.

Тут же, в этом полупустом магазине, была просто красота! Можно было потеряться среди этих таких разных по стилю вещей. Блуждая между стеллажами, рассматривая одежду на вешалках, иногда ему казалось, что он на «машине времени» оказался в восьмидесятых-девяностых годах прошлого века. А потом на этой же «машине» вернулся в свой современный мир двадцать первого столетия, в двадцать первый год. Это тогда, когда он подходил к другим стеллажам с одеждой. Этот магазин он назвал бы «Машина времени» и брал бы деньги за вход. Залы были просторными, не то, что в тех бутиках, где он одевался. Хотя бутики, были бутикам рознь.

– Спасибо, – сказал он приятной пожилой женщине-кассиру и чуть не добавил: «Благодарю за путешествие!»

Дома в своей современной московской квартире Георгий Борисович сложил все купленные вещи в спортивную сумку, добавил ещё носки, бельё, «мыльно-рыльное» и отправился в аэропорт. Уже был вечер. Москва светилась яркими огнями, провожая своего героя на встречу со своей королевой.

***

Ясное солнечное утро заливало своим тёплым бодрящим светом всю её любимую квартирку. Но при этом, показывая облезлые оконные рамы и кое-где ржавые батареи. Это особенно видно было сейчас. Так… Придётся всё-таки красить…

Галина Алексеевна с замирание сердца подошла к окну в спальне. Не бойся, просто убери цветочные горшки с подоконника со своими любимыми орхидеями. Им тоже потом будет приятно стоять на красивом подоконнике… Так, отлично. Теперь уберём мусор, прекрасно… О! Сюрприз! Этой весной, чтобы помыть окна изнутри, она раскручивала рамы и заодно покрасила их внутри. Ух! Окно в спальне раскручивать не надо, уже хорошо. Так, ну фронт работы небольшой. Мы это мигом. Где моя любимая кисточка? А моя табуреточка? А вонючая красочка?

Весной Галина Алексеевна купила совершенно случайно маленькую баночку водоэмульсионки, которая быстро сохла и не так сильно пахла. Ей очень быстро и без потерь для своего здоровья удалось покрасить изнутри окно. Но в этот раз её проконсультировали, что всё окно этой краской не покрасить, так как она будет за собой «поднимать» старую краску. Придётся обдирать весь подоконник. На эти «подвиги» Галина Алексеевна не подписывалась и решила рискнуть, взять такую ненавистную ей долго сохнущую, вонючую краску.

И вот сейчас она красила окно и ругала себя за то, что отказалась от помощи детей в установлении пластиковых окон в квартире. «Всё! В следующим году обязательно поставлю пластик, чем так корячиться». С первым окном она справилась без труда. Но краска на неё уже начала действовать, её подташнивало, болела голова и сложилось впечатление, что она не окно красит, а у себя самой внутри.