Навсегда

— Почему? Что не так? — прошептала Монце, поколебавшись.

— Ну, я не знаю, как лечить ужасный грипп, которым страдает эта девочка, кроме как методами лечения, которые здесь, конечно, еще не изобрели, и я не смогу их найти.

— Ну, хорошо, просто подумай. Используйте дыню, которая растет у тебя вместо головы.

— Эй сама ты дыня.

Монце, услышав это, улыбнулась.

— Хорошо, прости, но подумай. Наверняка ты вспомнишь лекарственное растение или средство, услышанное от бабушки, или.

Лицо Хулии засветилось. Не раздумывая ни секунды, она повернулась к служанке, которая неуверенно мяла руки.

— Нужны настои из тыквы, или имбиря с лимоном, или ячменной воды, или ивы. Да что угодно! Все поможет.

Служанка выбежала из комнаты, оставив их наедине с хозяйкой.

— Давай, перестань болтать и иди к окну, а то нам тоже будет плохо, — пробормотала Хулия.

Проветрив комнату, они поменяли простыни Роуз и ее промокшую ночную рубашку, сама же девушка бредила и что-то бормотала. Через некоторое время появились слуги с ванной; Хулия выставила их из комнаты, и, раздув огонь в очаге, подруги раздели юную Роуз и положили ее в ванну. Вода вскоре привела в чувство больную, они вытерли ее насухо и снова уложили в постель обнаженной.

Они продолжали трудиться несколько часов. Прикладывали холодные тряпки ко лбу, паху и животу Роуз. Жар, исходящий от ее кожи, быстро высушивал их, и приходилось менять тряпки время от времени. Виски Хулия осторожно продезинфицировала раны, которые кровопускание оставило на руках юной леди.

Весь день ни Хулия, ни Монце ни на секунду не отходили от постели девушки, заставляя глотать приличную дозу имбирного настоя с лимонным соком. Вечером у Роуз снова поднялась температура, хотя на этот раз она не достигла такого тревожного уровня, как в момент их приезда.

Они спали посменно. Их силы были на исходе, но они не хотели оставлять без внимания молодую госпожу, состояние которой, даже при таком небольшом уходе, стало заметно улучшаться.

Ранним утром, когда Хулия дремала, а Монце меняла тряпки, она с удивлением услышала, как Роуз впервые заговорила.

— Что ты здесь делаешь?

Роуз, глаза которой все еще слезились, сразу же узнала ее. Это был хороший знак. Монце только улыбнулась и приложила свежую ткань к ее лбу.

— Я вижу, тебе становится лучше, — сказала она, минуя протокольное обращение. Она сомневалась, что та вспомнит об этом на следующий день.

— Ответь мне. Что ты здесь делаешь? — заикаясь, пролепетала Роуз, глядя на нее изумленными глазами.

Монце закончила менять тряпки и села рядом с ней на край кровати, чтобы вежливо ответить.

— Ты была очень больна.

— Как это?

— У тебя началась страшная лихорадка. Твой народ испугался и послал гонца в Элчо, чтобы попросить помощи у Фионы. Дорога непроходима из-за зимы и снегопадов, поэтому мы с Нормой решили приехать и помочь тебе. И я рекомендую прежде, чем начинать жаловаться и говорить грубые вещи о нас, подумать о том, что ты делаешь, хорошо? Потому что мы вымотались, выхаживая тебя, и существует опасность, что ты разозлишь меня и тогда я засуну тебя в эту ванну, чтобы ты там случайно утонула.

— Я тебя не выношу, — прошептала Роуз.

— Понимаю тебя. Я тоже тебя терпеть не могу.

Эти простые слова заставили их обеих улыбнуться. Это удивило Монце, но еще больше она удивилась, когда, заметила руку Роуз на своей, и та сказала:

— Спасибо.

Тронутая этим жестом, Монце кивнула и улыбнулась ей.

— Давай, отдыхай, тебе это нужно.

ГЛАВА 51

Через два дня, благодаря заботе Хулии и Монце, самочувствие Роуз О'Каллахан значительно улучшилось, хотя она все еще выглядела далеко не той розовощекой девушкой, какой была раньше, но это легко исправлялось вниманием и питанием.

На второй день своего пребывания там Монце посетила крестьян. Она хотела узнать, как у них дела, и ее сердце сжалось, когда она видела, что их положение становится все более тяжелым. Разбитые хижины едва укрывали людей от холода, и они голодали. Поэтому едва вернувшись с прогулки, она, ни секунды не колеблясь, направилась в комнату, чтобы поговорить с Роуз.

— Леди Роуз, нам нужно поговорить.

Роуз, которая распутывала волосы перед зеркалом, посмотрела на нее.

— Давайте поговорим.

Монце села напротив шотландки в одно из кресел в роскошной комнате.

— Я должна сказать, если вы не измените свои взгляды, останетесь одна, — заявила Монце, не дрогнув. — Вашим людям нужно есть и кормить своих детей; но если вы будете продолжать в том же духе, то все они скоро погибнут.

— Невозможно! Это О'Каллахан, а у них есть и… или…

— О'Каллахан? А кто дает им почувствовать, что они О'Каллахан? Насколько я вижу, вы этого не делаете. Они знают, если идет дождь, у вас есть крыша, под которой можно укрыться; если вам холодно, у вас есть одеяла, в которые можно завернуться; если вы голодны, у вас нет недостатка в еде. Они знают, что у вас — я имею в виду только вас — есть все, а у них нет ничего. Как вы думаете, как они живут? Я отвечу и скажу: плохо! Им плохо! Они чувствуют себя брошенными, презираемыми и.

— Я знаю.

Удивленная таким ответом, Монце подняла глаза на Роуз, и только хотела продолжить разговор, юная О'Каллахан прервала ее.

— Видишь ли, Синди, после всего, что произошло, я многое осознала. Важные детали, которые я, глупышка, даже не замечала. Мне стыдно, я подавлена и опустошена тем, как обстоят дела у моего народа. И я готова извиниться перед ними и загладить свою вину.

— Фантастика.

— И первый человек, перед которым я хочу извиниться, это ты. Я вела себя глупо и мерзко, поступая с тобой так, как поступала, но я ревновала. Ты свела Деклана с ума любовью к тебе, в то время как я, так и не смогла добиться от него даже легкой заинтересованности; это ослепило меня. Ты хороший человек, Синди, лучший из всех, кого я имела честь знать в своей жизни, и хотя мне не понравилось, что ты облила меня грязью, считаю, что заслужила это.

— Пожалуйста, не мучьте себя. Я также прошу прощения за свой характер, который иногда заставляет меня делать вещи, которые слишком безумны и.

— Синди, не окажешь ли ты мне честь стать моей подругой?

От удивления молодая испанка улыбнулась.

— Конечно, да, Роуз. Я имею в виду. леди Роуз. С радостью.

— Пожалуйста, давай прекратим эти обращения и будем называть друг друга по имени.

Тепло улыбнувшись, Монце кивнула.

— Ух, я очень рада. Должна признаться, что говорить так высокопарно для меня очень сложно. Там, откуда я родом, мы так не разговариваем, и возможность нормально потрещать с тобой охренительно упростит ситуацию, — призналась она, довольная.

— Потрещать?! Охренительно?!

— Извини, я хотела сказать, что это значительно облегчит мне жизнь.

— Что за странная манера говорить, Синди. Иногда ты произносишь непонятные вещи. Как эта средневековая фифа. Что это значит?

— Забудь об этом. Это не очень красиво, — усмехнулась Монце, заставив ее улыбнуться. — Ну же, давай обнимемся.

— Обнимемся?

— Да, там, откуда я родом, все решается объятиями и поцелуями.

Не говоря ни слова, они обе встали и обняли друг друга. Роуз сделала это с большим волнением, испанка была первой подругой в ее жизни, и она не собиралась ее терять. Отсмеявшись, они сели обратно на свои кресла.

— Синди, что я могу сделать, чтобы помочь своему народу? Мой отец всегда надеялся, что я выйду замуж за лэрда, и он будет нести всю тяжесть обязанностей О'Каллаханов. Но проблема в том, что я. я не знаю, что могу сделать, чтобы мои люди снова поверили в меня и начали двигаться вперед.

— Я думаю, первое, что тебе следует сделать, это поговорить с ними. Собери всех сегодня вечером в зале замка и поговори с ними так же откровенно, как ты говоришь со мной, и, прежде всего и в первую очередь, поделись тем, что у тебя есть. Сейчас это жизненно важно, если хочешь, чтобы они тебе доверяли. Этот замок — твой дом?

Молодая леди кивнула:

— Ну, ты должна дать им почувствовать, что он и их дом тоже, и если нужно приютить их в эти холодные ночи и поделиться с ними своей едой, сделай это! Они будут благодарить тебя до конца своих дней, и ты сделаешь так, что они будут готовы умереть за тебя.

Так она и сделала. В тот холодный декабрьский вечер Роуз О'Каллахан собрала всех своих людей в зале Хантингтауэра, и впервые все они почувствовали себя единым целым, чего не было уже давно. Счастливая и тронутая тем, что люди прислушались к ней и дали ей еще один шанс, Роуз, держа за руку свою подругу Синди Кроуфорд, расплакалась от избытка чувств.

— Да ладно, ладно, не надо со мной миловаться, у тебя много дел, чтобы провести всех этих людей через это, — усмехнулась Монце. — Видишь эту женщину, обнимающую своего маленького мальчика? Ее зовут Берта, и однажды она пришла в замок, чтобы попросить у тебя еды для своего сына, а ты ей отказала. Я думаю, ты должна пойти и извиниться перед ней.

Не раздумывая ни секунды, Роуз кивнула и обратилась к женщине.

— Здравствуй, Берта, — поприветствовала она.

Женщина, увидев, что к ней обращаются по имени, пригнула голову.

— Добрый вечер, миледи, — прошептала она под внимательными взглядами остальных крестьян.

— Берта, я хочу извиниться за то, что отказала тебе в еде для твоего сына. Обещаю, что это больше не повторится. Я осознала свою ошибку и готова все исправить и извиниться перед тобой тысячу раз.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, миледи, сейчас все уладится.

— Но ты прощаешь меня?

Берта подняла голову, удивленная этим вопросом, как никогда в жизни.

— Конечно, миледи. Конечно, я прощаю вас.

Роуз взволнованно и не думая о том, что делает, обняла Берту под общий гул всех крестьян. Когда она пришла в себя, то обратилась ко всем властным голосом.

— Я обещаю вам, что Хантингтауэр вернется к тому, чем он был. Я обещаю вам!

Жители деревни хлопали и поддерживали свою хозяйку, а Монце улыбалась. Вдруг она почувствовала, как чья-то рука обхватила ее за талию, и, повернувшись, встретилась с карим взглядом, который ждала увидеть снова уже несколько дней.

— Деклан, ты здесь, — прошептала она, обнимая его.

— Да, моя дорогая. Я искал тебя.

Он поцеловал Монце на глазах у всех, заслужив всеобщее одобрение толпы. Роуз, увидев их, присоединилась к аплодисментам с радостным выражением лица. Ушли мысли о том, что всегда было невозможно; у нее впереди много работы, и это хорошее начало.

ГЛАВА 52

Через два дня Роуз выглядела намного здоровее. Прибытие Деклана и Кеннета со своими людьми вернуло крестьян рода О'Каллахан и их воинов к работе. В те дни оба лэрда советовали Роуз, как лучше справляться с ее нелегкой обязанностью, и не могли поверить, как сильно изменилась девушка. Но больше всех это заметил Кеннет, и от того, что теперь она не казалась ему невыносимой пустышкой, он все больше и больше хотел проводить с ней время. Она ему очень нравилась. Это не осталось незамеченным Хулией и Монце, которые рассмеялись, увидев, как лэрд Стюарт таращится на Роуз.

И на третий день после приезда Кармайклов испанки решили, что здоровье хозяйки позволяет им вернуться в свои земли. Кеннет, однако, решил остаться еще на несколько дней. Он хотел помочь.