Вечность и Тлен

Глава 3 Несущий знамение звездопад

Мы выжили и окрепли,

когда от нас отвернулся весь мир.

Союз Аркадиана

Аркадиан

Айвен

Темно-лазуритовое море, простиравшееся до самого горизонта, вызывало потаенное чувство страха, которое пронимало до самой глубины души. Хищные воды накатывали на каменный берег пристани, неспешно покачивая суда, стоявшие на якоре. Влажный молочного цвета туман, струящийся по улицам, становился все плотнее. С приходом ночи Аркадиан на мгновение затаивал дыхание, прежде чем ночная жизнь сменяла дневную, и после вновь приходил в движение.

Пристань у острова была широкой и длинной, так что даже в солнечный день не разглядишь ее края. Помимо нее, в разных уголках острова имелись небольшие причалы. Несколько широких трактов словно прорезали остров, устремляясь к юго-восточному побережью, откуда чаще всего отплывали судна в сторону Сент-Морьена.

Айвен развернулась, крутанувшись на каблуке. Полы ее непромокаемого плаща взметнулись вверх и сразу опали. Походка словно выражала недовольство девушки — резкие шаги, сопровождаемые звуком невысоких каблуков, стучащими по скользкой от влаги брусчатки.

Город нависал над пристанью, как мрачный страж, во всем своем великолепии. Старинные здания, что издалека удивляли фасадами: высокими колоннами, созданными из цельного камня, узорами на стенах, витиеватыми карнизами, ликами дев, усеивающими фасад, — изнутри поражали своей заброшенностью, стенами, от которых отходила штукатурка и которые покрывала вездесущая плесень. Влажность была всюду, и даже огонь в каминах не позволял избавиться от нее полностью. Лишь богатые спасали себя от вечной сырости. Единицы на острове могли управляться с туманом с помощью магических печатей, и каждый из них ценился на весь золота. Их таланты оплачивались по самим высоким расценкам на улицах Девяти звезд.

Место, что создавалось как последний безопасный уголок в Дэвлате, за века превратилось в зловонную выгребную яму. Могли бы подумать богачи, купившие землю и когда-то построившие здесь свои помпезные дома с широкими лужайками, садами и фонтанами, что вскоре от их богатства не останется ничего? Что не только их привлечет Аркадиан обещаниями спасения?

История тех семей зачастую сложилась плачевно, большинство из них выгнали из домов, но некоторые смогли удержать власть и стать лишь сильнее и могущественнее.

Взгляд дэвы коснулся высокого здания, сложенного из черного камня, чей острый шпиль виднелся даже в клубах тумана. Оно напоминало часового, никогда не покидающего свой пост. Хотя на стене ратуши и правда имелись старые часы, стрелки которых ходили до сих пор.

За плечами оставался шумный порт, сотрясаемый плеском волн, криками матросов и грузчиков, заносивших товар на корабли, и еще множества людей, о занятиях которых дэва ничего не знала и не желала знать.

У одного из переулков она едва не столкнулась с клевретами — стражниками с центральных районов города — в плащах из темно-фиолетового бархата, который венчала девятиконечная золотая звезда.

Они, не останавливаясь ни на миг, вскоре скрылись в тумане порта.

«И что понадобилось двоим стражам из богатого района? Пришли проверить чей-то груз?» — задумалась дэва, провожая незнакомцев взглядом.

С нападения минул уже целый день, но ни в порту, ни на улицах, где тьму ночи с переменчивым успехом едва рассеивало легкое мерцание листьев глимы, высаженной в кадках у фасадов домов, не виделось паники. Само растение давало мало света, но сотворить даже одну светящуюся сферу из его сока стоило слишком дорого. И последнее, сразу превращало сферу в вещь, которую нельзя было оставить на улице без присмотра. Поэтому и приходилось жителям большей части города довольствоваться этим скудным источником света.

Айвен неспешно зашагала вновь в сторону своей таверны, размышляя над спокойствием на Аркадиане. И вскоре пришла к выводу, что вовсе ему не удивлена, ведь жители города лучше всего понимали: бежать им некуда. Они привыкли защищать свою землю, привыкли быть сами за себя и привыкли выживать.

Прибыв на остров больше десяти лет назад, она в первый же день услышала: «Смерть — великий уравнитель». Прозвучало это из уст местного, подобно молитве. После она десятки раз слышала, как кто-то вновь повторял ее.

В смерти все равны — и негодяй, и благочестивый. И если близится твой час, то ничего не поделаешь. Это так сильно отличалось от того, во что верили люди на материке: грехи губят душу. На Аркадиане считали иначе: за гранью все равны, ведь все они дети Дэвлата.

За годы Айвен даже прониклась обычаями здешних, порой задумываясь о том, как легко меняются представления о мире в зависимости от места, в котором ты живешь. Любое королевство, город и даже небольшое поселение имеет свои обычаи, которые ты рано или поздно перенимаешь.

Когда она подошла к двери своего заведения, то о монстре напоминала лишь щербатая рана на камне соседнего дома да темнеющий кровоподтек, оставшийся от головы мертвеца, которую пронзил меч Самаэля. Не каждый даэв мог метнуть свой меч с такой силой. И даже если мог, то определенно пожалел бы клинок.

Тело тем же вечером забрали стражники Сателлита — так звалась практически вся остальная часть города за пределами улиц Девяти звезд. Они даже не стали опрашивать свидетелей, видимо, рассудив, что монстр есть монстр. И ничего тут не попишешь.

Поднявшись по крыльцу, отворив со скрипом входную дверь, Айвен вошла во тьму.

Оглядела просторное помещение: длинные деревянные столы грубой работы, лишенные того изящества и красоты, которую так любили даэвы на материке, стулья, стоявшие где ни попадя, узкие окна, закрытые плотными, но короткими занавесками, и дощатый пол, потемневший от времени, — и неожиданно осознала, что будет скучать по этому злачному месту, что звалось ее домом в последние годы.

Останется ли оно нетронутым после того, как она вернется? И вернется ли она вообще?

Да, она защитит его стены магией, но долго защита не продержится и рано или поздно колдовство развеется. Бродящий по залу взгляд вдруг остановился на статуэтке Святой Сары, стоящей на самом краю барной стойки. Казалось, будто ее оставили так намерено, надеясь, что она упадет.

«Самаэль».

Айвен прекрасно понимала, кто это сотворил. Она приблизилась, убирая фигурку за стойку, в безопасное место. Самаэль любил «ломать», порой девушке казалось, что он сам не замечал за собой этой черты. При нем все разбивалось, рвалось и падало. И удивительное совпадение — эти вещи всегда были важны. Как то старинное зеркало в виде полумесяца, купленное когда-то на аукционе за то, что напоминало ей о прошлом доме, неожиданно упало со стены, разметясь в дребезги. И ни в одном из случаев его нельзя обвинить — слишком неочевидными кажутся доказательства. Иной раз он мог вообще уже выйти из комнаты. Поначалу Айвен это озадачило, но после она сделала то, чего не позволила бы себе никогда в прошлой жизни, — просто забыла. Дэва предпочитала больше не думать о том, что напрямую ее не касалось. И даже если все это не было совпадением и Самаэль совершал те поступки намеренно, она никогда не получит от него извинений.

Вздохнув, она обошла стойку и скрылась во внутренней комнате, которую с натяжкой можно было назвать кухней. Пользовалась Айвен ею настолько редко, что обычно на полках, столе и даже плите скапливался толстый слой пыли. С приготовлением пищи дела у Айвен обстояли неважно, хоть она и улучшила свои навыки за годы самостоятельной жизни, все же существенных успехов в этом деле не добилась. И лишь тот факт, что готовка успокаивала мысли, призывал ее в это место. А сейчас она как никогда нуждалась в чем-то, что займет ее и погасит нервное возбуждение, раз за разом растекавшееся по телу.

Следующий корабль отплывал к Акраксу лишь к концу недели — вот что она узнала на пристани в первый день. А сегодня ходила туда вновь в надежде, что новость о ревенанте на острове повлияла на график плаванья судов. С каждым мгновением ей все больше хотелось скорее пуститься в путь, но приходилось ждать.

Можно много лет провести в спокойствии, а после, окрыленный надеждой, быть не способным просидеть на месте и часа. Айвен подошла и открыла деревянный шкафчик, покрытый лаком, который спасал его от сырости, достала плотно закрытый бочонок с мукой. Он был будто уменьшенной копией тех, что стояли в соседней комнате, наполненные вином. Вновь осмотрев стол, вздохнула и отправилась в чулан за тряпкой — перед тем как начать, необходимо было убраться. Оглядев фронт работы, Айвен поняла: ночь будет долгой.

В самый подходящий момент, когда Айвен стояла над столом, разочарованно глядя на слишком крутое тесто (гипотетически им можно было даже кого-то ранить, ведь, задумавшись, дэва не заметила, когда стала прикладывать к своему занятию нечеловеческую силу), заявился Самаэль. Вошел, как и прежде, не стучась, будто к себе домой.

Однажды, когда Айвен возмутилась тем, что див вошел без приглашения, он удивленно ответил ей:

— Как же? Я сам себя пригласил.

Ларак показалось, что он шутит. И пока она в ступоре размышляла об этом, Самаэль уже умудрился расколотить стакан. Возможно, случайно, но дэва не сильно в это верила. Див небрежно относился к вещам, по крайней мере тем, которые ему не принадлежали.

— Договорилась об отплытии? Когда корабль?

Самаэль бесследно пропал на целые сутки и вот заявился вновь, успев привести себя в порядок и переодеться. В новые черные сапоги из мягкой кожи, чья кромка оказалась обшита золотыми нитями, были заправлены штаны такого же цвета, и на том же необычно высоком уровне начиналась мантия без привычных рукавов-крыльев — они лишь немного расширялись к запястьям. На поясе виднелся меч, эфес которого был неизменно обвязан плотной тканью, а на плече висела сумка. По всем признакам казалось, что див уже собрался и готов к путешествию.

— Через неделю, — отозвалась Айвен, тыкнув тесто пальцем. А после горестно вздохнула, не понимая, как такое возможно, что ей с трудом удалось лишь немного его промять.

— Подожди-подожди… Что ты сказала? Я не ослышался?

— Через неделю, — повторила она, вновь подняв взгляд к нему. — Что?! Кораблей нет! Последний отплыл вчера за полчаса до моего прихода.

Самаэль сощурился, один краешек его губ поднялся, демонстрируя кривую улыбку, после которой неоднократно кто-то страдал. Дэва никогда не говорила об этом вслух, но див был еще тем задирой. Порой ей казалось, что ему нравилось спорить и ввязываться в драки. Может, отчасти именно поэтому ее таверна нередко стояла пустой?

— Кораблей действительно нет? Или тебе так сказали? — вкрадчиво спросил Самаэль.

На фоне темных стен его волосы просто сверкали багровым. Айвен не видела столь необычного цвета ни у одного даэва. Она уже привыкла к рубиновому оттенку, но скорое возвращение на континент заставило ее вновь задуматься об этом, а еще над смыслом слов дива. Она почувствовала в них подвох.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты поняла, что я хочу сказать, — серьезно ответил Самаэль и добавил: — Куда именно мы отправимся, когда прибудем на материк?