Школа "Хизер Блоссом". Книга вторая

«Я не могу винить себя за это, — подумал правитель. — Это она околдовала меня».

Он слегка погладил спящую по волосам, отделяя пальцами упругие пряди и укладывая их вдоль щек, прикоснулся к впадинке на шее, поправил тонкие кружева на груди.

«Если бы я знал ее истинное имя, то победил бы, — подумал правитель, с сожалением убирая руки. — А так… она не живет и не умирает, и продолжает мучить меня. Как и ее дочь».

В последнее время Королю все сложнее давалось скрывать башню от темных. Они внедрялись в его мысли, извращали их, пытаясь прорваться дальше. Слишком частое присутствие в мире смертных лишало правителя его обычных сил, а визиты в башню еще больше истощали тело и дух. Иногда он слышал далекий голос обыкновенного человека, вызывавшего его на бой. Смертный был опасен, он избегал всех ловушек яркого света, всех иллюзий покоя и довольства, которые мог создать правитель. Человек обладал невозможным для своего племени оружием, он побеждал в любой битве и с редкой удачливостью уходил от опасностей Страны бессмертных. Уже несколько раз он рискованно приближался ко дворцу Короля, но пока у Светлейшего хватало искусства закрывать это место мороками и видениями. Правитель Благого Двора знал, что этот смертный — супруг Темнейшей Королевы, но еще никогда не являлся перед ним и не вел бесед.

Как будто иных трудностей было мало, сейчас Король чувствовал камень в опасной близости от себя. Правитель и желал увидеть владельца перстня, и страшился его. Куда бы он ни шел, за ним неотступно следовал внимательный взгляд Ренара. Мир смертных скрывал Короля от глаз магистра, но и обессиливал.

Благой знал, что темные, выполняя чью-то волю, рыщут в поисках этого человека, но своим подданным приказывать то же не спешил. Формально Королю Благого Двора не поступало указаний отыскать магистра, и он всеми силами оттягивал момент их встречи. И все чаще он начинал обдумывать безумную, но полную надежды мысль — если камень лишится владельца и вновь исчезнет, это будет означать почти свободу. Король не чувствовал себя изменником, в конце концов, Ренар предал его гораздо раньше.

Правитель хотел свободы. Он даже был бы не против продолжать выполнять приказы смертных, но делать это по своей воле, а не по принуждению. Ведь за всю свою долгую для смертного мира службу он хотел так немного — всего лишь кровь бесполезной, никому не нужной девчонки. Но и в этой малости Ренар ему отказал. Так пусть сгинет в вечном мираже, страшась собственных призраков.

— Пусть сгинет, — прошептал Король едва слышно, стараясь не ощущать на себе мгновенно ставший суровым незримый взгляд.

Иногда сид слышал слабый призыв избранного камнем, но здесь, в своем мире, бессмертный имел силы повиноваться не сразу и как мог оттягивал момент их встречи. Свидание с Ренаром не сулило ничего хорошего, и король все больше желал скорейшей гибели магистра.

Внимание правителя вновь обратилось к спящей деве. Он бросил на нее последний взгляд и поднялся. Обратный путь из хрустальной башни Король проделал почти бегом, обернувшись лишь затем, чтобы запечатать дорогу к ней своей магией и волей.

Глубоко дыша, он покинул поляну, постепенно отрешаясь от гибельно-притягательного очарования темной красоты. Наследница королевы не была так прекрасна, как мать. Если в ней и была сила, то погребенная глубоко под гнетом смертного мира, неузнанная и преданная самой владелицей. Король наконец-то смог улыбнуться. Магистр слабеет и, скорее всего, скоро погибнет, лишенный малейшей защиты. А темная тварь… будет принадлежать ему. Он приготовил сюрприз, она его скоро получит. Все же не зря он провел так много времени в душном и бесцветном мире смертных, он сумел найти сокрытое раньше девчонки. Рано или поздно сама судьба приведет ее к нему, ослабленную и покорную, неисцелимо отравленную светом.

Король мягко шевельнул рукой, раскрывая перед собой путь ко дворцу и мгновенно переносясь в свои владения. Умиротворение постепенно завладевало им, когда он шел по увитым листвой высоким галереям, не обращая внимания на почтительные поклоны слуг. Оказавшись в комнате, он запечатал двери легким мановением кисти и привычно погрузился в размышления о своем злейшем враге. Какая ирония, что это — всего-лишь никчемная полукровка, которую правитель в равной степени находил и притягательной, и отвратительной. Он не готов был признаться в том даже самому себе, но темная тварь имела над ним большую власть. В ней ощущалась какая-то особая сила, не совсем обычная для темных фейри. На мгновение Король Благого Двора был готов понять смертного человека, зачем-то стремящегося обладать ею.

— Если бы я знал твое истинное имя, — негромко обратился он к образу из своих мыслей, — все было бы так просто. И как прекрасно, что ты не знаешь моего.

✧☽◯☾✧30 августа✧☽◯☾✧Кабинет мастера Баркли✧☽◯☾✧Помещения школы✧☽◯☾✧

Кабинет тестирования напомнил Элли события годичной давности — когда-то тут выясняли магический темперамент их первого курса. «Тогда ты впервые увидела магистра, — полезли в голову не прошенные мысли, — Тогда он впервые увидел тебя».

Элли вновь привычно тряхнула головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. Неужели она так и будет отсчитывать годовщины событий этим человеком, до конца своих дней?

До конца… Будет ли когда-нибудь этот конец? Элли не могла вообразить бессмертие и никогда не желала его. Вечность пугала ее, представлялась пустым холодным Космосом или беззвучными глубинами Марианской впадины.

«Я должна узнать как умирают фейри», — решила она и стала напряженно оглядываться по сторонам.

Однокурсники уже вовсю отмечали подходящие на их взгляд ответы теста, кто-то последовательно, сосредоточенно кусая карандаш, кто-то небрежно листая страницы и вновь возвращаясь к пропущенным пунктам. Элли все не могла заставить себя начать.

Она посмотрела в сторону, на Грэма, сидевшего прямо за Дейдрой Грайне. Что он сам почувствовал к этой девушке год назад, когда близнецы Баркли назвали ту «Ходячим проклятием»? Симпатию, желание защитить? Зарождающуюся влюбленность?

«Теперь я ровня тебе, Элинор… Теперь я бессмертный…» Что он будет делать с распахнувшейся перед ним вечностью?

«Моя маленькая сестренка…» Элли уже почти шептала вслух, не в силах сдерживать клокочущие в груди эмоции:

«Я не хочу быть тебе сестрой. Я хочу, чтобы ты целовал меня, как возлюбленную».

Элли буквально силой заставила себя заняться тестом. Вопросы оказались вполне невинными и почти детскими — любимые цвета, растения, музыка, время года… Иногда попадались и около магические — о предпочтительном празднике Колеса Года или фазе луны. На некоторые вопросы вариантов ответа не было и нужно было вписать что-то свое. На вопрос «Наиболее близкая вам Богиня» Элли ответила «Кора Персефона», надеясь, что это не посчитают за ошибку.

Едва Элли закончила писать последние слова, как мастер Персиваль предложил сдать листы теста. В дверях кабинета уже стояла мистрис Хили, похожая на осу — заранее на всех сердитая и острая на язык.

— Второй курс! За мной.

«Мы — второй курс!» — невольно обрадовалась Элли.

Разумеется, она это знала, но услышать подтверждение со стороны было приятно. Правда, было немного жаль, что результаты тестирования не объявили сразу: девушка так до сих пор не знала, куда хочет.

Мистрис Каландра, ничего не объясняя и сохраняя насмешливо-ехидное выражение лица, отвела студентов в отдаленную часть замка и остановилась у безликой дверью.

— Кто первый? — спросила она, окидывая студентов многозначительным взглядом.

Ученики смотрели то на загадочную дверь, ведущую в неизвестность, то на преподавательницу латыни.

— А что там? — спросила Фиона Броуди, одна из тех однокурсников Элинор, с которыми она почти не общалась.

Единственное, что Элли знала про Фиону, то, что у нее есть подруга Энида. Единственное, что Элли знала про Эниду, то, что у нее есть черная кошка.

Мистрис Хили стала еще таинственней.

— Ммм, что же у нас там такое? Если вас там не покалечат, то перейдете сразу на третий курс.

Некоторые девушки, включая Брианну, начали тихо попискивать. Мистрис Каландра расплылась в откровенной улыбке:

— Неужели не замечали, что на втором курсе кто без пальца… кто без уха?

— Пожалуй, я схожу… — услышала Элли знакомый голос, и среди второкурсниц прозвучал откровенный вздох облегчения. Молодые люди на слова учительницы только фыркали — знали больше девушек или храбрились.

Мистрис Каландра предупредительно распахнула створку:

— Мистрис Кардиган, прошу… и удачи.

Агнесс зашла первой, и дверь за ней тут же закрылась. Напряжение не спадало, студенты буквально прожигали дверь, ожидая, когда Агни выйдет.

Появилась она минут через десять, хмурясь и щуря глаза, словно попала из кромешного мрака на яркий свет.

— Нет, ничего не скажу! — моментально сказала она не терпящим возражения тоном, предупреждая любые вопросы, — Нельзя говорить. У вас будет другое.

С силой потерев лоб, словно у нее болела голова, Агни обратилась к учительнице:

— Посвящение же только завтра? Можно уйти?

— После ужина ваш курс разделят на предварительные трикветры, — ответила мистрис Каландра. — Сейчас, конечно, можете быть свободны.

Проводив подругу взглядом, Элли поняла, что боится. Она бы с удовольствием ушла, но перед этим нужно было пересилить себя и зайти в непонятное помещение. Поэтому она все тянула время, изучая лица тех, кто уже прошел испытание. Грэм… Олвен… близнецы МакГиллы… самые смелые… Потом остальные, а Элли все стояла у стены и ждала наплыва храбрости. Последней каплей стало то, что решилась даже дрожащая рядом, пританцовывающая и попискивающая от эмоций Брианна.

Вышла она задумчивая и тихая, словно оставила все напряжение за дверью.

— Так красиво… — протянула она мечтательно. — Иди, я подожду.

Элли оглянулась. Кроме нее оставалось еще несколько человек.

«В конце концов, я вроде как бессмертная… Никого там не едят…» — она старательно раззадоривала себя, не сводя глаз с резной створки, покрытой темным лаком.

Мистрис Хили поймала ее немигающий взгляд.

— Мистрис О`Ши, вы решились?

Элли выдохнула:

— Да, — и шагнула, отрезая пути к отступлению.

Неожиданно в памяти всплыл поход к детскому стоматологу, когда ей вырвали удивительно крепкий молочный зуб, который уже мешал расти постоянному. Элли помнила, что плакала, хотя больше от страха, чем от боли, и человек, которого она в то время считала отцом, всю обратную дорогу шипел на нее, что она его позорит и не умеет себя вести. Но сейчас у Элли была Брианна. Девушка обернулась, поймала взгляд льдисто-голубых глаз, и вошла. Дверь мягко стукнула за спиной.

Было темно. От этого почти мгновенно накатил ужас — слепоты Элли боялась панически. Чувствуя ползущие по спине колкие мурашки, Элли закрыла глаза — так оказалось легче принять пропажу зрения. Почти сразу появились звуки и ощущения — тихий шепот, смех, подобный шуршанию листвы, легкие прикосновения, словно ее гладили по лицу нежные прохладные пальцы.