Случай в электричке

Рассуждая о различных деталях производства, он одновременно производил расчеты на микрокалькуляторе. Закончив, произнес:

— Консультация стоит денег! Мне надобно было бы получить с вас тысячу рублей за совет.

Погребинский присвистнул. Алоян усмехнулся.

— Но на первый раз прощаю. Все равно, если вы этим займетесь, неизбежно придете ко мне! Без меня вам тут не ступить ни шагу. Тогда и сочтемся...

Погребинскому идея понравилась: Алоян предложил малые габариты и удобную транспортировку продукции. Павел утешился тем, что хотя бы здесь его способности пригодятся. Нужно искать крышу: совхоз или колхоз, и Погребинский помчался на поклон к Карачаеву.

Тот, как всегда, осторожничал. Поговорить выехали за город, в рощицу, дабы не было вокруг посторонних глаз.

— Как с отцом? — спросил главбух. — Убийц нашли?

— Нет...

— Плохо! Пока дело совсем не распутают, будешь маячить под взглядами милиции.

— Я к его делу никакого отношения не имел и ничего не знаю. А знал бы, то помог бы милиции...

Карачаев пристально взглянул на Погребинского:

— Надо было бы помочь! Обязательно!

— Не в силах!

— Ладно! Свяжу тебя с нужным человеком! Что я буду иметь?

— Как скажете! — с готовностью отозвался Погребинский.

— Адресок стоит тысячу рублей...

Погребинский опустил руку в карман, Карачаев остановил его.

— Не спеши! Я уже говорил, что в таких делах — все на честности. Пойдет дело, будут деньги, тогда и рассчитаешься! А вдруг я захочу продукцией взять? Я, что же, не понимаю всех сложностей с консервными банками? Ты ловко придумал, как уйти от транспортировки. А расходы по транспорту — это же треть прибыли. Так-то! Есть между Москвой и Ленинградом тяжкие места для сельского хозяйства. Не на чем там деньги делать! Они согласятся и с галантереей, хотя затея, прямо скажем, для сельской местности диковатая!

— Ну, а на правах пайщика у вас нет желания, Василий Васильевич?

— Поглядим, всякому овощу свое время, Гарик.

Погребинский никогда не слыхал о таких местах, через которые ему пришлось добираться до совхоза. Совхоз назывался «Воронки», озеро — Вороньим, село — Воронихой.

Вот откуда приходила на консервный заводик в Умань клюква, морошка, брусника, вот откуда привозились грибы. Мощенная булыжником, покрытая грязью дорога словно прогибалась под тяжестью грузовика, колыхалась, как волны. Клюквенники — не окинешь глазом. По сторонам стояли стеной сосновые боры. Но эта прелесть была чужда Погребинскому — он уже несколько раз подумывал, не повернуть ли обратно. Обрекать себя на жизнь в такой глухомани? Но останавливало очень веское соображение: в эту глухомань милиция за три года не доскачет...

Все здесь для Погребинского, природного горожанина, выглядело неприветливо — даже озеро, огромное, голубое, не радовало его. Он побоялся бы купаться в нем, хотя прекрасно плавал.

— Что на заводе? Заказ привез? — спросил директор совхоза Андронов.

— Я не с заказом... Карачаев записку передал.

Погребинский протянул листок из ученической тетради. Записка лаконичная:

«Иван! Верь ему, как мне. Вас. Вас.»

— Ну-ну! — проворчал Андронов. — Что нужно? Опять брусники?

— Бывала и брусника! — с намеком ответил Погребинский. — Как у вас в совхозе с рентабельностью?

— Плохо!

— Есть предложение! Открываем у вас подсобный цех.

— Ложки-плошки? — засмеялся Андронов. — Нарезать ложек и плошек много можно. Если есть художник — то и раскрасить... А скажи, какой в том прок? У нас в области все магазины завалены этим добром. Копеечное дело...

— Копейка рубль бережет, — поправил его Погребинский. — Но можно кое-что придумать и повеселее. Рвать из рук товар будут.

— Ну?

— Ювелирные изделия без драгоценных металлов. На рубль вложенного сырья совхоз получит четыреста рублей чистого дохода. Транспортных расходов никаких, оборудование окупится в несколько дней, оплата труда — на четыреста рублей прибыли возьмет всего лишь процентов пятнадцать... Латунная проволока, латунная лента и полистирол...

Погребинский ждал вопроса, к которому в последнее время начал привыкать: «А что я буду иметь?». Андронов внимательно посмотрел на него:

— У нас сбруй для лошадей нет...

— И не будет! — ответил Погребинский. — Если делать сбрую, стоимость сырья составит восемьдесят процентов, да плюс пятнадцать процентов оплата труда... Пять процентов прибыли? Какой смысл?

Погребинский все еще ждал вопроса от Андронова, что он будет иметь? Но Андронов так вопроса не ставил. «Умный человек! — решил Гарик. — Осторожный, не то что галантерейщики!»

— Итак, на рубль — четыреста... Сколько нужно времени, чтобы изготовить твои цацки?

— На потоке — в неделю несколько тысяч! Какая девчонка не купит за два рубля брошку с подделкой под янтарь? Галантерейщики на этом товаре план делают!

— Кто же этим будет заниматься?

— Я и мой дружок! Художник! Надо только помещение и рабочих человек пять. Один этот цех даст дохода больше, чем весь совхоз...

Андронов вдруг улыбнулся.

— Идет! Но если продукция не найдет сбыта, то придется вам с художником на другую работу переходить. Тогда не жалуйтесь и не плачьте!

Свадьбу справляли на ленинградской квартире. Среди приглашенных был и Алоян, бывший супруг Дианы. Мать Павла не приехала — о Диане Лидия Борисовна и слышать не хотела. Павел успел ей объявить, что бросает работу и уезжает из Москвы поближе к дикой природе, там будет заниматься художественным промыслом. Лидия Борисовна пыталась выяснить, в чем будет состоять его новая работа, но Павел ушел от объяснений.

Одним из гостей оказался Василий Васильевич Карачаев, пока незнакомый Павлу.

У жениха возникло ощущение, что он не виновник событий, а как бы сторонний наблюдатель происходящего. Зачем пришли эти люди? Хотелось верить, что все это так, минутное, уйдет, минет, и он будет далек от них. А зачем Диана пригласила на свадьбу бывшего мужа?

— Ревнуешь? — спросила она. — Ревновать надо ему, но он, как видишь, этого не делает. Ты вступаешь в круг людей, с которыми при любых жизненных поворотах необходимо сохранять самые лучшие отношения. В этом кругу нет места ссорам и ревности...

Казалось бы, объяснение исчерпывающее, но его истинное значение Павлу предстояло понять значительно позже.

Погребинский успел намекнуть, что Алоян могущественный человек, что новому Дианиному мужу нужно быть с ним в отличных — в хороших мало! — отношениях, от этого будет во многом зависеть не только его карьера делового человека, но и дальнейшая судьба.

Собравшиеся, видя Павла рядом с Дианой, считали и его до конца посвященным в таинства мира подпольного бизнеса, а потому и не таились, в открытую хвастались, кто чего достиг. Суммы не называли, но Павел был достаточно умен, чтобы догадаться.

Порой его охватывал настоящий ужас, он холодел от страха. Почему же он, со своими взглядами, убеждениями, такими отличными от взглядов и убеждений этих людей, вдруг сделался для них своим?

Во время смены блюд Павел вышел на кухню. Кто-то из крепко выпивших гостей жал ему руку и приговаривал:

— Считайте, что выиграли сто тысяч на один лотерейный билет! Это такая женщина! Такая!.. С ума сойти! Роскошная женщина! Она как иголка нитку потянет вас за собой! Скоро они, все эти... — Говоривший подбирал слова, но так и не справился с задачей. — Они... скоро будут все у вас в руках! Вот так вот... — Он показал, как зажимается кулак и почему-то с интересом уставился на него.

Всякое событие имеет конец. За полночь гости начали расходиться, одна за другой отправлялись машины.

Диана, вернувшись из прихожей, где запирала дверь за последним гостем, окинула взглядом гостиную, остановилась перед Павлом.

— Что с тобой, чем ты недоволен, мой супруг? Достиг желанного, а оно нежеланное? Ты свободен, не держу!

Она слегка оттолкнула Павла и решительно направилась в спальню.

Еще мгновение назад Павлу все казалось ненужным, ужасно пошлым, гнусным, хотелось вырваться, уйти не оглядываясь. Но вдруг все переменилось — он по-настоящему любил эту женщину.

Диане хотелось как можно быстрее начать дело — не терпелось скорее получить прибыль. Она нашла выход, чтобы поторопить мужа: напомнила ему про долги, которые уже давно нужно было оплатить. Она хорошо знала, что Павел честолюбив и подобные разговоры ему очень неприятны. А потому он примется за работу. Все так и получилось.

Спешил и Гарик Погребинский — ему не терпелось стать таким же самостоятельным, как Карачаев.

Через месяц после свадьбы Гориных новые приятели — Гарик и Павел — отправились в совхоз «Воронки».

Ночами холодало, лес темнел, осень вступила в свои права. В начале октября рабочие подняли стены цеха, успев закончить каменную кладку до заморозков. Начали ставить потолочные перекрытия, перерубы и стропила. На эту часть работы Андронов прислал дюжих плотников.

Мелькали солнечные, ясные дни, лунные ночи. К утру земля и деревья густо одевались инеем. Жители Воронихи уходили в лес рвать клюкву. Именно рвали, а не собирали — так принято здесь было говорить.

С заводика из-под Умани от Карачаева пришла автомашина за клюквой.

Погребинский показал на нее Павлу:

— Видел, как сырье собирают? Бочками, тоннами. Наше же сырье можно в портфеле унести. Вот где смысл-то здравый! А ты ведь недооцениваешь!

Когда пошел снег, подсобный цех стоял уже под крышей. Совхозные слесари заканчивали монтаж водяного отопления.

Алоян помог получить наряды на оборудование по заявке совхоза. Вскоре приехали и монтажники, также рекомендованные Алояном.

Настал час приступить к производству. Прежде всего нужно было создать образцы продукции. Вот тут-то и пригодились художественные навыки Павла. Они с Погребинским накупили образцы латунной бижутерии. Топорные, аляповатые: жуки какой-то фантастической формы, убогие запонки в виде ромба. Надо было придумать что-то новое, привлекательное.

Сам по себе жук — это хорошо. Но надо все продумать. Из всех насекомых, изображенных в большом атласе, внимание Павла привлек «олень». Поразительная собранность формы, почти оленьи рога. Латунь позволяла сделать крылья с синеватым отливом, рога должны ярко блестеть.

Жук, изображенный красками на ватмане, получился впечатляющим. Корпус, рога, лапки, глазки — все это надо изготовить в отдельности, потом собрать. Нужна тончайшая пайка, почти ювелирная работа. Наряду с таким сложным изделием искали что-нибудь попроще.

Алоян говорил, что очень хорошо идут изделия под янтарь. Самая простая форма для литья — ягода. Павел нарисовал ветку черешни и подвесил к ветке пять янтарных ягодок. Латунную ветку необходимо оттенить, ягодки на гибких прутьях сделать прозрачно-янтарными.

Испортили до полсотни заготовок, пока получился такой жук, каким его задумал Павел. С черешней оказалось намного проще. Полистирол легко плавился, превращаясь в массу, действительно похожую на янтарь. Формовка ягод технологически не сложна. Тут возникали даже варианты: две крупные ягоды, три мелкие, три крупные, две мелкие... Изготовили образцы изделий: по десяти штук, повезли в Ленинград показать Алояну.