Идите и убивайте!

Отдельно фото трупа, снята маска.

— Личность установили?

— Установили. Богдан Лыжко, двадцать шесть, Запорожье. Подал на биометрический паспорт в семнадцатом. Судя по его страничкам в социальных сетях — неонацист. Дважды был в Польше, третий раз въехал двадцать три дня тому назад.

— Как въехал?

— Через Румынию. Контроля на границах нет. Больше нигде не светился.

— Телефон?

— У него не было. И еще…

…

— Уже после произошедшего, его страницу в Фейсбуке кто-то удалил. Кто-то с территории Украины с Киева.

Я молчал

— Посол Украины вызван для дачи объяснений. Что касается вас… одиннадцать человек убито. Еще трое тяжело ранены. Среди убитых случайный прохожий, среди раненых ребенок. Я официально предлагаю вам покинуть Грецию.

Учитывая то, что слова исходили от заместителя министра внутренних дел Греции — к ним стоило прислушаться. Дело было в Афинах…

— Да вы что?! — возмутился я — я что ли их убил!? Я единственный, кто оказал им серьезное сопротивление! Без меня у вас бы вообще ничего не было, вы бы… они бы просто отстрелялись и ушли, как ни в чем не бывало!

Прокурор снял очки и положил на стол

— Господин Волков… откуда у вас оказался пистолет?

— Какая разница!?

— Большая. У вас его не должно было быть, но он у вас был. И это не случайность

Прокурор поднял руку, требуя тишины

— Правительство Греции официально благодарит вас за мужество, проявленное в ходе всего произошедшего, и приносит извинения за то, что с вами произошло здесь такое. Не ваша вина в том, что отразить нападение не удалось. Погибло девять сотрудников полиции.

…

— Однако мы не можем терпеть того чтобы на нашей, греческой земле происходили разборки с применением оружия между русскими и украинцами. Нападавших мы будем искать и обязательно найдем. Что касается вас — мы просто предлагаем вам покинуть страну и не создавать тут больше проблем.

Я усмехнулся

— Правда глаза колет или как?

— Я не понял, что вы сейчас сказали.

…

— Ничего.

— В таком случае, я могу только повторить просьбу немедленно покинуть нашу страну.

— Здесь есть убийца, которого я задержал — сказал я — он крайне важен для дачи показаний. Которые могут пролить свет и на нападение на полицейский конвой. Сергей Миленков, он гражданин России. Я прошу либо дать мне возможность продолжить дознание по убийству Холодовского вместе с полицией Греции, либо выдать Миленкова нам.

…

— Господин заместитель министра, Козлакис обладал крайне важной информацией. И его убили. Я не могу допустить, чтобы его смерть осталась безнаказанной.

— Это наше дело. Греческое. Это произошло на нашей земле и с нашим гражданином.

…

— Что касается Миленкова, мы не можем выдать его вам. Он при смерти.

…

— В его камере — нашли сильный источник радиации. Он сейчас в больнице. В специальном блоке.

Я закрыл глаза

— Как нашли?

— Случайно. После… короче, убирали постель, там так принято — нашли что-то непонятное. Оказалось, цезиевая игла от гамма-дефектоскопа. Пара недель — и человека нет.

Я закрыл глаза. Твою же мать…

— К нему никого не пускают. Он уже почти мертв.

Я покачал головой

— Его могут спасти в Москве. И он успел бы дать показания.

— Мы консультировались и с вашими врачами. Он получил дозу радиации, как будто тушил чернобыльский реактор. Еще семь человек попали в больницу с состоянием различной степени тяжести. Этим делом теперь занимается НАТО, мы даже доступа туда не имеем.

Заммнистра снял очки

— Послушайте, господин Волков. Все это вышло очень далеко за рамки. Применено оружие массового поражения, причем на территории государственного учреждения с крайне ограниченным доступом. Бойня на дороге, убиты полицейские. В беспорядках только погибших более тридцати, это самые серьезные беспорядки со времени Диктатуры. НАТО уже занимается этим… они могут обвинить вас, что это вы пронесли эту иглу в тюрьму, чтобы убить Миленкова. Второе дело Скрипалей не нужно ни вам ни нам. Посол России в курсе ситуации, он тоже считает, что вам надо немедленно покинуть Грецию. Все зашло…

Замминистра говорил… а я слышал его все хуже и хуже как будто медленно убавляли звук. Потом — начали убавлять и свет… Последнее, что я помню — как замминистра вскочил со своего места, смотря на меня.

А больше не помню ничего…